Евгений Гришковец - Асфальт

– Ты завтракать будешь? – неожиданно спросила его Аня. Миша вопроса не ожидал, пожал плечами и задумался.

– Буду, пожалуй, – неуверенно сказал он, – а в честь чего пирог, Анечка?

– Настроение такое, – был спокойный ответ. – Тебе глазунью сделать или яйца сварить? На завтрак только яйца.

– А кофе, а хлеб, а сыр? – удивлённо развёл руками Миша.

– Это есть.

– Ну вот и прекрасно. Сейчас я побреюсь, умоюсь… Анечка, а откуда у нас яблоки? Вчера вечером не было. Во всяком случае, я не нашёл.

– Я сбегала в магазин. Ничего удивительного. Никакого волшебства.

– Папа! Не мешай! Иди, папа, – заявила Соня, которой надоело слушать разговоры.

– Анечка, – очень серьёзно сказал Миша, – я прошу и настаиваю: сегодня без моего разрешения никуда из дома не выходи. Я тоже никуда не пойду. Все объяснения потом.

– Ну папа-а! – более настойчиво сказала Соня.

– А ты лошадь можешь красками нарисовать? – спросила Катя.

– Хоть чем могу, – ответил он Кате. – Анечка, не обижайся. Я жду звонка, и мы все пока сидим дома и никуда не выходим.

Аня не ответила.

Он чистил зубы, мылся, брился и чувствовал, что всё сильнее и сильнее сердится на молчащий телефон. Ему не терпелось сделать хоть что-нибудь. Закончив умывание, он вышел из ванной и решительно пошёл к балкону. Дождь со снегом усилились. На балконе стояла вода, но Миша не пошёл за обувью. Он наступил в эту воду одной ногой, промочил тапок и, упершись руками в мокрые, холодные перила, выглянул во двор.

Во дворе людей не было. Потом из соседнего подъезда вышла женщина, раскрыла тёмно-зелёный зонт и ушла за угол. Миша смотрел: машины, деревья, мусорные контейнеры, дождь, снег. «А что я хотел увидеть-то? – сам себя спросил Миша. – Подозрительную машину или подозрительных людей? Чёрт бы побрал этого придурка. Чего он молчит? Вот уж не думал, что буду так ждать звонка неизвестно от кого».

Он вернулся с балкона, снял мокрый тапок и задумался, куда бы его деть.

– Завтрак готов, – услышал он с кухни Анин голос.

– А ты могла бы принести мне завтрак сюда? Пожалуйста! «Сюда» – это означало на маленький столик у дивана.

Миша очень любил завтракать в выходные дни за этим столиком и смотреть какую-нибудь передачу про животных или про путешествия.

Он отнёс мокрый тапок в прихожую и оставил его там вместе с сухим. В другой раз он бы спросил Аню, куда его поставить сушить, но в этот раз он не спросил.

Телефон молчал. Миша не включил телевизор. Он, не чувствуя вкуса, быстро съел глазунью, взял кусок сыра и съел его просто так, запил всё это кофе, который у Ани получился жидковат. Он съел всё и выпил кофе так быстро, будто куда-то спешил. А спешить было решительно некуда. Телефон молчал. И тогда Миша не выдержал, достал его из кармана и решил позвонить кому-нибудь, чтобы что-то делать. Он подумал с минуту, пошёл в спальню, закрылся там и набрал номер своего брата Димы. Дима ответил моментально, но заспанным голосом.

– Не разбудил? – спросил Миша.

– Кто это?

– Это твой родной и, заметь, старший брат.

– Миша! Вот это да! А я тебе сегодня собирался позвонить. Представляешь?! Удивительно!

– А что такое? Зачем?

– Да просто через две недели полечу в Москву дней на пять. Хотел узнать, в Москве ли ты в эти дни или нет.

– Должен быть в Москве. Буду, если ты прилетаешь. По делам, по службе?

