Анна Гавальда - Я ее любил, Я его любила

Он схватил меня за запястья и сжал изо всех сил. Не давая мне шевельнуться.

- Отпустите! Вы делаете мне больно! Вы все, все ваше семейство делаете мне больно! Отпустите меня, Пьер.

Едва он ослабил объятия, как я уронила голову ему на плечо.

- Все вы делаете мне больно…

Я обливала слезами его шею, забыв, как ему, должно быть, неприятно, ведь он никогда ни к кому не прикасался… Я плакала, время, от времени вспоминая свои спагетти: если я не солью воду, есть их будет невозможно. Он все повторял «Ну-ну, ну-ну…» И еще: «Прости меня…» И еще: «Я тоже очень переживаю…» Он не знал, куда девать руки.

В конце концов, он все-таки отстранился и стал накрывать на стол. - За тебя, Хлоя.

Я чокнулась с ним.

- Да, за меня, - повторила я с кривой улыбкой.

- Ты замечательная.

- Да, замечательная. И еще - надежная, храбрая… Что я забыла?

- Забавная.

- Ах да, чуть не забыла, забавная.

- Но несправедливая.

- Несправедливая, ведь так?

- Думаешь, я люблю только себя? - Да.

" Тогда ты не только несправедливая, но и глупая. Я протянула ему бокал.

- Конечно… Выдайте-ка мне еще этого чудесного напитка.

- Считаешь меня старым дураком?

- Да.

Я покачала головой. Я была не злой, а несчастной.

Он вздохнул.

- Так почему же я старый дурак?

- Потому что никого не любите. Никогда не расслабляетесь. Все время в напряжении и словно бы не здесь. Не с нами. Вы не принимаете участия ни в разговорах, ни в шалостях, ни в наших скромных увеселениях. Потому что вам не знакомы нежные чувства, вы вечно молчите, и ваше молчание смахивает на презрение. Потому что…

- Хватит, хватит, довольно, спасибо.

- Простите, но я отвечаю на ваш вопрос. Хотели знать, почему это вы старый дурак, - я и ответила. Хотя я не нахожу вас таким уж старым…

- Как же ты любезна…

- Да чего уж там.

- Я оскалила зубы, изображая нежную улыбку.

- Ладно, но, если я такой, как ты говоришь, зачем привез тебя сюда? С чего бы мне тратить на вас столько времени и…

- Вы сами прекрасно знаете с чего…

- Так с чего же?

- Да потому что у вас свое понятие о чести. Не что иное, как кокетство, принятое в любой добропорядочной семье. Я семь лет путаюсь у вас под ногами, но вы впервые проявили ко мне интерес… Я скажу вам, что думаю. Я не нахожу вас ни доброжелательным, ни милосердным. Я все понимаю. Ваш сын оступился, и вы идете следом за ним - «подчищаете», так сказать, закрываете брешь. Вы попытаетесь - как можете - заделать трещины. Вы ведь не любите трещины, да, Пьер? Нет, не любите! Просто терпеть не можете…

Думаю, вы привезли меня сюда, чтобы соблюсти приличия. Малыш проштрафился - придется, сжав зубы, устранять последствия. Сегодня вы окучиваете невестку, как когда-то платили крестьянам, если ваш сопляк въезжал на мотоцикле в их посевы. Жду, не дождусь момента, когда вы со скорбным видом объявите, что я могу на вас рассчитывать. В финансовом отношении. Вы в затруднении, правда? Такой большой девочке, как я, будет посложнее возместить убытки, чем хозяину свекольного поля…

Он встал.

- Что ж, пожалуй… Это правда… Ты глупышка. Какое ужасное открытие…

- Ладно, давай сюда тарелку.

Он стоял у меня за спиной.

- Ты сама не знаешь, как сильно ранишь меня своими словами. До крови. Но я не в обиде - все дело в твоем горе…

Он поставил передо мной тарелку с дымящейся едой. - И все-таки есть одна вещь, которую я тебе спустить не могу, одна-единственная… «Что именно?» - Я подняла на него глаза.

