Эрик Маккормак - Летучий голландец

Похоже, что ни Роуленд, ни Макфи не заметили ничего странного в поведении Томаса, и он был этому рад.

Из дома вышла молодая женщина и что-то сказала Роуленду.

– Пора обедать, – объявил он.

Все пошли в дом. Пол и стены прихожей были украшены множеством раковин моллюсков и деревянных вещиц самых причудливых форм. Некоторые выглядели весьма сюрреалистично: кошки с оленьими рогами, собаки с челюстями рыбы-меч, птицы с человеческими лицами и печальными глазами. Все прошли за Роулендом через открытый дверной проем в столовую, освещенную фонарем-молнией. Большую часть комнаты занимал стол из темного дерева; на нем было три прибора. Стены украшали маски ярких устрашающих цветов; тем не менее, здесь было три шкафа, заполненных книгами в одинаковых коричневых переплетах – таких же, как та, которую Роуленд читал на веранде.

Со своего места Томас дотянулся до одной и пролистал ее. Страницы довольно сильно заплесневели, но все были заполнены энергичным неразборчивым почерком; записи, видимо, были сделаны недавно.

– Это мои записные книжки, – сказал Роуленд. – Я постоянно делаю заметки.

– Простите, – сказал Томас, ставя книжку на место.

– Ничего страшного, – сказал Роуленд, улыбаясь. – Этот вечер тоже появится в моих записях.

– Не очень захватывающее чтение, – сказал Макфи. Роуленд рассмеялся:

– Возможно. Однако, живя здесь, я видел такие вещи, о которых большинство антропологов только мечтает. Я надеюсь в конце концов опубликовать свои записи. Одна из главных проблем в нашем деле – когда исследователь умирает, его работа умирает вместе с ним.

Вошла девушка, неся деревянное блюдо, на котором лежали куски жареного мяса и овощи. Она поставила их перед Роулендом и ушла.

– Жареная индейка, – сказал он.

Мясо великолепно пахло. Томас наполнил свою тарелку и, взяв в рот первый кусок, сразу понял, что больше никогда в жизни ему не доведется попробовать чего-либо вкуснее. В комнате стояла тишина; все ели, и только иногда Макфи или Роуленд отпускали замечания насчет еды.

Когда они доели мясо и овощи, девушка принесла блюдо с какими-то тропическими фруктами на десерт. Роуленд предупредил Томаса, что они могут показаться несколько острыми. Первый кусок, однако, показался ему тошнотворно сладким. А потом у него во рту вдруг вспыхнул пожар. Роуленд и Макфи смеялись, когда он осушил целый стакан джина, пытаясь погасить этот огонь.

Они опять вышли на веранду. Ночь была черна, лил сильный дождь, и воздух казался даже слегка прохладным.

– Здесь в горах у нас бывает месяц прохладных ночей в это время года, – сказал Роуленд.

Он дал гостям накидки, сшитые, видимо, из кроличьего меха.

Томас почувствовал, что молчал слишком долго.

– Когда я плыл на шхуне с Гавайских островов, – сказал он Роуленду, – я встретил людей, которые были с вами знакомы. Их фамилия Беркли.

Роуленд кивнул, а заговорил Макфи.

– Ну и парочка! – сказал он. – Им не терпится сделать из островитян копии самих себя. Можно ли вообразить себе худшую судьбу?

– Боюсь, это произойдет довольно скоро, – сказал Роуленд. – Беркли похожи на большинство иностранцев, которые приезжают в эти места. Они считают, что им здесь нечему учиться. Они думают, что люди безграмотны, если не умеют читать. Как будто не безграмотные люди сочинили Библию – и всю эту литературу. Конечно, Беркли считают таких, как я, идолопоклонниками в полном смысле слова. – Его черные зубы сверкнули в свете лампы.

– Хорошо бы послать Беркли на время клумба, правда? – сказал Макфи. – Это их исправит. – Он рассмеялся и закурил.

Роуленд объяснил Томасу:

– Племя лумба живет на островах в тысяче миль к югу отсюда. Они печально известны тем, что делают трепанации. Сверлят дырочку в черепе прямо над лобной долей мозга. Они верят, что так они выпускают ядовитые газы, которые делают некоторых людей такими неприятными.

Томас пытался осознать это, но тут снова заговорил Макфи.

– Кстати, о ядовитых газах. По пути сюда мы наткнулись на хупу. Нам пришлось переночевать в хижине рядом с вонючим деревом.

– А, хупу, – сказал Роуленд. – Они великолепны!

– Расскажите Томасу о брачных колокольчиках, – сказал Макфи Роуленду, которого явно не нужно было долго уговаривать.

– Это обычай, который, насколько я знаю, существует только у хупу, – сказал Роуленд. – Все новобрачные воины первые шесть месяцев своего супружества должны носить маленькие колокольчики, прикрепленные к мошонке. Когда мужчина приближается к своей жене, чтобы заняться с ней любовью, считается, что звук колокольчика обладает силой отгонять злых духов. А когда они любят друг друга, звон должен так ублажить богов плодородия, чтобы они подарили этой паре ребенка. – Он засмеялся. – Но один старый шаман сказал мне, что на самом деле эти колокольчики вешают с весьма практичной целью. Ночью колокольчик позволяет родителям девушки убедиться, что муж выполняет свои обязанности. А с другой стороны, звон предотвращает супружескую неверность.

Они смеялись над этим, когда девушка вошла и принесла еще один графин желтого напитка из джина с фруктовым соком.

Когда она ушла, Макфи кивнул в ее сторону:

– Странный народ эти тарапа, правда? – спросил он у Роуленда.

– Да, в общем, это верно. Моя супруга и дочь – обе тарапа, – сказал он Томасу. – Это одно из наиболее увлекательных горных племен, в котором есть множество сект и тайных обществ. В сущности, все указывает на то, что тарапа живут здесь уже тысячи лет. – Сейчас он выглядел настоящим ученым, увлеченным своим предметом. – Эмпирическое правило в антропологии таково: чем древнее народ, тем труднее познать его обычаи.

Дождь тяжело стучал по крыше, а они сидели и пили джин.

– Я живу здесь уже много лет, у меня есть женщина и ребенок тарапа. Я узнал уже довольно много. Но еще больше они не могут или не хотят мне рассказать. Я надеюсь, что однажды они посвятят меня в свои секреты. Это будет настоящая удача для антрополога.

– Макфи сказал, что этот дом раньше был медицинским центром, – сказал Томас. – Значит, здесь когда-то был врач?

– Конечно, был – военный врач, офицер, – сказал Роуленд. – Большинство племен признают пользу современной медицины. Военным врачом был француз по имени Дюпон. Трудно себе представить более приятного человека, и ему здесь нравилось. Но он не мог ни на шаг продвинуться с тарапа. Понимаете, они верят в реинкарнацию. Полагают, что любую болезнь надо перетерпеть, потому что иначе она вернется в твоем следующем существовании даже в худшей форме. – Роуленд покачал головой. – Старина Дюпон. Можете себе представить, что такое мировоззрение оказалось для него тяжелым испытанием. Я спросил его, почему он не сказал им, что, к примеру, хинин – дар богов. Так он, возможно, добился бы какого-то успеха. Но он рациональный человек, ученый; он даже и не подумал бы говорить то, что считает абсолютной ложью. Он был по-своему так же упрям, как тарапа. Сейчас он работает на атолле Венува.