Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

Из столовой выходят Квашнева и Сонечка. Квашнева. Опять, чай, спрятался. Клавдий кланяется.

Квашнева. Вот он, сударь, здравствуй, в гости приехала, дочь привезла. Рад? Да ты что к двери прилип?

Клавдий. Я за носовым платком…

Квашнева. Платок в руке, не ври…

Клавдий.Ах, какая забывчивость. (Подходит, здоровается.) Присядьте, пожалуйста…

Квашнева и Сонечка садятся. Нил стоит на ступеньках.

Квашнева. Ну, отец, я на тебя в суд подаю, за дороги… Ну, что выпучил глаза, – пошутила, не подам. А ты вели нарубить тальнику, да и завали дорогу.

Клавдий. Сейчас распоряжусь. (Вскочил.)

Квашнева. Успеешь, успеешь, садись. Коляску все равно на твой счет починю. Садись. Ну, делал что?

Клавдий. Думал много…

Квашнева. Об ком думал, об нас?..

Клавдий. Отчасти…

Квашнева. Отчасти! ах ты, тугодум. Об нас подумай, ведь дочь, смотри – выросла, куда ее дену? трудно мне старухе.

Клавдий (глядит на Соню). Должно быть, очень трудно.

Сонечка. Мама…

Клавдий. Кушать не хотите?

Квашнева. Хорош хозяин… Очень даже хотим.

Клавдий. Сейчас распоряжусь. (Вскакивает.)

Квашнева. Сядь, опять сорвался…

Клавдий (уже подбежал к Нилу). Вот я ему насчет завтрака и насчет дороги скажу…

Сонечка (тихо). Мама, нельзя так сразу, мне, правда, противно.

Квашнева. А мне очень приятно. Плюну вот и уеду. Все скажут – старуха лезла, лезла – а жених за дверь поворот указал. Так и скажут…

Сонечка. Ах, только без меня, пожалуйста. Квашнева шепчет ей на ухо.

Клавдий (громко). Ну все там прочее… (Тихо). Распорядись, и что есть духу беги с той стороны и в дверь в щелку подглядывай; я кашляну и махну платком, тогда ты вбеги и крикни: «Телята в малинник ушли». Понял? не перепутал?

Нил. Так заору – перепугаются.

Клавдий. Кричать не нужно, а ты убедительно скажи.

Нил. Ну, ладно.

Клавдий. Ступай скорее.

Нил уходит. Клавдий возвращается к дамам.

Квашнева. Ну, что Катерина твоя, терпит еще?

Клавдий. Терпит. Катерина прямо замечательная. Что поделаешь, если у нее один порок. Вот этой весной так напилась, так сильно напилась, что залезла в лопухи и там кричала сверчком. Я даже спрятался.

Квашнева. Храбрый, нечего сказать.

Клавдий. Как-то жутко стало! Вот на днях опять срок пришел ее аттестату, чуть ли не завтра.

Квашнева. Ах, батюшки, завтра тебе и обеда некому варить… Софьюшка, ведь нам надо остаться до завтра, как ты думаешь?

Сонечка. Все равно, останемся.

Клавдий. Может быть, дела у вас неотложные?

Квашнева. Ничего… для тебя все дела отложу. Ты, Софьюшка, пойди сейчас на кухню и в столовую, помоги, присмотри. Приучайся, приучайся, душа моя, не все девичью косу плести.

Сонечка. Что это вы, мама! (Уходит.)

Клавдий вздохнул в тоске.

Квашнева. Да.

Клавдий. Да…

Квашнева. Ну-с, Клавдий Петрович…

Клавдий (подходит к окну). Воздух чистый сейчас, осенний.

Квашнева. Осень на дворе.

Клавдий. Вот зима настанет, окна не отворишь.

Квашнева. Форточку отворяй.

Клавдий. Разве что форточку, я и не догадался… Зимой тоже хорошо, уютно, еще лучше.

Квашнева. Довольно, виляешь. Сколько тебе лет?

Клавдий. Тридцать.

Квашнева. И тебе не стыдно?

Клавдий. А что?

Квашнева. Тридцать лет у окошка просидел, такой богатырь!

Клавдий. Все не соберусь прокатиться.

Квашнева. И никогда не соберешься. А ведь я тебя, как родная мать, люблю.

Клавдий. Благодарю вас.

Квашнева. Слезами обливаюсь – глупый ты, глупый… Жениться надо тебе.

Клавдий (встает, испуганно отходит). Ах, как можно!

Квашнева. То есть «как можно»? Как все.

Клавдий. Я так не хочу: все равно это не поможет. Не думайте, чтобы я не хотел жениться: трудно говорить об этом, Марья Уваровна.

Квашнева. Об одной твоей пользе пекусь. С десяти ты годков сироткой – матушка твоя, умираючи, говорила – не оставь его, Марья, жену ему найди, достойную, малютке моему. (Поплакала.)

Клавдий (растрогался). Марья Уваровна, спасибо вам; мне скучно жить одному.

Квашнева (тащит его к дивану). Слушай. На той неделе сама в город ездила на бал, невест глядеть; думаю – найду ему кралю – нет и нет, все девки одна хуже другой – от одной пахнет противно, другая злючка, и все до одной – рожи, с души воротит.

Клавдий (перебивая). Но мне ведь одна только нужна.

Квашнева. Подожди, знаю, что не десять, не турок… Ну вот, расстроилась я. Вернулась домой, позвала дочь и ну разглядывать, как стеклышко.

Клавдий. Что это вы, Марья Уваровна, фу!

Квашнева. А ты не стыдись, дело житейское; жену брать – не поросенка купить. Чем ждать да искать – вот твоя невеста. (Показывает на столовую, где Сонечки нет.) Соня, Сонюшка, иди сюда!..

Клавдий. Постойте, подождите, сейчас… (Оглянулся на дверь, кашлянул, махнул платком.)

Дверь приотворилась, вбежал Нил, крикнул неестественным голосом.

Нил. Те… те… лята по ягоду пошли!

Клавдий (поспешно встав). Ах, телята, телята…

Неловкое молчание. Квашнева глядит на обоих.

Квашнева. Вот как. На французские фокусы пустился. Ну, хорошо, и я тебя фокусами. (Подходит к Нилу.) А ты знаешь ли, перед кем стоишь, поросенок? Вот, чтобы знал, чтобы помнил. Вон! (Бьет его по щеке и выталкивает за дверь. Возвращается к Клавдию.) У тебя, видно, ягоды по осени поспевают. Благодарю, заплатил за материнскую заботу. Ожидала от тебя всего, а хитрости не ждала.

Клавдий. Извините меня…

Квашнева. А ты слышал, что поговаривают – будто старуха Квашнева на богатство польстилась и дочь свою продает Клавдию Петровичу за деньги, а он, мол, отказывает.

Клавдий. Неправда, какой ужас.

Квашнева. Говорят, в холостой дом девицу возить не полагается, а Квашнева, мол, возит. Ку, откажись, выгони нас…

Клавдий. Ладно уж, ладно.

Квашнева. Нет, не ладно. Как ты думаешь – дитя свое родное запереть в твоем дому на мученье с этаким тюфяком, чтобы она без счастья увяла, – мне это приятно? Может быть, я долг свой выполняю, дочку мою, как в могилу, под венец веду – об этом думал ты, черствый?