Андрей Комаров - Сообщество лояльных ведьм

И уже через мгновение майор Неволин, с удивлением услышал откуда-то снизу и сбоку официальное обращение:

– Гражданин, предъявите документы!

Естественно, красная книжечка гражданина возымела на сержанта нервно-паралитическое действие. Он молча взял под козырек и удалился. Неволин беззвучно выругался, а Елена, окинув взглядом округу, чему-то улыбнулась. Прощание вышло несколько скомканным. Неволин наклонился с явным намерением поцеловать ее, но Елена привычным движением отстранилась и, открыв дверь гостиницы, махнула майору рукой.

Последний порыв человека с красной книжечкой был замечен по-прежнему подглядывающим из-за угла Векшиным. Чаша его терпения переполнилась. Последний раз он сходился в рукопашной лет шесть назад и, кажется, тоже из-за женщины. Но столь длительный перерыв ни в малой степени не поколебал его решимости. Дождавшись, когда Елена уйдет, Векшин рысью направился к Неволину.

Тот стоял в задумчивости и очень удивился второй раз за последние пять минут, когда Векшин тронул его за рукав и произнес сакраментальную фразу:

– Пойдем выйдем! – и направился за угол гостиницы. Неволин пожал плечами и пошел за ним. Паша привел его во внутренний двор гостиницы «Аркадия», где над скамейками высились каштаны и было разбито несколько клумб.

– Слушай, майор, ехал бы ты к себе за Уральские горы!

– Так я же только что оттуда! – скрестил руки на груди Неволин.

– Вот-вот, и если я тебя еще раз увижу с известной нам обоим дамой, я тебя … я тебе… – в конце концов, Векшин решил обойтись без особых изысков. – Я тебе сильно набью морду!

– Увидишь, Павел, увидишь. Поэтому, чего откладывать: мужик сказал – мужик сделал.

Паша ударил. Вернее попытался ударить. Вернее хотел попытаться ударить. И через секунду обнаружил себя лежащим на клумбе и полностью обездвиженным и в нескольких сантиметрах от собственной физиономии увидел безмятежное лицо чекиста. Паша Векшин был не только ревнивым, но и умным человеком. И поэтому в этот момент был вынужден отказаться от намерения набить морду парню, который флиртовал с его женщиной. По крайней мере, на сегодняшний день.

– Ты пить будешь, Павел Артемьич? – вечер сакраментальных вопросов продолжил на этот раз Сергей Неволин.

– Я не пью… в принципе, – произнес отпущенный на свободу Векшин, поправляя шейные позвонки энергичным покручиванием изрядно отяжелевшей от коньяка головы.

Шутка была древней, но заставила лица мужчин потеплеть. Крупномасштабной оттепелью это вряд ли можно было назвать, но искра взаимной симпатии уже сверкнула меж двух сидящих на земле соперников.

– Так, что здесь происходит?! А ну встать! – как черт из табакерки возник на лужайке маленький сержант.

– Все нормально, сержант, – подал голос Неволин и поднялся. – Скажи-ка, в гостинице ресторан работает еще?

– Товарищ майор, а что вы здесь делаете? – впал в прострацию милиционер.

– Товарищ сержант, у нас только что завершилась спецоперация. Успешно завершилась. И теперь нам необходимо обсудить ее итоги. Разбор полетов, понимаешь?

Ресторан в «Аркадии» уже не работал, конечно. Но при помощи сержанта они, подняли дежурную и раздобыли в буфете выпивку и закуску. А потом поднялись к Векшину в номер.

– Ты здесь живешь? – скорее констатировал, чем задал вопрос Неволин.

– Я здесь ночую.

– Ну, тогда давай стаканы, Павел Артемьевич.

Часа через три им уже ничто не мешало стать друзьями.

А маленький сержант подошел к ярко-красной «Ауди», стоявшей на другой стороне улицы и почтительно доложил:

– Марина Аркадьевна, все в порядке. Они теперь нескоро расстанутся. Коньяку взяли пол-ящика.

Стекло автомобиля поднялось, и «Ауди» с визгом рванулся с места.

Пушистый и мягкий комок выкатился ей под ноги, тявкнул пару раз. Лена взяла его на руки, и он обезумел от счастья и зашелся в приступе облизывания.

– Любишь меня, Цизик?

Щенок в доказательство любви немножко подвыл и собрался описаться. По внезапной остановке хвоста и некоторой общей сосредоточенности Цезаря Лена уже научилась распознавать этот грешок заранее и успела опустить щенка на пол.

За время общения с юным псом Елена Тихонова с удивлением начала обнаруживать в себе немало новых способностей и инстинктов. «А в принципе пора, Елена Николаевна, – размышляла она, когда кормила, выгуливала и тискала довольного жизнью Цезаря. – Мамочка моя в эти годы имела уже пятилетний родительский стаж. Может быть, Векшин подарил мне этого детеныша не зря? Кто их разберет с их хваленой мужской логикой? Вместо того, чтобы забрать с собой, жениться и нарожать со мной кучу детей, он, спустя сто лет, дарит мне щенка… Очень симпатичного, надо признать. Ну и ладно! Векшин Векшиным, а Цизик по крайне мере будет моей генеральной репетицией».

Благодаря этому настроению, Лене удалось довольно просто и без затей устроить Цезаря на проживание в гостинице. Хотя первой реакцией на вселение нового жильца был административный гнев и полное непонимание. Однако после длинного разговора с директором гостиницы, сорокапятилетней разведенной женщиной, явившейся в номер к Елене на «стук» дежурной по этажу, ситуация нормализовалась. Правда, сначала Елена в эмоциональном порыве разбила надоевшую ей уродливую настольную лампу ядовито-желтого цвета. И не взглядом, а вполне традиционным способом – сбросив абажур на пол. А потом также искренне разревелась и рассказала Ангелине Павловне про свою нелегкую жизнь. В ответ пришлось выслушать не менее содержательную историю, в которой, кстати, также фигурировал роман с кинематографистом. «Ну, слава богу! Значит, не одна я такая … киноманка!».

Дело довершил Цезарь, который выбрался из-под кровати, почувствовав, что гроза миновала, и с урчанием подтащил к директрисе один из шлепанцев.

– Две недели, милочка! И то только из уважения к вашей новой профессии (Лена не стала разубеждать Ангелину Павловну в ее заблуждении) и к памяти моего Константина, советского режиссера, а нынче нью-йоркского таксиста… Бедная, бедная Геля!.. – директриса имела привычку говорить о себе в третьем лице. – И чтобы никакого запаха, и чтобы сухо, милочка!

На следующее утро после ужина в обществе двух настоящих мужчин, Елена как всегда проснулась оттого, что «жаворонок» Цезарь предложил ей поиграть. Но Елена Николаевна не нашла в себе сил для зарядки, отмахнулась от него и накрылась второй подушкой. Щенок скоро отступил от пассивной хозяйки и решил развлечь себя сам.

Задремавшая было Елена снова проснулась от громкого поскуливания. Она привстала на кровати, но Цезаря не было в пределах прямой видимости. Позвала. Скулеж донесся из тумбочки. Оказывается, пес забрался в приоткрытый нижний ящик и умудрился там закрыться.