Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

— Хорошие вы ребята, Андрюша, только ни фига вы не продюсеры и не киношники.

— Что за недоверие! — вздымаю я левую бровь.

— Продюсеры не таскают случайных знакомых по своим квартирам. Даже в Кемерове.

— В Кемерове есть продюсеры? — недоверчиво спрашиваю я.

— Есть, Андрей. Даже в Кемерове есть. Только они таких, как мы, актрис сначала ведут в ресторан, потом в баню.

— Ты на самом деле хочешь стать актрисой?

— Я на самом деле хочу любым путем свалить из Кемерова. Куда угодно, — тоскливо говорит она.

— Что мешает?

— Отсутствие продюсера, — криво усмехается Наташа.

Из-за стены уже раздаются характерные вздохи.

— Анька такая смешная, — отстраненно замечает Наташа. — По-моему, она в твоего друга влюбилась, дурочка.

— Почему дурочка, зайка? Любовь — это прекрасно! — жизнеутверждающе говорю я.

— Это точно, — вздыхает Наташа. — Я бы тоже в тебя влюбилась… лет пять назад.

— А я лично в тебя влюбился сразу, на церемонии, — гоню я.

— Это заметно. — Она проводит пальцем по моему подбородку. — Ты красивый мальчик. У тебя есть девушка?

— В данный момент я холост, — чуть смущенно говорю я.

— Смотри-ка, ты даже краснеть умеешь, — она запрокидывает голову и улыбается. — Влюбился он в меня… все хотят любви, Андрюша. Ты хочешь, я тоже хочу… настоящей!

— Давай, пока мы еще не встретили всепоглощающую страсть, просто займемся любовью, — предлагаю я.

— Разве у нас есть выбор? — говорит она, потянувшись к выключателю.

— Вряд ли, — отвечаю я уже в полной темноте.

В двенадцать дня сработал таймер на музыкальном центре, который я безуспешно пытался настроить последние три вечера и на который уже почти забил, решив, что он умнее меня. Но вот вчера, кажется, все сделал правильно, или просто так получилось, короче говоря, музыкальный центр будит меня грязным битом «Кровостока».

Я родился в Москве, в семидесятом, на краю города.

Моча рано ударила в голову.

Человек снова доказал, что он умнее машины.

С этой оптимистичной мыслью я продираю глаза и начинаю постепенно втягиваться в сегодня.

Потом школа, драки, вонючая форма, клей

Так я становился сильней.

Мне бы тоже хотелось стать сильнее. Реально, я проснулся с ощущением того, что уже устал. Хронический недосып? Отсутствие спорта? Недостаточно активная половая жизнь? (Это, конечно для галочки, хотя… в общем, Неля тоже оказалась сукой, но речь не о том.) Слишком много алкоголя, наркотиков и сигарет? Кстати, сигареты остались? Да, вот пачка. Любите ли вы курить в постели, как люблю это я? Я в курсе, вы очень хотели бы это любить, но жена не дает. А любить себя она вам еще дает? То-то же. У меня вот нет жены. По трем причинам:

Первая. На хрен не нужна (это по жизни).

Вторая. Я пока не чувствую себя способным на длительные серьезные отношения. Я не готов взять ответственность за себя и за того человека… (это для прессы).

Примечание ко второй: За меня бы кто взял ответственность… (это для спонсоров).

Третья. Шэрон Стоун уже замужем (это в принципе).

Или она уже развелась?

Речь снова не о том. У меня сегодня, кажется, крайне лиричный настрой. Закуриваю первую сигарету. О-о-о! Чувство, сравнимое с первой любовью в школе, первой заработанной тысячей долларов (лучше бы с первой сотней тысяч, правда, как это — я не знаю, но, думаю, круче, чем сигарета), первой пьянкой, первым опытом однополой любви. Н-да. Ну, это я лесбиянок имел в виду. В общем, лежу, слушаю музыку, курю. Кайфово…

Воровал в раздевалках…

В одиннадцать кинул первую палку…

Брежнев сдох…

Стал заходить в качалку.

Кирзачи и телага.

Я родился в Москве, в семидесятом, на краю города… Нет, я такого про себя сказать не могу, хотя меня отчаянно притягивают те времена. Очень хочу, но не могу. Можно, конечно, потерять паспорт и потом, дав денег ментам, получить новую ксиву, рассказывая окружающим, что в свои тридцать пять я выгляжу на четвертак только благодаря легким овощным сокам и тяжелым наркотикам. Это прикольно, но, с другой стороны, придется базарить за все эти старперские темы, философствовать, говорить, что в наше время, конечно, было лучше, веселее и моднее, но… зачем говорить о каком-то другом времени, когда ВСЕ время принадлежит мне? В общем, идея с заменой паспорта не канает. В этом нет будущего. И… как-то сложно все.

Родился я в Питере, а не в Москве, в восьмидесятом, в центре города. Кирзачи и телагу видел по телевизору два раза и еще пару-тройку раз на стройках коттеджей у папы или у своих знакомых. Клей нюхал два раза в восьмом классе. Не прикололо. Про Брежнева рассказывал папа (не уверен), в одиннадцать лет я палок не кидал, зато нехило дрочил на шведскую «Magma Private», а это покруче, чем тюрить неумелый секс с прыщавыми одноклассницами. Уж в чем в чем, а в порнухе-то я разбираюсь (признаться, сам подумываю снять что-то подобное). В качалку не заходил, да что там — меня и в фитнес не заманишь («Петровка-спорт» — 50 процентов скидки, «World Class» — бесплатно, — у меня там знакомый менеджер). Зато в свои одиннадцать я уже лет шесть как заходил завтракать с мамой в гранд-отель «Европа» (но это к слову). Пошел в школу, где мог бы отлично учиться ввиду того, что «этот мальчик из хорошей семьи, его папа…», хотя учителя почему-то это по достоинству не оценивали. Отчасти сие объяснялось пролетарским происхождением учителей, а отчасти (и главным образом) моей ленью и неусидчивостью. В общем, все было неплохо. С трояков я не слезал. Зато и на героин не подсел.

Потом папа стал слишком много зарабатывать, что слишком мало стало устраивать маму, которая продолжала тянуть на себе всю бытовуху и выслушивать его монологи о собственной избранности. Начались мелкие ссоры, напоминавшие бои местного значения, потом крупные скандалы, потом швыряние друг в друга антикварной посудой, доставшейся от бабушки. Мама начала больше работать, папа стал еще больше гулять. А кто обещал быть буддийским монахом? Становиться хорошим/ей мужем/женой также никто не клялся на крови.

Потом между драгоценными родителями выросла тонкая (шириной в стодолларовую купюру) стена непонимания, постепенно разросшаяся до ширины стены Кремлевской. Папа переехал в Москву, а мама перефразировала известную цитату: «Я счастлив, Горький, что живу с вами на одной планете!» до такой степени, что та зазвучала как: «Я не могу сказать, дорогой супруг, что счастлива жить с вами в одной стране». И уехала в США. Куда, ввиду своего малолетнего возраста, был увезен и я.

Купил боксерские перчатки, спиздили в школе.