Сергей Минаев - Media Sapiens. Повесть о третьем сроке

– За что именно? – интересуется Вадим.

– За спецэффекты и за введение в информационное поле новой картинки-ассоциатора. Изображение Микки Мауса ассоциируется с мультфильмами, «Биг Мака» – с едой, а изображение «Близнецов» теперь ассоциируется со смертью. Я думаю, что в компьютерных играх скоро смерть будет изображаться пиктограммой с башнями. Вот это эстетика.

– Да уж, – отвернувшись, роняет Вербицкий.

– Во время «9/11» был пик посещаемости в Интернет, – мечтательно улыбается Вадим.

– Вот именно, – сухо говорю я, – нам нужен Теракт.

В кабинете повисла тишина. Слышно было, как за стенкой секретарша цокала каблуками и кипел электрический чайник.

– Теракт? – Вадим расслабляет узел галстука и смотрит на Вербицкого.

– Антон, это уже слишком. Это чистый криминал. Мы же работники СМИ, а не подрывники. Я на это никогда не дам санкцию.

– На что? – переспрашиваю я, – на подрывников?

– На терроризм.

– Аркадий Яковлевич, неужели вы называете террористами пару пиротехников, работающих на «Мосфильме»?

– Антон, давай без твоего вечного эзопова языка, ладно? – Вербицкий раздражается. – Кого как не назови, а терроризм он и есть терроризм. Во всём мире. И после исполнения твоей задумки нам наши, а не эзоповы языки оторвут и в задницы засунут. В наши, опять же.

– Да, Антон, я думаю, что это уже через край. Я согласен с Аркадием Яковлевичем. Они нас просто раздавят за это.

– Постойте, постойте, – тут уже я начинаю раздражаться, – за что, за «это»? Вы меня, может быть, дослушаете?

– Как скажешь, ты сегодня герой, – отвечает Вербицкий.

– Спасибо. Теперь постараюсь объяснить пришедшую мне в голову идею. Как правильно заметил Вадим, всё начинается с телевизора. Правильно, Вадик?

– Ага, – кивает он головой.

– Вот и чудно. А теперь, Вадим, представь, что телевизор сейчас показывает, как я захожу соседнюю комнату и убиваю секретаршу Аркадия Яковлевича.

– Э… – вставляет Вербицкий.

– Секундочку, – останавливаю я его и открываю дверь кабинета, – Вадим, ты пока представляй, что телевизор работает.

Я выхожу в приёмную и закрываю за собой дверь.

– Оленька, – обращаюсь я к секретарше, – крикните, пожалуйста.

– Ой. А зачем, Антон Геннадьевич? – спрашивает она испуганно.

– Ну, крикнете, крикнете. Будто вас режут, а то они не верят, что вы тут живая.

– Так вы вроде бы не заказывали ничего? Ни чая, ни кофе? – вопрошает она.

– Дело не в этом. Кричи, я тебе говорю.

– Ииииии! – тоненько визжит она.

– Сильнее кричи, – я подхожу к ней и кладу руку на горло.

– Ааааааааааа! – заливается она испуганно.

– Спасибо, Оленька.

Я иду обратно в кабинет, оставляя её в полной растерянности.

– Ну, что, Вадим? Представил, что телевизор показал тебе убийство Ольги?

– Допустим.

– Крики слышал?

– Ага. И чего? – Вадим смотрит на меня как на сумасшедшего.

– А вы, Аркадий Яковлевич, слышали?

– Да. Только я не понимаю пока идеи.

– У меня к вам вопрос. Вы слышали крики и видели, как Антон Дроздиков убивает Ольгу. Убийство было?

– По-видимому, да, – уклончиво отвечает Вербицкий.

– А ты как считаешь, Вадим?

– Было, судя по всему.

В этот момент заходит Ольга:

– Я извиняюсь, у вас все нормально?

– Да… – рассеянно отвечает Вербицкий, – все хорошо, спасибо.

Ольга выходит.

– Как видите, Ольга жива, – говорю я, – но отменяет ли это показанное мною на экране?

– Я, кажется, опять начинаю понимать, – Вербицкий откидывается в кресле, – убийство было, но…

– …но вроде как все живы, – весело восклицает Вадим.

– Из чего мы делаем вывод, что убийство произошло только в телевизоре, – заключаю я, – а теперь представьте себе, что к миллионной аудитории Ольга в кабинет не зайдёт, убеждая всех, что жива. Улавливаете, о чём речь?

– О кино, – Вадим оживляется, – как с Аристархом, только теперь про теракт, да?

– Речь идёт об инсценировке. Одного быстрого момента. Представьте себе, что где-то в Москве гремит взрыв. Приезжают «скорые помощи», «менты», увозят погибших. Все это снимает на видео случайно оказавшаяся рядом группа каких-то телевизионщиков. Или просто любителей. К месту происшествия немедленно стягиваются журналисты и камеры. Врачи уже уехали, забрав всех пострадавших. Подтянувшиеся спецподразделения блокируют район и мешают снимать. Первая плёнка попадает на все каналы.

– Пиздец, я прошу прощения, – тихо говорит Вербицкий.

– А на следующий день… – начинает Вадим.

– А на следующий день никого из пострадавших найти в больницах не могут. А официальные СМИ предполагают, что теракт какой-то странный. Возможно, его и не было. Что думает аудитория, видевшая накануне вечером взрыв, а утром наблюдающая попытку «замылить» его?

– Она думает… что она думает? – Вадим пытается сформулировать мысль и застывает в нелепой позе с раскинутыми в эмоциональном порыве пальцами, – она думает, что «власти скрывают».

– Молодец, Вадик. Садись, пять. Какие будут предложения?

Вербицкий сидит, закрыв голову руками. Вадим смотрит в пол. Кажется даже, что с плаката Леннон с Хайдером смотрят на меня с удивлённым почтением. Один только Чубайс продолжает щуриться на солнце с улыбкой.

– Я предлагаю все детально обдумать и прописать сценарий по секундам, – первым оживает Вербицкий.

– А где мы возьмём технику и исполнителей? – спрашивает Вадим с такой интонацией, что читается его неохота отвечать за подготовку инсценировки.

– Массовка не проблема, возьмём маргиналов Генки. А технику… Вадим, неужели ты не найдёшь несколько машин «скорой помощи»?

– Я…

– Да! Я думаю, Вадим, это не сложно, – поддерживает меня Вербицкий.

– Я думаю, что, постаравшись, можно найти, – потупив голову, отвечает Вадим.

– Ну как, Аркадий Яковлевич? Работаем? – спрашиваю я.

– Мне нужен детальный сценарий постановки, «тёмник» по СМИ и инструкция по последующим нашим действиям. Это очень большой проект. Мне требуется согласование, – Вербицкий говорит, повернув голову к окну, – мне требуется согласование.

– Главное, забить их на пресс-конференции, если они её отважатся провести, – замечает Вадим, – Антон, они пойдут на пресс-конференцию?

– У них не будет шанса не пойти. Речь идёт о терроризме.

– Антон, сколько времени у тебя уйдёт на подготовку материалов для меня?

– Сутки, Аркадий Яковлевич. Одни сутки.

– Отлично. Я прошу тебя об одном – детальный сценарий. Как ты понимаешь, мы идём на огромный риск.

– Вы мне в прошлый раз про Зайцева так же говорили. Я повторюсь, мы ничем не рискуем. Выруливать ситуацию будут они, а не мы. Помните мой ответ про то, что это их армия, а не наша?

– Да, помню, – усмехается Вербицкий.