Клиффорд Ирвинг - Мистификация

Меня тошнило, а душу терзал стыд.

За два дня до появления Нины перед судом присяжных Мори сумел связаться с ее адвокатом Ричардом Расселом. Мы прекрасно понимали, что в конце концов мне придется открыть всю правду под присягой, и я сказал Мори:

– Ты должен ее как-то остановить, чтобы она не начала лжесвидетельствовать против самой себя.

В итоге Мори посоветовал Расселу:

– Ради безопасности вашей клиентки, пусть она расскажет правду, только правду и ничего, кроме правды, – мой клиент сделает то же самое.

Перед федеральным судом присяжных Нина рассказала свою сотни раз повторенную историю. Я не мог встретиться с Ховардом Хьюзом в Мексике, но она ничего не знала о мистификации.

Когда наконец пришло мое время исповедоваться перед федеральным прокурором, Леонард Ньюмен поднял вопрос о баронессе ван Палландт:

– Знала ли она, что вся история была мистификацией?

Я не представлял, что именно сказала Нина перед судом, и потому честно ответил:

– Да.

– Когда вы ей об этом сказали?

– В самом начале, в Мексике, в феврале прошлого года.

– Вы согласитесь пройти тест на детекторе лжи и подтвердить свои слова? – резким тоном спросил Ньюмен.

Тогда я понял, что Нина солгала, и сказал:

– Да, соглашусь.

– А может быть, вы просто хотите отомстить?

– Отомстить? – Я печально улыбнулся. – Нет, Ленни. Я сказал так потому, что обещал говорить только правду.

Через неделю федеральный суд и суд штата вызвали Нину, дав ей возможность отречься от своих показаний. Альтернативой было обвинение в даче ложных показаний, которое мне предъявят в том случае, если я солгал, а Нина говорила правду. Ее заблаговременно обо всем предупредили, поэтому баронесса призналась, что с самого начала знала всю правду о мистификации. Нина не скрывала слез, поднимаясь на лифте в зал суда и стоя перед присяжными. Как сказал один из очевидцев, это было представление, достойное "Оскара".

Но Нине слезы, очевидно, показались лишь краткой интерлюдией, и, хотя она публично призналась в лжесвидетельстве, цирковое представление набирало обороты. Восемнадцатого апреля она появилась в шоу Майка Дугласа. После того как она спела подходящую случаю балладу "Попытайся вспомнить", Дуглас начал беседу. Диалог у них получился следующий:

ДУГЛАС: У вас очень приятный менеджер... хоть и англичанин, не так ли?

НИНА: Да, он из Англии.

ДУГЛАС: Он ведь хороший менеджер?

НИНА: Он просто чудо. Маршалл действительно защищает меня, постоянно оберегает. Джон помог мне разобраться с целой кучей дел, с которой я сама никогда бы не справилась.

ДУГЛАС: Разве вас никогда не посещало чувство, что вся эта история – мошенничество? Вы не ощутили этого с самого начала?

НИНА: Нет. По крайней мере пока мистер Хьюз сам не опроверг подлинность книги в телефонном интервью. Вы ведь помните?

Как-то раз, незадолго до шоу, я разговаривал с Бобом Морвилло в его офисе на площади Фоули.

– Скажи мне, пожалуйста, – внезапно попросил он, – если, конечно, знаешь ответ. Как ты думаешь, почему она процентов на семьдесят пять приблизилась к тому, чтобы окончательно тебя распять, но все же не дошла до конца?

– Думаю, она пыталась меня защитить.

Морвилло коротко взглянул на меня, его замешательство и удивление сменились жалостью.

– Защитить тебя? – произнес он.

После этого он мягко улыбнулся, и мы перешли к другим вопросам.

Дик вместе с Фредом Бойденом, адвокатом, которого мы отправили к нему в Испанию, приземлились в аэропорту Кеннеди вечером 7 февраля. Саскинд до сих пор ничего не знал о фуроре, произведенном делом Хьюза по всей стране. К нему постоянно приставали репортеры с различных радиостанций и журналов и толпы телевизионщиков. Но в сравнении с теми ордами, которые накидывались на нас с Эдит, стоило нам только нос высунуть из гостиницы "Челси", Дик жил в блаженной уединенности затворника.

Все закончилось в тот момент, когда самолет приземлился в аэропорту. С полицейским для прикрытия и Бойденом, стиснувшим его руку и требовавшим отвечать на все вопросы фразой "Без комментариев", Дик вышел из здания аэропорта и окунулся в ад фотовспышек, орущих репортеров и телевизионщиков, спотыкающихся о протянутые во все стороны провода. В последнем выпуске "Нью-Йорк пост" его фотографию поместили на первую полосу. Мой друг выглядел как загнанный кабан: губы изогнулись в оскале, глаза дикие – зная его обычную мягкость, я не смог бы даже вообразить себе его нынешний облик.

Мерт Сарнофф похитил Дика и привез в гостиницу "Челси", в которой мы уже зарезервировали для него комнату совсем рядом с нами, и через час наша дружная компания воссоединились в офисе Мори. Я взял Дика под руку и потащил в соседний конференц-зал. Я никак не мог выкинуть из головы предупреждение Мори о толкотне перед дверями здания суда.

– Добро пожаловать в обитель паники, – сказал я, дружески хлопнув Дика по плечу. – Бойден тебе не сказал?

Дик слабо рассмеялся.

– Да уж, – ответил он. – Но ты можешь не волноваться. Я ни за что не поступил бы так с тобой, даже если бы Эдит не была замешана. Мы одна команда, так что и тонуть, и выплывать будем вместе.

Я пожал ему руку и сказал:

– Иди поговори с Мори. Нам нужно многое обсудить.

Тем вечером мы вместе с пятью адвокатами выработали общую стратегию. Надо было заключить сделку, мы это знали. Впереди нас ждал долгий и дорогой суд, причем с весьма призрачной надеждой на победу. Показания Нины в долгосрочной перспективе могли доставить массу неприятностей, но решающую роль в вынесении приговора не играли; перекрестный допрос Нины в качестве свидетеля, вызванного Мори, все равно заставил бы ее сознаться в том, что с самого начала она знала все о мистификации. Такое признание уничтожит доверие к ней со стороны и судьи, и присяжных. На самом деле серьезную опасность представляли два пункта: связь Эдит со швейцарскими банками и мои письменные показания. Я совершил ошибку, поклявшись, что Джордж Гордон Холмс забрал меня из аэропорта 2 декабря, отвез к больному Хьюзу, а потом подбросил до мотеля "Ньюпорт-Бич". Но на контракте, под которым я расписался, когда брал напрокат машину в аэропорте Майами, стояло точное время; та же проблема была и со временем регистрации. Все было официально запротоколировано. Я заявил, что вся поездка к Хьюзу заняла два часа, а на самом деле прошло пять.

– И даже если мы выиграем в суде, – сказал я, – что будет с Эдит? Ей ведь и так угрожает выдача швейцарским властям?

– Возможно, – ответил Мори.

– Тогда смысла нет никакого. Давайте торговаться.

Возможность заключения сделки о признании вины – признание без суда в обмен на смягчение приговора – лежит в основе американской юридической системы. Без нее и суды, и тюрьмы были бы переполнены, а сама система рухнула, словно нагруженный сверх всякой меры осел. Федеральный прокурор и прокурор округа Нью-Йорк уже подготовили почву, оставалось только состряпать лучшее из всех возможных соглашений.