Екатерина Великина - 50 & 1 история из жизни жены моего мужа

Тут будет сноска 3. Географическая (важно!)

Метров сто до ворот – это не только грязь и снующие туда-сюда люди, но и единственное место, где продают игрушечные танчики и пиво. За воротами начинается полигон. Весьма длинная площадь, с одной стороны которой – овраг (на краю оврага трибуны), а с другой – река.

Нет бы, идиотке, купить пива и танчик до ворот. Ни фига. На самом деле дело даже не в моей глупости – мне почему-то показалось, что раз на полигоне проходит нечто типа шоу, то уж там, за воротами, палаток с игрушками и бухлом должно быть больше. К сожалению, я ошибалась. Пройдя через ворота, мы поперлись в сторону трибун (метров двести) и кое-как заняли место в толпе. Никаких подходящих торговых точек замечено не было.

Тем временем начался парад. По краю оврага поехали танки и какие-то невообразимые драндулетки времен Ковпака. Они ехали одна за другой, с интервалом в одну минуту. И на самом деле ничего бы не произошло, если бы я не прислушалась к словам моего ребенка, восседающего на папашиной шее.

Тыкая пальчиком в очередной проезжающий танк, дитя презрительно кривило губы и говорило:

– Этот не пупим, и этот тоже не пупим, и этот не берем.

Ага, маленький стервец вообразил себя арабским шейхом в шоу-руме и был свято уверен, что все происходящее перед ним действо не более чем демонстрация товара покупателю. Ну да, блин, он же танк приехал приобретать, а не хрен собачий. Божественный выбор пал на Т-34.

– Попупай, уйдет! – взвизгнуло дитя.

Вот чесслово, чуть было не рявкнула: «Лот продан, берем!»

Но на этом смехуечки закончились. Младенец Ф. при виде техники, уезжающей у него из-под носа, начал биться в падучей и требовать «пупить танку немедленно». И хотя мне крайне не хотелось уходить с парада и переть до этих идиотских ворот, за которыми продавали танки, я тяжело вздохнула и пошла. Ребенок у меня в меня – проще пристрелить.

Продравшись сквозь толпу, по шатким мосткам я подошла к воротам.

«Ладно, – думаю, – в конце концов не так уж и интересно на эти ездящие танки смотреть».

Вышла наружу, доперла до ближайшего лотка с игрушками, купила танк и пивка и пошла обратно.

Возвращаюсь, а ворота закрыты. На часах – похмельный воин.

– Чё такое? – спрашиваю.

– Праздник уже начался, и внутрь не пускаем. Там теперь опасная зона.

Ну военные – это вообще моя слабость, а похмельные особенно. Короче говоря, наулыбалась, напрочь смутив Советскую Армию, после чего между тощей попой военного и воротами образовалась щелка, в которую он меня и пропихнул.

И вот представьте себе, протискиваюсь я в ворота, башка трещит так-что-хоть-сдохни, к груди прижимаю честно добытый танк за сто шестьдесят рублей, а в ридикюле две бутылки пива болтаются. И только я делаю первый шаг в сторону трибун, как вдруг раздается залп. Это вам «не бабах от фейерверка», это, блин, такой конкретный залп со взрывной волной, что перепонки трещат. Вся жизнь моментально пронеслась перед моими Катечкинскими глазами. Ошалев от звука и моментально оказавшись в позе лыжника (коленки вместе и вперед, попа на отклячке, челюсть дрожит), я принялась прощаться с жизнью. В этот момент раздался второй залп, а за ним третий и четвертый, после чего на меня поехали танки.

«Усе, конец», – подумала я и закрыла глаза от страха. К слову, попа моя испугалась еще больше. Одно дело обещать, что я ею чё хошь остановлю, а другое дело попробовать на практике. Официально заявляю: функция остановки танка моими филейными частями была преувеличена.

К счастью, рядом оказался военный, который моментально потащил меня куда-то в сторону с воплями «Я же за вашу жизнь беспокоюсь, девушка!».

Угу, Катечкина вообще счастливая. На самом деле позже выяснилось, что у ворот, в канале, были заложены первые снаряды и после их взрыва танки должны были профуячить в воду. Поэтому всю публику стянули в сторону трибун, а ворота перекрыли. Короче, военный состав Кубинки не рассчитывал, что в тот момент, когда заряды будут рваться, на оцепленной территории окажется похмельная мадамка с пластиковым танком под мышкой.

К слову, выпихнули меня довольно быстро.

Зато, блин, уж так парад посмотрела, уж так посмотрела, что едва в штаны не наваляла.

Кое-как я доползла до трибун и, вручив ребенку танк, принялась открывать пиво дрожащими от страха ручонками.

– Все ты пропустила, Катя, – огорченно сказал мне муж. – Там вначале так грохнуло несколько раз, что мы тут охренели от звука.

– Ничего. Я тоже немножко услышала, – тихо сказала ему я. – Чтоб я еще хоть раз пошла за танчиками!

– Да не переживай, еще чего-нибудь рванут, – принялся успокаивать меня муж.

– Где? – взвизгнула я, опасливо оглядываясь.

– Ну… где-нибудь…

А дальше действительно начало рваться все вокруг, но так как это было на порядочном расстоянии и вообще «запланировано», стало не страшно, а интересно. Танки ездили через канал, в овраге разыгрывалась войнушка, и смешно скакали солдаты, даже пару раз самолет пролетел…

Но самое большое изумление вызвал у меня Ф. Вот представьте себе мальчика, который помешан на военщине и свято верит в то, что он «са-а-алдат». Представили? Вокруг – натуральная война, как в кине, – и техника, и залпы, и все такое прочее. Чего бы вы думали, он делал? Правильно, он катал свой пластиковый танк за сто шестьдесят рублей и на пролетающие в небе сумалеты реагировал точно так же, как на дачного комара. Ну да, дети – они, как известно, и в Африках мерзавцы…

А потом был музей, где я совершенно неожиданно для себя захомячила тарелку гречки из полковой кухни, а потом мы начали ссориться, потому что я устала, а потом Ф. сидел в танке и не хотел оттуда вылезать, а потом мы опять ссорились, потому что от музея до шоссе порядочно, а у меня ноги, как у муравьишки, а потом мы шли по полю, а потом поехали домой.

Вот.

Так что я теперь и про танчики тоже знаю кое-что. Громкие они. Чесслово.

Выдернули, раздавили, растоптали, пережевали конечности, мятой куклой бросили об асфальт.

Перезвоню!

Чтоб ты подавился своим «перезвоню». Чтобы эта гребаная телефонная трубка вросла в твой подбородок и каждый раз пищала «уа-уа». Каждый раз, когда ты соврешь, и так громко, как это можно. «Уа-уа».

Любовь – звук рвущейся ткани. Когда ты первый раз не можешь застегнуть пуговицы и когда он смотрит в другую сторону, и даже тогда, когда у тебя нет ничего, кроме кота и корвалола, – кто-то рвет ткань и ты слышишь звук раздираемых нитей.

В браке она дохнет. Крепкий брак основывается на понимании, понимание на дружбе, а дружба – это могильный памятник тому, что было когда-то. Это как будто монополия – судостроительный цех еще не твой, и ты с замиранием сердца кидаешь фишки. Раз-два-три – удалось. И вот ты уже крепкий промышленник, на твоих счетах полно денег, но момент игры потерян: фиолетовое поле перестало быть ценным. Ты не вожделеешь.