Стивен Бене - Кровь мучеников

Генерал не засмеялся. Он по-военному повернулся к сидящему за столом. Это движение говорило: «Смотрите, как он вышколен». В этом движении виден был человек бывалый, привыкший иметь дело со строптивыми крестьянами и животными, – человек, которому пристали генеральские погоны.

Сидящий не обратил внимания на генерала. Он поднял голову, Мальциус разглядел его и не поверил своим глазам. Это был не человек, а оживший портрет. Профессор Мальциус видел этот портрет тысячу раз и был вынужден отдавать ему честь, снимать перед ним шляпу – когда еще носил шляпу. Портрет даже надзирал за тем, как его били. Сам человек оказался чуть мельче, но в остальном портрет не лгал. В мире было много диктаторов; встречался и такой типаж. Лицо белое, крючконосое, наполеоновского склада; поджарое военное тело расположилось в кресле прямо. Выделялись на лице глаза; рот был жесткий. Помню одного гипнотизера и еще ту женщину, которую мне показывал в своей парижской клинике Шарко, думал профессор Мальциус. И, очевидно, эндокринное нарушение. Тут его размышления были прерваны.

– Пусть подойдет ближе, – сказал сидящий. – Он меня слышит? Он глухой?

– Нет, Ваше превосходительство, – с чудовищной почтительностью промурлыкал генерал. – Он староват, но вполне здоров… Верно, профессор Мальциус?

– Да, я вполне здоров. Со мной обращаются очень хорошо, – громко и хрипло ответил профессор Мальциус. В такую ловушку его не поймают, даже если нарядят кого-то Диктатором. Он вцепился взглядом в большую старомодную чернильницу у генерала на столе: чернильница-то уж наверняка не бред.

– Подойдите ближе, – сказал сидящий, и профессор Мальциус подошел так близко, что почти мог коснуться чернильницы рукой. Тут он резко остановился, в надежде, что вел себя правильно. Теперь трещина в линзе не заслоняла сидящего, и профессор Мальциус вдруг понял, что все – явь. Этот человек с жестким ртом – в самом деле Диктатор. Он заговорил:

– Со мной здесь обращаются очень хорошо, и генерал ко мне чрезвычайно внимателен. Но я – профессор Грегор Мальциус, профессор биохимии. Я тридцать лет читал лекции в университете. Я член Королевского общества, член-корреспондент Академии наук в Берлине, Риме, Бостоне, Париже и Стокгольме. Я награжден Ноттингемской медалью, медалью Ламарка, португальским орденом Святого Иоанна, Нобелевской премией. Я думаю, что у меня плохо с кровью, но я имею научные заслуги, и мои эксперименты по мигрирующим клеткам не закончены. Я не собираюсь жаловаться на дурное обращение, но я должен продолжать эксперименты.

Удивляясь собственному голосу, он смолк, как часы, в которых вышел весь завод. Каким-то уголком сознания он отметил, что генерал сделал попытку его остановить, но сам был остановлен Диктатором.

– Да, профессор Мальциус, – произнес Диктатор резким невыразительным голосом. – Произошла досадная ошибка. – На профессора Мальциуса смотрело застывшее лицо. Профессор Мальциус встретил его взгляд. Он молчал.

– Сегодня, – Диктатор повысил голос, – от каждого гражданина страна требует повиновения. В окружении завистливых врагов наша возрожденная земля шагает к своей величественной цели. – Слова продолжали звучать, голос усиливался и утихал. Профессор Мальциус почтительно слушал; он слышал эти слова множество раз, и они потеряли для него всякий смысл. Он думал о некоторых клетках в организме, восстающих против сложных процессов естества и образующих отдельное воинственное государство. Без сомнения, и у него есть своя цель, думал профессор, но в медицине оно называется раком.

– Злые и завистливые языки в других странах объявляют, что мы намерены уничтожить знание и науку, – заканчивал Диктатор. – Наша цель иная. После очищения – возрождение. Мы создадим величайшую науку в мире – нашу собственную науку, основанную на вечных принципах нашей государственности. – Он внезапно смолк, его взгляд сонно обратился внутрь. Очень похоже на ту девушку у Шарко, что я видел в молодости, подумал профессор Мальциус; сначала вспышка, потом затишье.

– Я попал под очищение? Мне не хотели причинить зло? – робко спросил он.

– Да, профессор Мальциус, – с улыбкой ответил генерал, – вы попали под очищение. Теперь это позади. Его превосходительством было объяснено.

– Я не понимаю, – сказал профессор Мальциус, глядя на неподвижное лицо сидящего.

– Все очень просто, – сказал генерал. Он говорил медленно и вразумительно, как говорят с ребенком или тугоухим. – Вы выдающийся ученый… вы удостоились Нобелевской премии. Это заслуга перед государством. Однако вы подпали под влияние вредных политических идей. Это измена государству. И по распоряжению Его превосходительства вам был установлен срок для проверки и перевоспитания. Будем надеяться, что он закончился.

– Вам больше не нужны имена молодых людей? – спросил профессор Мальциус. – Вам не нужны адреса?

– Это уже не имеет значения, – терпеливо объяснил генерал. – Оппозиции больше нет. Три недели назад руководители были схвачены и казнены.

– Оппозиции больше нет, – повторил профессор Мальциус.

– Вас даже не привлекли к процессу.

– Даже не привлекли, – повторил профессор Мальциус – Да.

– Теперь, – генерал посмотрел на Диктатора, – речь пойдет о завтрашнем дне. Буду откровенен – новое государство откровенно со своими гражданами.

– Да, это так, – промолвил Диктатор по-прежнему с отсутствующим взглядом.

– В зарубежных странах происходил… скажем так – определенный ажиотаж вокруг имени профессора Мальциуса, – продолжал генерал, по-прежнему не сводя глаз с Диктатора. – Разумеется, это не имеет никакого значения. Тем не менее ваш знакомый, профессор Боннар, и другие вмешивались в дела, которые их не касаются.

– Они мной интересовались? – с удивлением спросил профессор Мальциус. – В самом деле, мои эксперименты достигли той стадии, когда…

– Никакие посторонние влияния не уведут нас от нашей непреложной цели, – произнес Диктатор. – Наша непреложная цель – доказать свое превосходство в науке и культуре, как мы уже доказали свое превосходство в мужестве и государственности. Вот почему вы здесь, профессор Мальциус. – Он улыбнулся.

Профессор Мальциус неотрывно смотрел на Диктатора. Щеки у него задрожали.

– Я не понимаю, – сказал профессор Мальциус. – Вы вернете мне лабораторию?

– Да, – сказал Диктатор, и генерал кивнул профессору, как непонятливому ребенку.

Профессор Мальциус провел рукой по лбу.

– Кафедру в университете? – сказал он. – Я буду продолжать эксперименты?

– Наше государство ставит себе целью всемерно содействовать нашим верным сынам науки, – проговорил Диктатор.

– Первым делом, – сказал профессор Мальциус, – мне надо лечь в больницу. У меня плохо с кровью. Но это не займет много времени. – Он заговорил возбужденно, и глаза у него заблестели. – Так… мои записи, вероятно, сожжены. Глупо – но мы можем начать сызнова. У меня очень хорошая память, отличная память. Понимаете, вся теория – у меня в голове, – он постучал себя по лбу. – И конечно, мне нужны помощники; лучшим был у меня малыш Грегоропулос…