- Не упоминай больше свеклу, прошу тебя. В округе ты на десять километров не найдешь ни одного свекольного поля…

Он был очень собой доволен, старый хитрюга.

- Гм, неплохо… Очень даже вкусно. Думаю, вам будет не хватать меня как поварихи, так ведь?

- Да, тут ты права, но во всем остальном, спасибо большое… Испортила мне аппетит…

- Неужели?

- Точно-точно.

- Как вы меня напугали!

- Но я все-таки попробую эти восхитительные спагетти…

Он подцепил вилкой слипшиеся макаронины.

- Э-э-э, как это говорят?… Al dente 1 .( 1 Здесь: В самый раз (ит.). ) Я смеялась.

- Люблю, когда ты смеешься.

Мы долго сидели молча.

- Вы обиделись?

- Нет, скорее растерян…

- Мне очень жаль.

- У меня такое чувство, что я чего-то не понимаю. Огромный клубок, который я не в силах распутать…

- Я хотела…

- Помолчи. Дай мне сказать. Я должен немедленно разобраться. Это очень важно. Не знаю, сможешь ли ты понять меня, но хоть выслушай. Я должен потянуть за ниточку, но не знаю, за какую. Не представляю, как и с чего начать. Боже, все так сложно… Потяни я слишком сильно или не за ту нитку, все еще больше запутается. Так запутается, что я ничего больше не смогу сделать и увязну окончательно. Понимаешь, Хлоя, моя жизнь, вся моя жизнь - это клубок, точно сжатый кулак. Вот он я, весь тут, перед тобой, сижу на этой кухне. Мне шестьдесят пять лет. Я ни на что не гожусь. Я тот старый дурак, которому ты только что так всыпала. Я ничего не понял, я так никогда и не поднялся на седьмой этаж. Я испугался собственной тени и вот к чему пришел. Смерть близка… Нет, прошу тебя, не перебивай… Не сейчас. Позволь мне разжать кулак. Хоть чуть-чуть. Я долила вина в стаканы.

- Начну с самого несправедливого, с самого жестокого… С тебя… Он откинулся на спинку кресла.

- Когда я впервые тебя увидел, ты была вся синяя. Помню, это произвело на меня впечатление. Ты стояла в проеме этой двери… Адриан поддерживал тебя, а ты протянула мне скрюченную от холода руку. Ты не могла ни пальцем шевельнуть, ни слова вымолвить, и я пожал твою ладонь в знак приветствия, и на твоем запястье остались белые следы от моих пальцев. Адриан со смехом сказал разволновавшейся Сюзанне: «Я привел вам Штрумпфетку 1!»( Штрумпфы - маленькие синие человечки, герои популярного в 1950-х гг. мультфильма Пейо, говорящие на тарабарском языке. ) Потом он отнес тебя наверх и положил в горяченную ванну. Сколько ты там пролежала? Не помню, зато помню, как Адриан все повторял и повторял матери: «Спокойствие, мама, спокойствие! Как только она сварится, мы сядем за стол!» Мы действительно хотели есть - я, во всяком случае. Ты меня знаешь, знаешь, какими бывают оголодавшие старые дураки… Я уже готов был потребовать, чтобы подавали ужин без вас, - но тут ты появилась, одетая в старый халат Сюзанны, с мокрыми волосами и застенчивой улыбкой на лице.

Зато щеки у тебя были красные-красные, просто пунцовые…

За едой вы рассказали, что стояли в очереди в кинотеатр, чтобы посмотреть «Воскресенье за городом», но билетов не хватило, и Адриан, выпендрежник - это семейная черта! - предложил тебе провести воскресенье за городом… и отправиться туда на его мотоцикле. Решать нужно было немедленно - и ты согласилась, потому и заледенела: под плащом у тебя была легкая маечка. Адриан пожирал тебя глазами, что было нелегко - ты почти все время сидела, опустив голову. Когда он говорил о тебе, мы видели ямочки у тебя на щеках, и мы думали, что ты нам улыбаешься… Помню еще, на тебе были надеты какие-то немыслимые кеды…