Юрий Поляков - ЧП районного масштаба

– Хорошо получилось! – добавила Шилдина. – Прозу сами написали, стихи переделали из приветствия позапрошлой отчетной конференции.

– А не узнают стихи?

– Кто же текст слушает? – удивилась Наташа. – Все на детей смотрят.

– Детей-то толковых набрали? А то в прошлый раз девчонка от испуга со сцены убежала, а фонограмма орет: «Мы, ребята-октябрята…» Кошмар!

Первый секретарь усмехнулся и пошел дальше по коридору. В отделе студенческой молодежи оказалось сразу три заведующих: хозяйка кабинета Надя Быковская, Иван Локтюков и Олег Чесноков.

Надю Шумилин знал еще по пединституту и, возглавив райком, забрал ее к себе. Сейчас она уже сдала кандидатский минимум и рвалась на преподавательскую работу, но первый ревниво не отпускал. Иван был широко известен району, особенно мальчишкам, не столько как глава отдела спортивной и оборонно-массовой работы, сколько как руководитель секции самбо и человек, расшибающий кирпичи ребром ладони. У Быковской с Локтюковым, судя по всему, дело шло к комсомольской свадьбе. Чесноков, надо полагать, рвался в свидетели.

– Хуже всего, если это какие-нибудь… – осекся завспорт, увидев в дверях начальство.

– Большая тройка! – улыбнулся первый секретарь.

– Потсдам! – подхватил Олег. – Обсуждаем участь преступников.

– Далеко еще до Потсдама,– хмуро пошутил Локтюков,

– Не звонил Мансуров? – поинтересовался у него Шумилин.

– А что ему звонить, он у меня в отделе с оперотрядниками беседует, тебя, по-моему, ждет. Я нужен?

– Пока нет. А ты, Олег Иванович, зайди ко мне перед аппаратом,

– Понял.

– Вы тут слет не прообсуждаете? Смотрите, на планерке по всем позициям проверю.

Шумилин вышел и дальнейшего разговора слышать не мог, а жаль.

– Что-то наш командир невесел, – посмотрел на закрывшуюся дверь Чесноков. – Видно, ему Ковалевский основательно вломил! Некстати это первому сейчас, ой, некстати…

– Сейчас? – переспросила Быковская. – А что такое?

– Чем вы только на работе занимаетесь! – пожал плечами заворг. – В горком на место Шпартко его хотят взять.

– Я не знала… Ну и правильно! Там как раз такой, как Шумилин, нужен.

– Пока Коля с хулиганами не разберется, я думаю, он нигде нужен не будет.

– А почему он должен отвечать за каких-то негодяев? Они, наверное, к нашему району и отношения не имеют!

– Во-первых, на то и ответработники, чтобы за все отвечать, а во-вторых, для того, чтобы выяснить, кто эти хулиганы, их нужно найти сначала! – назидательно объяснил Чесноков.

– Так я и говорю, – вернулся наконец к прерванной мысли Локтюков. – Самое худшее, если это какие-нибудь случайные ребята, приезжие, например, – тогда труднее всего найти.

– А ты своих спрашивал? – Надя имела в виду подростков из локтюковской секции.

– Они говорят: если б знали – сами привели.

– У меня до сих пор в голове не укладывается…– Быковская приложила пальцы к вискам. – Какими же негодяями нужно быть!

– Ты, Наденька, психологию учила, – улыбнулся Олег. – Есть такое понятие – ролевое поведение. Возможно, наши налетчики окажутся образцовыми комсомольцами. Просто в пятницу после работы они взяли на себя роль хулиганов и хорошо ее исполнили. Шучу!

– Ничего себе роль! – пристукнул по столу каменной ладонью заведующий спортотделом. – Что-то непонятно…

– А что тут непонятного? Всякое бывает: человек может и в райкоме работать, руководить себе подобными, а вышел за порог – и уже совсем другая роль. Не бывает так разве?..

