Артур Голден - Мемуары гейши

Надо сказать, я никогда раньше об этом не задумывалась, но все же точно знала ответ на этот вопрос.

— Удочерить Хацумомо — все равно что выпустить из клетки тигра.

— Совершенно верно. Думаю, госпожа Нитта догадывается, чем обернется для нее удочерение Хацумомо. Но Хацумомо нетерпелива, как маленький ребенок. Через год или два она, скорее всего, продаст всю коллекцию кимоно и исчезнет с деньгами. Вот, моя дорогая Чио, почему Хацумомо тебя так ненавидит. Что же касается Тыквы, то она понимает — госпожа Нитта вряд ли удочерит ее.

— Мамеха-сан, — начала я, — уверена, вы помните испорченное кимоно...

— Неужели это ты вылила на него чернила?

— Да, госпожа. И хотя, скорее всего, вы догадываетесь, кто стоял за всем этим, я надеюсь когда-нибудь рассчитаться с вами за кимоно.

Мамеха внимательно посмотрела на меня. Я совершенно не представляла, о чем она думает, пока она не сказала:

— Ты можешь попросить прощения, если хочешь.

Я отодвинулась от стола и низко склонилась над циновками, но прежде чем успела что-нибудь произнести, Мамеха остановила меня.

— Прекрасный поклон для крестьянки, приехавшей в Киото впервые, — сказала она. — Но если ты хочешь выглядеть достойно, нужно делать так. Посмотри на меня; отодвинься как можно дальше от стола. Итак, ты на коленях; теперь вытяни руки и поставь кончики пальцев на циновку перед собой. Только кончики пальцев, не все ладошки. И не нужно растопыривать пальцы... Очень хорошо, поставь их на циновки... руки вместе. Теперь все выглядит очень мило. Наклонись как можно ниже, но держи шею совершенно ровно, причем так, чтобы она составляла одну линию с головой. И ради бога, не опирайся на руки, так ты выглядишь как мужчина! Да, замечательно. А теперь попробуй еще раз.

Я поклонилась ей еще раз и сказала, как мне стыдно из-за истории, случившейся с ее кимоно.

— Правда, оно было очень красивое? — спросила она. — Но давай забудем о нем. Я знаю, ты больше не ходишь на занятия в школу гейш. Твои учителя хорошо отзываются о тебе. Ты должна сделать хорошую карьеру в Джионе. Почему госпожа Нитта запретила тебе посещать занятия?

Я рассказала ей о своих долгах, включая плату за ее кимоно, за брошь Хацумомо. Выслушав мой рассказ, она продолжала довольно холодно смотреть на меня и, выдержав паузу, сказала:

— Ты явно что-то недоговариваешь. Принимая во внимание твои долги, в интересах госпожи Нитта сделать из тебя преуспевающую гейшу. Оставаясь служанкой, ты никогда не сможешь расплатиться со своими долгами.

Мне стало стыдно, и я опустила глаза. И Мамехе удалось прочесть мои самые потаенные мысли.

— Ты пыталась сбежать?

— Да, госпожа, — сказала я. — У меня есть сестра. Нас разлучили, но мы смогли найти друг друга и в один из дней договорились встретиться и убежать вместе... Но я упала с крыши и сломала руку.

— С крыши? Ты шутишь! Ты хотела оттуда бросить прощальный взгляд на Киото?

— Конечно, я поступила очень глупо. Теперь, наверное, Мама боится, что я попытаюсь снова убежать, и не хочет вкладывать деньги в мое образование.

— Это еще не все. Девочка, совершившая побег из окейи, выставляет не в лучшем свете хозяйку окейи. Так по крайней мере считают в Джионе. «О боже, она не в состоянии удержать своих служанок от побега!» Вот так вот... Но что ты теперь собираешься делать, Чио? Мне кажется, ты не из тех, кто мечтает прожить свою жизнь служанкой.

— О госпожа... Я давно готова исправить свои ошибки. Вот уже два года терпеливо жду и надеюсь, когда для этого представится какая-нибудь возможность.

— Терпеливое ожидание не очень соответствует твоему характеру. В твоей натуре очень много воды, а она никогда не ждет. Вода меняет форму и обтекает предметы, находит тайные пути, о которых никто и не догадывается — крошечную щель в крыше или в днище коробки. Хотя это и самый изменчивый из элементов, он может размыть землю, потушить огонь, сдвинуть кусок металла. Даже дерево, дополняющее воду, не может выжить без влаги. А ты пока не проявила подобной силы в своей жизни.

— Именно текущая вода натолкнула меня на мысль убежать через крышу.

— Я уверена, ты умная девочка, Чио, но, надеюсь, побег не был кульминацией твоих умственных способностей. Мы, у кого в натуре много воды, не выбираем, куда нам плыть. Все, что мы можем, так это плыть туда, куда нас выносит жизнь.

— Мне кажется, я напоминаю реку, перегороженную плотиной по имени Хацумомо.

— Возможно, ты права, — сказала она, ласково посмотрев на меня. — Но порой реки сносят плотины.

С момента моего появления в гостях у Мамехи я пыталась найти ответ на вопрос, для чего она пригласила меня к себе. Теперь я поняла — это совершенно не связано с кимоно. Мамеха наверняка решила с моей помощью расправиться со своей соперницей Хацумомо. Ясно — они соперницы, иначе зачем бы Хацумомо стала портить ее кимоно. Скорее всего, Мамеха ждала удобного случая для мести и теперь, казалось, нашла его. Она собиралась использовать меня в качестве сорняка, способного заглушить другие растения в саду. И она не просто жаждала реванша, она хотела окончательно избавиться от Хацумомо.

— В любом случае, — продолжала Мамеха, — ничего не изменится до тех пор, пока госпожа Нитта не позволит тебе продолжить занятия в школе.

— Даже не надеюсь уговорить ее.

— Думай не о том, как уговорить ее, а о том, как выбрать подходящий момент, чтобы уговорить.

Жизнь уже преподнесла мне довольно много уроков, но я совершенно ничего не знала об умении выжидать. Мой жизненный опыт не позволял мне даже понять, что Мамеха подразумевала под «подходящим моментом». Я высказала готовность поговорить с Мамой хоть завтра, если Мамеха подскажет мне, как и о чем с ней говорить.

— Идти по жизни спотыкаясь — не лучший способ преуспеть. Ты должна научиться находить время и место для событий. Мышь, которая хочет обмануть кота, не выскакивает из норки, как только ей этого захочется. Знаешь ли ты, как смотреть свой альманах?

Не знаю, заглядывали ли вы когда-нибудь в альманах? Открыв и полистав его, вы обнаружили бы в нем множество таблиц и непонятных иероглифов. Анти и Мама, повариха и служанки не принимали никаких, даже самых пустячных, решений, вроде покупки новой пары туфель, без согласования с альманахом. Я же никогда им не пользовалась.

— Неудивительно, что тебя преследуют неудачи, — сказала мне Мамеха. — Неужели и день побега ты выбрала без согласования с альманахом?

Я сказала, что решение о времени побега приняла моя сестра. Мамеха попросила меня вспомнить точную дату нашего предполагаемого побега. Это случилось в последний вторник октября 1929 года, спустя несколько месяцев после того, как нас с Сацу увезли из дома.

Мамеха попросила свою служанку принести альманах на тот год и, узнав мой знак, год Обезьяны, какое-то время просматривала таблицы. Наконец она прочитала вслух: «Наиболее неблагоприятное время. Нужно любой ценой избегать острых предметов, необычной пищи и путешествий».