Тони Моррисон - Возлюбленная

Что-то тут было такое… Но что? Что? – спрашивала она себя. Она никогда не знала, какова она собой, да это ее и не интересовало. Но тут вдруг она как бы впервые увидела собственные руки и подумала с ошеломляющей ясностью: «Эти руки принадлежат мне. Это мои руки». Потом почувствовала, что кто-то постучался у нее в груди, и открыла для себя еще одно: биение собственного сердца. Неужели все это время оно там билось? Гулко стучало у нее в груди? И тогда она, чувствуя себя полной дурой, громко рассмеялась. Мистер Гарнер обернулся, изумленно посмотрел на нее своими большими карими глазами и сам улыбнулся:

– Ты чего это смеешься, Дженни?

Она все смеялась и не могла остановиться.

– У меня сердце бьется, – сказала она. И это была сущая правда.

Мистер Гарнер тоже засмеялся:

– Это не страшно, Дженни. Ничего, привыкнешь, и все будет в порядке.

Она прикрыла рот рукой, чтоб не смеяться так громко.

– Те люди, к которым мы с тобой едем, во всем тебе помогут. Их фамилия Бодуин. Они брат и сестра. Шотландцы. Я их уже лет двадцать знаю, а может, и больше.

И тут Бэби Сагз решила, что сейчас самое время спросить у него то, что ей давно хотелось узнать.

– Мистер Гарнер, – сказала она, – а почему все вы называете меня Дженни?

– Потому что так было написано в твоей купчей. А разве тебя зовут иначе? Ты-то сама как себя называешь?

– Никак, – ответила она. – Сама я себя никак не называю.

Мистер Гарнер побагровел от смеха.

– Когда я привез тебя из Каролины, Уитлоу назвали тебя Дженни, и в купчей тоже так было написано: Дженни Уитлоу. Разве твой хозяин не называл тебя Дженни?

– Нет, сэр. Если и называл, так я того не слышала.

– На какое же имя ты откликалась?

– На любое, но Сагз – это фамилия моего мужа.

– Так ты была замужем, Дженни? Я не знал.

– Вроде бы.

– А ты знаешь, где он, твой муж, сейчас?

– Нет, сэр.

– Это отец Халле?

– Нет, сэр.

– Тогда почему же ты Халле дала фамилию Сагз? В его купчей тоже написано: Уитлоу, как и в твоей.

– Сагз – это моя фамилия, сэр. От моего мужа мне досталась. И он меня Дженни не называл.

– Как же он называл тебя?

– Бэби.

– Ну что ж, – сказал мистер Гарнер, снова начиная багроветь. – Но знаешь, на твоем месте я бы предпочел Дженни Уитлоу. Миссис Бэби Сагз – какое-то неподходящее имя для свободной негритянки.

Может, оно и так, подумала она тогда, но Бэби Сагз – это все, что у нее осталось от того «мужа», о котором она только что говорила. Это был серьезный, печальный человек, который научил ее шить башмаки. Они условились друг с другом: если у одного из них появится возможность бежать, он этой возможностью воспользуется; смогут – убегут вместе, не смогут – кто– то один; и тот, кому убежать удастся, назад оглядываться не станет. Удача выпала ему, и с тех пор она о нем не слышала и считала, что побег ему удался. Так что если бы теперь он попробовал как-то ее отыскать, то ей ни в коем случае нельзя было называть себя другим именем, даже если оно записано в ее купчей.

Город пугал ее. Здесь было слишком много людей, больше, чем во всей Каролине, и столько белых, что перехватывало дыхание. Повсюду двухэтажные дома и тротуары из отлично выструганных досок. И улицы шириной с весь дом Гарнеров.

– Это город на воде, – сказал мистер Гарнер. – Здесь и передвигаются, и все перевозят в основном по воде; если нельзя по реке, так используют каналы. Это прекрасный город, Дженни, король городов… Тут есть все, о чем только можно мечтать, и все это делается прямо здесь. Железные плиты для кухни, пуговицы, различные суда, рубашки, расчески, краски, паровые двигатели, книги… А канализационная система здесь такая, что тебе и не снилось. Вот это город так город! И если хочешь жить в городе – так только в таком!

Бодуины жили в центре, на тенистой улице, сплошь застроенной домами. Мистер Гарнер соскочил на землю и привязал лошадь к толстенному железному столбу.

– Ну вот и приехали.

Бэби взяла свой узелок и с огромным трудом выползла из повозки. Мистер Гарнер уже прошел по дорожке к дому, когда она наконец очутилась на твердой земле и тут же успела заметить лицо молоденькой негритянки, открывшей мистеру Гарнеру дверь. Потом она двинулась вокруг дома к черному ходу и стала ждать. Ожидание показалось ей удивительно долгим, но потом та же девчушка распахнула перед ней дверь, провела на кухню и предложила присесть у окна.

– Может, хотите чего-нибудь покушать, мэм? – спросила девушка.

– Нет, милая. Хотя водицы испить я бы не отказалась.

Девушка открыла кран над раковиной и налила полную кружку воды, которую подала Бэби.

– Меня зовут Джани, мэм.

Бэби, восхищенно рассматривая кран, выпила все до последней капли, хотя вода пахла как лекарство.

– Сагз, – представилась она, вытирая губы тыльной стороной руки. – Бэби Сагз.

– Очень приятно познакомиться, миссис Сагз. Вы что же, тут останетесь?

– Не знаю еще. Мистер Гарнер – это он меня сюда привез – говорит, что непременно что-нибудь для меня устроит. – И прибавила: – Я ведь свободная, знаешь ли.

Джани улыбнулась:

– Да, мэм.

– А семья твоя тоже здесь проживает?

– Да, мэм. Мы все на Блустоун-роуд живем.

– А нас всех по белу свету раскидало, – сказала Бэби Сагз, – но может, еще и не навсегда, а?

Великий боже, подумала она, с чего мне начать? Надо сперва попросить кого– нибудь написать старому Уитлоу – может, ответит, кто купил Патти и Розу Ли. По слухам, Арделия досталась человеку по фамилии Данн, откуда-то с Запада. Тайри или Джона даже и пытаться искать не стоит. Этот ломоть отрезан тридцать лет назад, и если она будет искать слишком упорно, а они убежали и скрываются, то ее поиски могут принести им куда больше вреда, чем пользы. Нэнси и Феймас умерли на судне, отправлявшемся от берегов Виргинии в Саванну. Это-то уж она знала. Надсмотрщик в усадьбе Уитлоу принес ей эту весть – скорее из желания подобраться к ней, чем из добросердечия. Капитан того судна три недели простоял в порту, пока загружали трюмы. Мерли как мухи, сказал ей надсмотрщик, и среди прочих двое детей из усадьбы Уитлоу, их звали…

Но она и так знала их имена. Она знала и закрыла уши руками, чтобы не слышать, как этот человек их произносит.

Джани согрела молока, налила его в чашку и поставила на стол, а рядом – тарелку с кукурузным хлебом. После некоторых уговоров Бэби Сагз подошла к столу, села и начала есть, макая хлеб в горячее молоко: оказалось, что она очень голодна, сильнее, чем когда-либо в жизни, а уж это что-нибудь да значило.

– А хозяева молока не хватятся?

– Нет, – успокоила ее Джани. – Ешьте на здоровье, это все наше.

– Здесь еще кто-нибудь из прислуги живет?

– Только я. Есть еще мистер Вудраф, он всю работу на дворе делает. Но он только раза два-три в неделю приходит.