Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

Дуняша, взяв одежду, уходит.

Сейчас заперся наверху и не то бреется, не то так со зла чем-то скрипит. (В отчаянии.) Они с Анатолием ходили купаться, и я чувствую: что-то между ними произошло.

Желтухин. Вот и опять упали духом, Варвара Ивановна. Ай-ай-ай! (Прижимает к груди вилку с куриной ножкой). Клянусь вам, все идет как по маслу. Все трения мною устранены. У супругов мир, а жених с невестой, как всегда перед венцом, чудят немного.

Варвара. Не такой, не такой ждала я свадьбы. Захожу только что к Раисе, – сидит на постели, один чулок натянула, другой ногой болтает, и глаза шалые. Мать моя, говорю, бывало, раньше-то и дружки, и Сватьи, и крестная, вся большая родня около невесты хлопочет. Каждую вещь, и чулочек и подвязочку наденут ей с молитвой. А ты сидишь одна, как сова, надулась. (Взглянув в окно, всплескивает руками.) Смотрите, смотрите, бежит, – фата набоку! (Кричит.) Раиса, Раиса! Не смей ты бегать по траве! Вот девчонка-неслух! (Быстро уходит в сад.)

Желтухин (опять присев и оглядывая стол). Подумайте, чего еще человеку нужно? (Выпивает и закусывает.)

Входит Маша.

Маша. Абрам, я должна говорить с Ильей Ильичом.

Желтухин. Он бреется, к нему нельзя.

Маша. Пойди позови его. Скажи – на минутку.

Желтухин. Что ты, что ты, ангел мой! Хоть тресни, а не позову. После венца молодые сейчас же сядут на троечку, запылят и – до свидания. В свадебное путешествие вниз по Волге. Вообще ты успокойся. Скушай поросеночка.

Маша. Да ты кем тут поставлен? Швейцаром тебя, что ли, наняли?

Желтухин. Прежде всего я дворянин и порядочный человек и никакого безобразия в этом доме не допущу.

Маша. Я же только минуточку поговорю. Мне нужно, нужно видеть его.

Желтухин. Ей-богу, ты оставь Илью Ильича. Нас и так здесь едва терпят. Слышала, – нынче утром они с Анатолием, говорят, поругались. Маша. Знаю. Желтухин. Из-за чего?

Маша. Вот поэтому-то я и хочу с ним говорить. Он не смеет мной распоряжаться. Абрам, весь день вчера я искала его. Зачем он бегает? Чего он боится? Разве я лезу к нему? Сейчас увидел меня в окошко, весь так и потемнел. Может быть, я ему сказать хочу, что мне до него и дела нет.

Желтухин. Ты не пищи и не подпрыгивай. Выпей винца. Илья Ильич мужик и грубиян. На тебя и смотреть не хочет, и очень хорошо.

Маша. Хочет он, хочет глядеть на меня! Не смеешь так говорить! И женится только со зла. Иди зови. Желтухин. Нет.

Маша (ударяет по столу). С ума сойду! Желтухин. Тише. (Испуганно оглядывается.) Маша. Такая тоска, ночь у меня на душе! Желтухин (в ужасе). Марья! Да ты не влюбилась ли в него? Сохрани господи!

Маша. Не знаю… Такого со мной еще не бывало. Места себе не нахожу. Ненавижу вас всех. Не бывать этой свадьбе! Я на дорогу лягу.

Желтухин. Глупая, дикая баба.

Входит Варвара.

(Меняя тон.) Устрою свиданье, только молчи. (Громко.) Пойди выкупайся. (Толкает Машу к двери.) Поплавай, да подольше.

Маша уходит.

Вот, кстати, вы спрашивали, что такое Касатка? Это ее псевдоним.

Варвара садится и закуривает.

Скажем, если бы я решил пойти на сцену, то моя фамилия была бы не Желтухин, а Краснухин или Угар-Валдайский. С вашего позволения, съем еще и этого цыпленочка.

Варвара. Кушайте на здоровье. Представьте, какое безобразие: на усадьбе все пьянешеньки.

Желтухин. Зато цыпленок у вас – прямо необыкновенный цыпленок. Так и тает, шельмец. В общем, Марья Семеновна добрейшая женщина. А если и дерется иногда, то исключительно из доброты, чтобы словами не терзать. Конечно, и я в первую минуту был ошеломлен. Вхожу и вдруг – бац, бац по щекам. И где же? В дворянском доме, где даже простой мухе так, кажется, и скажешь: прошу вас, не приставайте ко мне, пожалуйста. Но Касатка в данном случае поступила очень тонко: одним ударом Анатолия с облаков – прямо на землю, и все по своим местам.

Варвара. Так-то оно так, а все-таки…

Желтухин. Главное – после венца молодых немедленно посадить в коляску и увезти куда-нибудь подальше.

Варвара. Спасибо вам, батюшка. Я уж и тройку велела заложить. Ужасно у меня предчувствие гадкое.

Желтухин (горячо). Варвара Ивановна, не будь нас здесь, ей-богу что-нибудь роковое могло случиться с вашим домом. Когда мы собирались сюда, я даже сон видел, будто ваш дом горит.

Варвара. Сохрани бог, какие вы сны видите!

Желтухин. И говорю Анатолию: едем, я фаталист. Мы принесем счастье, хотя сами и погибнем, быть может, да черт с нами! Виноват.

Варвара. Золотой вы человек, Абрам Алексеевич. Скушайте поросенка.

Желтухин. Не могу больше. Хотя поросеночка, пожалуй бы, съел. А когда-то и у меня была своя деревенька.

Варвара. В какой губернии?

Желтухин. Самарской.

Варвара. Это не около ли Мелекеса?

Желтухин. Так – в сторонке. Мы, Желтухины, выходцы из Литвы. Мой прадед был даже графом.

Варвара. Скажите…

Входит Илья, держа в руке сюртук.

Илья. Тетя Варя, где бензин?

Варвара. Сейчас, батюшка.

Илья. Сюртук грязен и жмет под мышками.

Варвара. Нет, Илюша, прошу тебя, будь в этом сюртучке. В нем венчались и дедушка и мой отец.

Илья. Хорошо. Скоро все-таки меня поведут в церковь?

Варвара. Сейчас, подожди немного. Присядь. Только есть тебе ничего нельзя. Не волнуйся. Возьми себя в руки.

Илья. Оставь, пожалуйста. Я совершенно спокоен. (Садится и чистит бензином сюртук.)

Желтухин. Счастливец. Красавец. Эх, черт, скинуть бы мне двадцать годков, показал бы я вам, как надо жениться.

Илья. Вы, я вижу, здесь в роли капитана на погибающем корабле.

Желтухин. Как-с? Я не совсем понял?

Варвара (поспешно). Видишь ли, задержка за твоими шаферами. Ах, Илюша, как ты меня огорчил. Не пригласить на свадьбу дядю Григория! Его тетка и моя тетка обе – Ивашенцевы. От того Ивашенцева, что при Александре Первом на ручном медведе проехался.

Желтухин. Как же, помню, помню.

В глубине появляется Маша с полотенцем. Ее видит один только Илья.

Илья (вскакивает, кричит). Это невыносимо! Я не могу больше ждать!

Варвара. Скоро, скоро, батюшка.

Илья. Я иду наверх, к себе. Когда ударят в колокол – спущусь. (Внезапно Желтухину). Скажите, Желтухин, этот ваш князь – порядочный человек?

Маша скрывается.

Варвара. Илья! Анатолий – двоюродный племянник Анны Аполлосовны.