Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

«Таким образом, мы подошли к седьмой позиции ресторанного рейтинга «Одиозного журнала». На седьмое место попадает новое заведение от создателей известного московским гурманам…»

— И, как обычно, этим «кто-то» должна быть я, понимаешь? В целом гребаном рекламном агентстве нет никого другого, кто мог бы поехать на встречу с этими придурками из «Моторолы». Я сказала Никифорову, что я ему не волшебная палочка, и если ихние руководители…

— Их, — говорю я вполголоса.

— Вот именно! Если их боссы хотят встретиться с нашими, он должен сам поехать, понимаешь? Что он о себе возомнил? Он что, Константин Эрнст, что ли? У него нет времени лично встречаться с топовыми клиентами? И потом, для нормальных проектов есть эта коза Власова, а все геморрои — Решетниковой! Все в курсе, что он трахает Власову, ради бога, кому какая разница? Нравятся тебе кривоногие Чебурашки — твое дело, но причем тут бизнес? Почему одни должны разгребать дерьмо, а другие только сливки жрать, а? Я так ему и сказала…

Излагая все это, Рита ходит по квартире, яростно рассекая воздух ладонями. На ней короткий, до середины бедра, желтый халат, а между пальцев ног торчат мягкие распорки (педикюрша только что уехала). Она двигается, аккуратно переставляя ноги, отчего кажется мне похожей на утенка из диснеевских мультиков. Периодически она достает из кармана халата телефон и проверяет, нет ли эсэмэсок, или неотвеченных вызовов, или… впрочем, я вообще не знаю, какого черта она его постоянно достает. Я сижу на диване, листаю «Маке Up», пытаюсь ухватить суть ее эскапады, затем беру «Vogue». Иногда я говорю «да» или «нет», или «сто процентов», в зависимости от того, как Ритка заканчивает предложения. В общем-то она говорит о простых вещах, но… как-то сложно. Такое впечатление, что она рассказывает о конфликте с начальником самой себе. «Какая грудь у Скарлетт Йоханссон! Вот это я называю Голливуд. Просто интересно, своя или нет?»

— …интересно? — долетает до меня обрывок фразы, звучащей уже с кухни. Мысли мои, что ли, читает?

— Вообще-то да, а тебе нет? — машинально говорю я и поднимаю глаза.

— Мне? В каком смысле? — Рита стоит, держа какой-то промоплакат оранжевого цвета (интересно, зачем он ей?). - Ты вообще слушаешь меня? Я тебя спрашиваю: тебе что, вообще неинтересно, что у меня происходит?

Я откладываю журнал и собираюсь ответить, что мне очень интересно, но в этот момент включается музыкальный центр и начинает играть какой-то лаундж, по-моему «Mezzanine de l'Alcazar Volume 4» (я не уверен), затем звонит мобильник, а плакат выскальзывает из Риткиных рук и падает на пол. Мы оба начинаем оглядываться в поисках звонящего аппарата, я лезу в карман джинсов, а Ритка в карман халата. Мелодия звонка вроде бы моя, но, достав свой телефон, я не вижу никаких звонков, молчит и ее LG, и мы застываем с глупыми лицами, но тут Ритка будто что-то вспоминает, идет в ванную и возвращается, держа у уха такую же, как у меня, Nokia, только разукрашенную узорами типа Палех.

— Алло. Да, все в порядке, я тебе перезвоню через час, я на встрече. — Она кладет телефон в карман, поднимает с пола плакат и подходит ко мне.

— Какой у тебя телефон модный! — Я вытаскиваю из пачки сигарету. — Давно купила?

— На работе выдали, я им сказала, что если они хотят поддерживать свой имидж с помощью внешнего вида сотрудников, пусть начнут хотя бы с телефонов. — Она снова достает телефон и перекладывает его в другой карман.

— Хорошая работа у тебя, зайка… — Я закуриваю. — Всем бы так!

— Да, кстати, о работе Я начала рассказывать, а ты меня не слушал, поросенок. — Рита подходит ко мне и шутливо щелкает по лбу. — Ты думаешь, нормально такие плакаты клиентам делать?

— Я думаю, что совсем ненормально, зайка. Это просто ужас, а не плакат! — Я выпускаю дым, беру ее за руки и притягиваю к себе.

— Андрюш, сколько раз тебе повторять, что я ненавижу, когда ты куришь? — говорит она. — Ты думаешь только о себе!

— Зайка, ты несправедлива, в данный момент я думаю только о тебе.

— Затуши немедленно!

Я достаю пачку, отрываю у нее крышку и тушу в нее.

— Фу, гадость какая, выкинь в помойку! — Рита корчит недовольную рожу и картинно зажимает нос. — Вонь, ужасная, бр-р-р!

Я встаю, двигаю на кухню, швыряю весь этот трэш в ведро и, уже весьма раздраженный, возвращаюсь в гостиную, опрокидывая по пути стоящий в прихожей пластиковый пакет с покупками. Из него вываливаются: упаковки бумажных полотенец, пара дезодорантов CK, зубочистки в прозрачной тубе, пластиковая банка со жвачкой «Orbit», и другие мелочи. Я сажусь на корточки, собираю все это хозяйство обратно в пакет и говорю, вертя в руках блестящую (она реально блестит) упаковку с зубной пастой «Lacalut Brilliant White»:

— Модной пастой зубы чистишь, зайка. И не дешевой.

— А ты, можно подумать, не можешь себе позволить, бедняжка, — хихикает Ритка.

— Ты что! Я ею только серебряные запонки «Dior» чищу. Моим зубам такое не по карману!

— Иди сюда, дуралей! — Рита машет мне плакатом.

— Теперь, когда дым растаял, видишь ли ты, как пылает мое сердце? — паясничаю я, чтобы сбить собственное раздражение. Рита хихикает, я подбегаю к ней и валю на диван, одновременно стаскивая с ее плеч халат.

— Подожди! — Она переходит на шепот, вероятно, заигрывая.

— Это невозможно, — шепчу я.

— Аккуратней! — Ритка отталкивает меня и показывает куда-то в район своих ступней. — Дай сниму. Она садится, осторожно достает из пальцев лягушачьи распорки и кладет их на журнальный столик. Да, современные девушки — как рыцари средних веков: чтобы снять латы, им требуется час. Рита скидывает халат, я стягиваю через голову футболку.

— А откуда у тебя царапина на предплечье?

— Какая царапина? — В самом деле, я не знаю, откуда у меня может быть царапина. — Где, зайка?

— Вот! — Рита указывает на мое левое предплечье, и я вижу чуть проступающую розовую полоску. Интересно, откуда это? Меня всегда раздражают портящие мою внешность следы на теле. Особенно несанкционированные…

— В спортзале оцарапался? — предполагаю я.

— Интересно, в каком? Давно ты был в спортзале?

— Ты пытаешься уличить меня в измене? — Я глупо хихикаю. — Зайка, я принадлежу только тебе и российской журналистике.

Я обнимаю ее, целую в шею и тут снова звонит этот чертов мобильный. Она лезет в карман халата, я — в джинсы. Теперь звонок мой.

— Да! — кричу я в трубку.

— Андрей, я тебе отправляю эсэмэс, это очень важно, — говорит Вера, секретарша Всеславского.

— Я не могу говорить. Я на интервью!

— Перезвони по номеру, который я тебе отправлю, этот человек из какого-то закрытого VIP-клуба хотел встретиться с…

Я разъединяюсь, не дав ей договорить, и отключаю телефон.