– А как ещё? Я в Москву только по делам! Просто так в Москву?… Я же не сумасшедший. Я бы ни за что, если бы не служба.

– Я тебя встречу, и ты живёшь у меня.

– Нет, брат. Нас летит несколько человек. Нас встретят. И в гостинице нашего ведомства мне будет удобнее. У меня от носков воняет. Зачем я тебе? Но племянниц увидеть хочу. И родители дали задание сфотографировать Соньку. Соньку обязательно! Так что на один вечерок надо сговориться, и я заеду к тебе. А ты чего позвонил-то?

– Да есть к тебе один вопрос. Нужна консультация по твоей части.

– По какой такой части, Миша? По части прокуратуры? Ты что, куда-то вляпался или чего-то натворил?

– Нет, нет, брат! Не то. У меня чисто теоретический вопрос. Хотя, можно сказать, что я именно вляпался.

– Ну, давай, рассказывай, брат.

– А ты не занят?

– Воскресенье, Миша!…

И Миша, как мог коротко, последовательно и точно рассказал брату историю с девушкой на бульваре и с телефонными звонками. На удивление, Дима слушал внимательно и серьёзно, задал несколько вопросов и слушал. А Миша рассказывал и понимал, что впервые обращается к брату за помощью, что-то ему объясняет, отвечает на его вопросы. Он впервые не чувствовал своего брата младшим. Он хотел Диминого совета. Такого с ним раньше никогда не было. У Миши даже мелькнула не мысль, а скорее желание как-нибудь рассказать Диме ту историю про крышу и упавшего Котю, узнать, что у них в прокуратуре в архиве есть про этот случай. А может быть, ничего про это нет и не было? Тогда он зря боялся столько лет. Мише подумалось, что если он это узнает, то Котя как-то исчезнет из его снов и страхов. Да и самих страхов, может быть, станет меньше. И реагировать, может быть, он станет иначе, спокойнее, даже на такие нелепые случайности, как эта история с телефоном.

Миша рассказывал Диме о своём приключении и ощущал брата даже старше себя. У Димы, конечно, не было жены и детей, но зато он служил в таком государственном органе, в его руках были такие возможности, власть и сила, в его голове были такие знания законов, знания устройства этих законов и практика их применения, что Миша даже разволновался, объясняя брату то, что с ним стряслось.

Дима выслушал всё внимательно.

– Да, такое только с тобой могло произойти, Миша.

– Почему?

– Ты же у нас впечатлительный, чувствительный. Я бы вообще не стал бы разговаривать с незнакомым человеком. А если бы мне ещё попробовали угрожать… Хотя, начнём с того, что я вряд ли дал бы свой телефон кому-то на улице в Москве. Это же Москва, брат! Ты забыл?… Но ко мне с такой просьбой никто бы не обратился. Ко мне не решилась бы подойти даже такая сучка, как твоя эта. А по тебе же сразу видно, что ты романтик, художник…

– Это ты моим подчинённым расскажи, которые меня боятся…

– Знаешь, Миша, это они тебе льстят, изображают. Успокойся. Так что ты хотел спросить?

– Дима, что мне делать теперь? Я боюсь за своих, опасаюсь за себя. Что можно сделать?

– Ой, брат, ума не приложу. Я бы сильно не боялся, но согласен, неприятная история. Только тебя слушать невозможно. Может, всё не так страшно? И голос по телефону, может быть, совсем даже не такой жуткий, как ты мне тут описываешь.

– А как-то можно узнать, кто он такой?

– Номер не определяется, но узнать наверняка можно. Я просто технической стороны дела не знаю, но выяснить всё равно могу. У меня есть ребята в Москве в нашем ведомстве, и в Генеральной прокуратуре, и в других органах. Я спрошу, если надо, как можно выяснить номер того, кто тебе звонит. Но только не сегодня, брат. Воскресенье! Меня же пошлют куда подальше, если буду сейчас приставать к ним с твоей ерундой.