Харуки Мураками - Край обетованный

Если говорить о моих личных впечатлениях, то, как человека, год проработавшего над «Подземкой», меня до сих пор глубоко возмущают действия членов секты «Аум Синрикё», распылившими газ в токийском метро (я имею в виду непосредственных исполнителей и тех, кто в той или иной форме замешан в этой акции). Я своими глазами видел пострадавших от зариновой атаки – они продолжают мучаться и сейчас, – я был свидетелем бесконечных страданий тех, кто навеки потерял любимых людей. Забыть это невозможно, и такое преступление не может быть оправдано никакими побуждениями и обстоятельствами.

Но в целом, что касается степени причастности – реальной, морально-духовной или структурной – секты «Аум Синрикё» к этому инциденту, споры будут идти и дальше, и справедливое суждение на сей счет пусть выносит читатель. Я брал эти интервью не для того, чтобы заклеймить членов секты – настоящих и бывших – и не для того, чтобы как-то переоценить их в новом свете. Хотелось бы, чтобы это было понятно с самого начала. Я предлагаю читателю то же, что стремился передать в «Подземке», – живой, «из плоти и крови», материал, необходимый для того, чтобы представить не какую-то одну точку зрения, а взгляды сразу многих людей.

После выхода «Подземки» и после того, как «Бунгэй сюндзю» закончил публиковать ее продолжение, у меня состоялись две продолжительные беседы с профессором Хаяо Каваи. Своего рода диалог, хотя я главным образом задавал вопросы, а господин Каваи на них отвечал. После долгой работы над «Подземкой» и ее продолжением многое оставалось неясным и никак не хотело обретать форму. Эти беседы дали мне четкие (и в то же время наводящие на серьезные размышления) ответы с точки зрения психолога, позволили разобраться, что к чему. Я не могу представить на месте господина Каваи другого человека, способного развеять мои сомнения.

Конечно, мне как писателю в дальнейшем литературном процессе надо будет тщательно изучить и разобраться со всем, что оставила во мне эта работа. На это уйдет еще много времени. Не думаю, что все сразу легко уляжется по своим полочкам. И сейчас я очень благодарен господину Каваи за подсказки, как подвести под этим психологическую черту.

Содержащиеся в этой книге интервью публиковались в «Бунгэй сюндзю» с продолжением в 1998 году – в номерах с апреля по октябрь. Хочу сердечно поблагодарить главного редактора «Бунгэй сюндзю» Такахиро Хирао, нашедшего для меня место на страницах журнала, и редакцию в лице Ёсио Омацу, который с большим терпением занимался вместо меня решением сложных практических вопросов, сыпавшихся на нас один за другим (как представитель так называемого «поколения Аум» он сделал немало полезных замечаний). В выходе интервью в свет отдельной книгой большую помощь оказал сотрудник издательства Кадзухиро Мураками.

В «Бунгэй сюндзю» публикация называлась «После "Подземки"». Однако книгу я назвал «Край обетованный».

Родился в Токио, но вскоре переехал с родителями в соседнюю префектуру, где и прошло его детство. Есть младшие брат и сестра. Учась в колледже, серьезно заболел и начал заниматься йогой в зале, принадлежавшем «Аум Синрикё». Уже спустя двадцать дней Сёко Асахара стал убеждать его уйти в секту, что он и сделал через пять месяцев. Старший «самана» 2; во время происшествия в токийском метро входил в созданное «Аум Синрикё» Министерство науки и техники, где в основном занимался компьютерной техникой. Провел в секте шесть лет своей жизни, и считает эти годы замечательным, безмятежным временем, которому положила конец зариновая атака. Приобрел в секте много друзей.

Из секты пока не вышел, но покинул общину и с другими членами секты держится на расстоянии. Живет в Токио один, работает на дому с компьютерами; самостоятельно продолжает медитации. Интересуется буддизмом, мечтает постичь глубины теории. Говорит, что не хочет «быть на попечении братства». Многие его знакомые и приятели порвали с сектой. Ему еще тридцать два года, и он пребывает в сомнениях, не зная, какую дорогу выбрать дальше.

За время нашей продолжительной беседы ни разу не упомянул Сёко Асахару. Не только не назвал этого имени, но и не употреблял «пограничных» слов, вроде «учителя» или «гуру». Вообще избегал имен. По всей вероятности, просто не может подобрать слов, которыми можно выразить отношение к факту существования Сёко Асахары. За всю беседу только раз сказал «этот человек». Это произвело на меня сильное впечатление.

Я имел дело с человеком, любящим порассуждать, склонным к размышлениям. Такой может понять и принять все что угодно, если только сумеет подвести под это теоретическую базу. При этом для перехода от жестких догм, которыми он долго напитывался, к «собственной, живой теории» ему еще понадобится время.

В детстве я был очень жизнерадостным и хорошим парнем. Уже в начальных классах вымахал за метр шестьдесят – сантиметров на двадцать выше сверстников. Любил заниматься спортом, и вообще был натурой увлекающейся. Но после шестого класса вдруг перестал расти, и теперь уже был ниже других ребят. Душевное состояние замедлило физическое развитие. Да и на здоровье сказалось.

Учился неплохо, хотя и довольно неровно, и уже в седьмом классе четко определил для себя, что хочу делать и чего нет. Учеба давалась легко, но вызывала какое-то мощное внутреннее сопротивление. Слишком велика была разница между тем, чему хотелось научиться, и тем, чему учили в школе…

Учиться – значит становиться умнее. А в школе все держится на зубрежке – надо запоминать всякую ерунду, вроде численности поголовья овец в Австралии. Тут сколько ни зубри, ума все равно не наберешься. Ум – если мыслить образами детства – это то, чем обладает Снусмумрик из семейства Муми-троллей. Таким мне и представлялся взрослый человек – спокойным, умным, находчивым, сообразительным.

А что за человек ваш отец?

Как сказать… Обыкновенный «сарариман» 3. Спец по типографским машинам. Мастер золотые руки, а вот поспорить, порассуждать о чем-то – это не его. Грубый, раздражительный; руки, правда, не распускал. Типичный ремесленник. Спросишь у него что-нибудь – он тут же из себя выходит. Прямо как учителя в школе. Их сколько ни спрашивай, все без толку. Они от этого только голову теряют, объяснить ничего не могут. Странно! Самостоятельные взрослые люди, а чуть что – сразу меняются в лице, сердятся, расстраиваются. Взрослых я воображал совсем другими.

Я окончательно понял, что это две большие разницы, когда сидел без работы и смотрел по телевизору сериал «Жены по пятницам». Тут уж я совсем разочаровался. Что это за взрослые, если они дальше не растут, не развиваются!