– Подожди, – начала Надя, – значит, одна сцена – райком, вторая – семья, третья…

– А если еще малые сцены считать! – поддержал Чесноков.

– Значит, везде роли? А где же сам ты? Что-то ведь в человеке всегда постоянно!..

– Не меняется роль, которую он придумал для себя. А обществу прежде всего важно, как ты владеешь социальной ролью, и только потом – что ты при этом думаешь и чувствуешь.

– Подожди… тогда получается, активная жизненная позиция, убежденность – то, что мы требуем от комсомольцев, – всего-навсего обыкновенное знание роли или сценария? Так выходит?! И какую тогда роль исполняем мы?

– Лично я сейчас исполнял роль циника и тайного карьериста, – нашелся Олег, которому разговор уже перестал нравиться. – Как, ничего?

– Очень хорошо, как в жизни! – серьезно похвалил Локтюков.

…А Шумилин тем временем направился было в спортотдел, но задержался возле пропаганды. Стол Мухина традиционно пустовал. Хомич говорил с выступающим не слете печатником из типографии «Маяк», Шумилин мысленно пробежал глазами список ораторов и вспомнил, что зовут парня Сергей, а фамилия не то Лопухин, не то Полунин.

– Как ты начнешь? – допытывался тем временем инструктор.

Парень разводил руками.

– Начнешь ты, как все: «Товарищи!», – объяснял Валера и разборчиво записывал на листе бумаги. – Вы откликались на призыв хлопчатобумажного?

– А как же!

– Пишем: «…подхватив пламенный призыв комсомолии хлопчатобумажного комбината, я и мои товарищи взяли обязательства…» Какие обязательства вы взяли?

– Выработку, значит, с 11 до 11,5 тысячи листов-оттисков в час довести, и экономия бумаги – одна тонна в квартал… А вот про то, что директор, когда мы ансамбль хотели…

– Подожди! Про недостатки в конце скажешь. Пишем: «…тонна в квартал. Сегодня мы можем рапортовать слету, что…» Что мы можем рапортовать слету?

– Значит, выработка у нас теперь 12 тысяч листов-оттисков, а экономия – 1,5 тонны… А про ансамбль?

– Подожди-подожди! Пишем: «2 тонны в квартал (Аплодисменты)».

Увидев первого секретаря, оба встали: инструктор по-аппаратному, нехотя, а печатник по-солдатски резко – наверное, недавно из армии пришел.

– Над выступлением работаем, Николай Петрович, – доложил Хомич.

– Вижу, Валера. Да ты садись. И ты, Сергей, садись! – разрешил Шумилин в традициях комсомола тридцатых годов, когда все – от секретаря ЦК до рядового члена ВЛКСМ – были на «ты».

– Так что у тебя все-таки с директором вышло – не поддержал?

– А то поддержал! – возмутился парень. – Как комсомольцы повышенные обязательства берут – так порядок, а как мы с просьбой какой-нибудь – так его нет! Вы бы, Николай Петрович, ему позвонили!

– Вот так, да? Позвоню. А ты, Сергей, об этом на слете скажи обязательно, скажи, как есть на самом деле! А красивых слов и без тебя достаточно наговорят.

…Возле сектора учета, как всегда, была очередь. Здесь вставали на учет, снимались с учета, выбывали из комсомола по возрасту. Девочки из сектора быстро находили в многотысячной картотеке рыжеватую картонку, ставили дату, штамп – и районная организация уменьшалась на одного человека, но тут же свои документы протягивал другой комсомолец – среднее арифметическое торжествовало, Шумилин давно задумал разработать ритуал под названием «Прощание с комсомольским билетом». А то принимаем по возможности торжественно, прощаемся же с двадцативосьмилетними деловито, буднично, словно не с комсомольской молодостью они расстаются, не билет в райком сдают, а книжку в библиотеку. «Разберусь с хулиганами, – пообещал себе Шумилин, – сядем с Ляшко и помозгуем».