Оксана Робски - День счастья — завтра

Я поехала в храм, в котором крестили Артема. На Николиной Горе. Очень красивый вид.

Шла служба. Людей было столько, что я еле протиснулась за свечами.

Что они здесь все делают? Может, просто хотят переложить на кого-то ответственность за свою судьбу? Хор из пяти человек в длинных черных рясах очень красиво подпевал батюшке.

Я стояла почти перед алтарем.

Люди, которые не могли подойти ближе, передавали через спины свечки, чтобы тот, кто ближе, их зажег.

Я тоже передала вперед чьих-то несколько свечей.

Все это напоминало мне рулеточный стол. Когда много народу и невозможно протиснуться, передаешь фишки через спины. «Поставьте на красное». Соображаешь очень быстро. «И на зеро, две».

Так и казалось, что сейчас хор пропоет «Все ставки сделаны». Причем звук будет Dolby Digital.

Я честно отстояла всю службу: "Господи, прости грехи мне мои. Не ведаю, что творю. Прости Артему, моей маме, Роме, свекру со свекровью.

И пусть они снова будут вместе. И пусть Артем будет здоров. И пусть Рома ко мне вернется.

И любит меня".

Я не знала, надо ли добавлять в конце «Аминь».

Когда я вышла из храма, у меня было такое чувство, словно я долго-долго плакала. Может быть, со слезами пришел покой?

Я потрогала выключенный телефон. Звони.

Звони.

Свекор сидел на диване со множеством подушек, в шелковом халате. Было в этом что-то персидское.

Свекровь носилась по всему дому, вытаскивая вещи из многочисленных комодов и складывая их в чемодан. Louis Vuitton. В этом было что-то семейное. Я не имею в виду Vuitton.

Они действительно уезжали. Вдвоем. Что я выяснила очень корректно, со множеством предосторожностей.

Свекор устал. Ему нужен был отдых.

Почему она везет его в ледяной дворец?

Чтобы не очень расслаблялся? Нет. Я посмотрела на свекровь. Она порхала по дому, как юная девушка. Ее глаза светились. Она то и дело спрашивала мужа, какую рубашку он хочет взять, какой свитер и какие джинсы.

— Почему в ледяной дворец? — задала я свекрови мучивший меня вопрос.

Она остановилась посреди гостиной с кофром в руках. Посмотрела на меня недоуменно.

— Ему нужна смена впечатлений. Никит, разве это не ясно?

Она бросила взгляд на мужа. Заботливый.

Искренне.

Муж довольно кивнул. Пошевелился в подушках.

Мне показалось, что она сейчас подойдет к нему и предложит скамеечку для ног. Или сделает что-нибудь подобное.

Я не могла поверить своим глазам.

Она решила о нем заботиться.

Моя свекровь на старости лет решила о ком-то заботиться!

Вообще-то у нее есть внук.

— Я хочу, чтобы Артем вернулся из Англии, — сказала я.

Приятно в доме моей свекрови начинать фразу со слов «я хочу».

Приятно, что никто не начинает снисходительно иронизировать на эту тему.

— Конечно! — весело согласилась бабушка Артема. — Надо вернуть ребенка! У него, в конце концов, есть мать!

Я боялась пошевелиться.

— И бабушка! — продолжила она. И снова бросила взгляд на мужа. — И дедушка! Я обязательно поговорю с Ромой.

— Я сам поговорю с Ромой, — подхватил свекор. И его жена послушно кивнула.

Я помогла свекрови отнести в гладильную целую кучу мужских рубашек.

— Приятно смотреть на вас, — произнесла я, по привычке подобострастно улыбаясь, — вы так подходите друг другу!

Она строго посмотрела на меня.

— Мы — друзья, — произнесла она многозначительно. — Добрые, старые друзья.

— Ну, совсем даже не старые.

— Я к тебе тоже хорошо отношусь, Никита.

Мы все так искренне улыбались друг другу, что напоминали рождественский фильм для семейного просмотра.

Свекор предложил мне денег.

— Должен же я тебя как-то отблагодарить! — сказал он. — Если бы не ты…

— Я придумаю как, — пообещала я.

Он рассказал мне про того второго азиата — узбека.

Он знал его отца. Давно. Когда у свекра было несколько фабрик по производству текстиля в Подмосковье.

Мой свекор в 80-х был подпольный миллионер. Потому что напольных тогда не было.

Свекор вспоминал об этом с мечтательной улыбкой.

Я заметила: все бизнесмены вспоминают о своем прошлом с такой улыбкой.

Как будто то, что у них есть сейчас, не важно и не интересно. А вот тогда…

— А отец этого узбека? — спросила я.

Улыбка исчезла. Как тряпкой стерли со школьной доски.

— Там было громкое дело. По хлопку. В общем, его отца расстреляли. Подробности тебе будут не интересны.

Пара подушек поменялись местами. Персидский царь закончил аудиенцию.

Про меня вышла статья в еженедельнике «7 Дней». С фотографиями. На двух разворотах.

Я была горда собой.

Мы с Анжелой рассматривали фотографии и читали друг другу выдержки в каминном зале ресторана «Паризьен». В этом ресторане высокие потолки с лепниной и вообще все очень красиво. Кроме камина.

Из офиса звонила секретарша. Просила себе помощницу. После публикации она не справлялась одна с количеством заказов на моих девушек.

Мы пили Dom Perignon. Я угощала. Анжела заказала стейк по-американски, а я салат с лобстерами.

— Повезло тебе с этим похищением, — сказала Анжела, опуская в бокал лед.

— С одной стороны, да.

— Да со всех сторон, — беспечно уверила Анжела. — Вон у тебя заказов сколько! И прославилась.

— Да просто, знаешь, такое чувство, как будто я всех обманываю. Понимаешь?

— Почему? — удивилась моя подруга, покосившись на журнал. Словно он мог служить доказательством противного.

— Потому что себе бы я взяла профессиональных охранников, если что. Понимаешь? Просто ты не была там. Не слышала те телефонные звонки, весь этот ужас…

— Страшно, конечно…

— И тебе бы я дала профессионалов…

Анжела быстро сплюнула через левое плечо и постучала по столу.

— Типун тебе на язык, Никита. Я и так на этой Cayenne езжу и трясусь постоянно.

Приехала Катя. Она похудела и побледнела.

Анжела заранее предупредила меня, что нельзя заговаривать с Катей об Антоне. Это так же, как я попросила их две недели назад не говорить при мне про кокос. И не употреблять.

Нет. Это — по-другому. Когда говорят об Антоне, Катя сразу начинает плакать.

— Поздравляю, — сказала Катя, кивнув на журнал.

Официант поставил на стол третий бокал.

— Спасибо.

Мы чокнулись.

— Чтобы все было хорошо, — произнесла я.

— А как Рома? — спросила Катя без всякого интереса.

— Не знаю. Звонит, наверное.

— А ты? — Катя действительно удивилась.

А я была весела и довольна. Мой телефон отключен. Можно придумать себе все, что угодно.

Беды происходят не в пространстве, а в сознании.

При отключенном телефоне бед нет.

— Никита не хочет больше заниматься своим агентством, — объяснила Анжела Кате. Видимо, считая, что эта тема уместней в данной ситуации, чем косметика, наряды, алкоголь и ухажеры.