Павел Астахов - Мэр

Если это способ убрать из города Сабурову, то ход интриги понятен.

Однако с Сабуровой ничего ужасного не происходило. Она по-прежнему была на коне, строила еще больше, чем при муже, открывала новые и новые объекты. Никто не насылал на нее санинспекции, пожарного надзора, Госстройэкспертиз и прочей чиновничьей вампирщины. Да и по поводу Лущенко никто никаких очевидных знаков не подавал. Дважды Колтунов пытался попасть к Егориной, но она уклонялась от его визитов. Было ясно, что она следит за процессом, тем более в современных условиях это было не сложно. Все залы были оборудованы телекамерами, через которые можно было смотреть любой процесс, проходящий в городском суде. Ему даже казалось, что Великая сидит целый день и наблюдает за тем, как он ведет процесс.

Возможно, так оно и было. Но самое печальное состояло в том, что чем дальше шел процесс, тем больше и больше сомнений в его справедливости вызывал он и у Колтунова. Будучи когда-то принципиальным и честным военным судьей, он не мог закрыть глаза на очевидные натяжки и подтасовки. Он старательно указывал прокурорам на эти тонкие места, но те старательно обходили эти моменты стороной. Видимо, и у них были сомнения, но одновременно было и «партийное» задание. В такой ситуации ему становилось тошно и хотелось напиться и удавиться – не давали жена и любовь к новому черному глянцевому другу «Паджеро».

«В конце концов, подамся в адвокаты! – подумал Колтунов, переодеваясь в мантию. – Взять того же Павлова – живет и в ус не дует!» Колтунова очень волновал Павлов с его вечными ходатайствами и заявлениями. Откуда он их брал, оставалось загадкой. Судья даже посмотрел оперативные сводки по адвокату. С утра на работе в суде до вечера. Потом спортзал. Иногда вечерние встречи с какими-то девушками.

Как правило, симпатичными. Возможно, с клиентками, так как у Павлова на обслуживании были проекты «Первого канала» типа «Звездная пыль» и «Фабрика кумиров». Домой возвращается поздно – как правило, один. Встает в шесть утра. Когда же он творит, совершенно не ясно!

И вообще, этот Павлов жил недопустимо легко! Адвокат смеялся, даже когда Джунгаров пригрозил привлечь его к уголовной ответственности!

– На меня уже трижды пытались завести уголовные дела, – пояснил он Колтунову, – за разглашение данных предварительного следствия. Это когда я рассказал журналистам об обысках. Не вышло! Затем за оскорбление. Следователь возмутился, что в своей жалобе я сравнил его с фашистским палачом. Тоже как-то рассосалось. Теперь вот новая история – с моей книгой. Один генерал, Глухарев, решил, что я, дескать, упомянул его в своем детективчике о рейдерах. Забросал вашу прокуратуру жалобами и требованиями.

Все было так, и даже Джунгаров, разумеется не при Павлове, отозвался о ситуации с генералом с недоумением: «Совсем с ума посходили. Скоро Гоголя потребуют привлечь за клевету на малороссов и жителей Украины». И все равно, Павлов жил недопустимо легко. Судья прекрасно видел, что так думает даже Лущенко. Смертельно уставший от этого балагана, мэр явно хотел, как это ни ужасно, обратно в камеру, и Колтунов знал почему. В камере Игоря Петровича ждал телевизор, Знаменцев с недоигранной партией в шахматы, новые кроссворды и «судоку» – японская новинка, ставшая популярной в последнее время. Хотя, говорят, придумали их на самом деле в Англии, а поскольку в японском языке есть некие сложности с составлением кроссвордов, то числовые комбинации именно там и обрели настоящую популярность. Игорь Петрович, что называется, на них «подсел» и требовал от адвоката все новых и новых таблиц.

«Идиллия…» – усмехнулся Колтунов и, открыв заседание, принялся планомерно эту идиллию разрушать.

– Оглашается поступившее в суд заявление. Исковое. От ООО «Козерог» к Игорю Петровичу Лущенко. О взыскании убытков в виде упущенной выгоды. – Он принялся зачитывать, выхватывая самые важные моменты: – В рамках уголовного дела по обвинению мэра Лущенко установлено, что обвиняемый, злоупотребив служебными полномочиями, отдавал незаконные предпочтения одним юридическим лицам в ущерб другим. Тем самым нарушал положение Конституции о равенстве всех перед законом и судом. Так… ага,… так, нам было отказано в предоставлении участка земли под строительство торгового центра в новом районе Жгутово… Так,… тем самым причинены убытки в виде упущенной выгоды… далее идет расчет… так, строительство,… средняя посещаемость… количество людей… доход… ожидаемая прибыль… так! Вот! Итого… ого!

Колтунов поднял глаза и обвел взглядом всех участников процесса. Все напряженно ждали. Он откашлялся и даже налил себе первый раз из дежурного графина стакан воды. Выпил в полной тишине. Поставил на стол и торжественно объявил:

– Итого, просим взыскать с Игоря Петровича Лущенко один… миллиард рублей!

Как заработать миллиард, точно не знает никто, но стать миллиардером мечтают почти все. Миллиард нельзя забрать с собой в иной мир, но миллиард можно унаследовать. Еще миллиард можно украсть, наконец, миллиард можно выиграть. Но если использовать сугубо судебные механизмы, то миллиард можно отсудить. Столичные коллеги Колтунова блестяще продемонстрировали, как можно с помощью, казалось бы, изученных вдоль и поперек кодексов и законов пересмотреть приватизационные решения, отменить постановления налоговых проверок, взыскать в несколько раз больше, чем заработано за годы существования некогда могущественной нефтяной империи.

Конечно, Лущенко не касался недр земли и не качал ни нефть, ни газ, ни электричество и даже уголь не добывал. Однако слухи о его давнем знакомстве с опальным очкариком-нефтяником были весьма близки к правде.

Они встречались в бытность Игоря Петровича депутатом, и олигарх предлагал ему стать одним из основателей новой Государственной думы, которую тот задумал создать. Сказать правду, предложение польстило будущему мэру, но никаких денег он не получал, а в итоге вообще позабыл об идее «нового демократического государства».

Но для того, чтобы на самом верху докладывать о деле мэра не только с позиций развернутой по всей стране кампании с лозунгом «мэр должен сидеть в тюрьме», но еще подкреплять хлипкие обвинения политическими интригами, такого знакомства с самым знаменитым сидельцем Красноканинской зоны было достаточно. Даже на Колтунова подействовал намек, сделанный вскользь прокурором Джунгаровым. Зайдя, по доброй отечественной традиции, к судье в перерыве «на чай», тот в разговоре за чашкой сказал буквально следующее: «Вопрос не в том, насколько наш мэр коммерциализировался, а в том, как глубоко он увяз в политическом заговоре!» Дмитрию Владимировичу стало неуютно. Ему казалось, эпоха всеобщей шпиономании осталась в далеком прошлом, а слово «заговор» вообще попахивало плесенью тридцать седьмых. Но слово было сказано и к тому же услышано.