Артур Голден - Мемуары гейши

Думаю, до моего мизуажа Мама не обращала внимания на неприятности, доставляемые мне Хацумомо. Но после того как на меня повесили ценник, она контролировала Хацумомо, и мне даже не пришлось ее просить об этом. Не знаю, как ей это удалось. Может, она просто сказала: «Хацумомо, если твое поведение причинит проблемы Саюри и будет стоить денег окейе, платить придется тебе». С тех пор, как моя мама заболела, у меня была очень трудная жизнь, теперь же появился какой-то просвет. Не скажу, что никогда не чувствовала себя расстроенной или уставшей, на самом деле я чувствовала себя уставшей большую часть времени. Жизнь в Джионе не дает расслабиться живущим там женщинам. Но с огромным облегчением я почувствовала себя свободной от Хацумомо. Жизнь в окейе стала почти приятной. Став дочерью окейи, я ела, когда хотела, и первая выбирала кимоно, не дожидаясь Тыквы. А когда делала свой выбор, Анти бралась за иглу и подгоняла его под мой размер. Хацумомо продолжала смотреть на меня с ненавистью, вызванной вовсе не новым отношением ко мне в окейе. Но когда и Тыква проходила мимо меня с обеспокоенным выражением лица и отводила глаза в сторону, даже если мы сталкивались лицом к лицу, мне становилось очень больно. Мне всегда казалось, наша дружба не зависит ни от каких обстоятельств. Теперь я так не думала.

После моего мизуажа Доктор Краб практически полностью исчез из моей жизни. Я говорю «практически», потому что, хотя мы с Мамехой больше и не ходили в чайный дом Щире развлекать его, я случайно сталкивалась с ним на вечеринках в Джионе. С Бароном же, с другой стороны, я больше никогда не встречалась. Я еще не знала о той роли, которую он сыграл в повышении цены моего мизуажа, но понимала, Мамеха не хотела, чтобы мы с ним пересекались. Я и сама бы чувствовала себя так же неуютно рядом с Бароном, как и Мамеха. В любом случае, не могу сказать, что мне не хватало этих мужчин.

Но существовал человек, которого мне очень хотелось увидеть опять. Думаю, мне не нужно вам говорить, что это Председатель. Он не играл никакой роли в плане Мамехи, поэтому я считала, что мои отношения с ним не должны прерваться только потому, что мизуаж позади. Я обрадовалась, когда спустя несколько недель после мизуажа меня пригласили на вечеринку от «Ивамура Электрик». Когда я появилась в тот вечер, там оказались и Председатель, и Нобу. Раньше я бы обязательно села рядом с Нобу, но после удочерения Мамой мне не нужно было больше думать о нем как о спасителе. К тому же место рядом с Председателем оказалось свободно, и я, слегка волнуясь, заняла его. Председатель очень тепло поблагодарил меня, когда я наливала ему сакэ, но на протяжении всего вечера не смотрел на меня. Нобу же всегда, когда я смотрела в его сторону, всем своим видом показывал, что я единственный человек в этой комнате, которого он знает. Позже я старалась проводить больше времени с ним.

Прошел месяц или около того, и во время одной из вечеринок я упомянула Нобу, что Мамеха организовала мне поездку на фестиваль в Хиросиму. Не уверена, что он слышал мои слова, но вернувшись на следующий день в окейю из школы, я нашла в своей комнате новый деревянный чемодан, посланный им мне в подарок. Чемодан оказался гораздо красивее даже взятого мною напрокат у Анти для поездки в Хаконэ на вечеринку Барона. Я почувствовала себя очень неловко из-за своего желания дистанцироваться от Нобу только потому, что не было больше никакого плана, где бы ему отводилась ведущая роль. В письме я написана ему, что хотела бы лично выразить свою благодарность за подарок, во время нашей встречи на следующей неделе, на большой вечеринке, запланированной «Ивамура Электрик» несколько месяцев назад. Но затем произошло следующее. Незадолго до вечеринки я получила сообщение, что мне не нужно приходить на банкет. По стечению обстоятельств, я все равно пошла в Ичирики в тот вечер на другую вечеринку. Когда я вошла в Ичирики, дверь в банкетную залу открылась, и молодая гейша по имени Кацуе вышла в холл. Прежде чем она закрыла дверь, я услышала смех Председателя. Я подбежала к Кацуе прежде, чем она успела выйти из чайного дома.

— Извини, пожалуйста, за беспокойство, — сказала я, — ты вышла с вечеринки, организованной «Ивамура Электрик»?

— Да, там очень весело. Где-то двадцать пять гейш и около пятидесяти мужчин...

— А... Председатель Ивамура и Нобу-сан оба там? — спросила я.

— Нобу там нет. Он заболел и очень извинялся, что не сможет прийти. Но Председатель там. Почему ты спрашиваешь?

Я что-то пробормотала в ответ, не помню, что именно, и удалилась.

До этого момента я думала, что Председатель ценит мое общество примерно так же, как Нобу. Теперь же поняла: я интересовала только Нобу, а все остальное — лишь иллюзии.

Мамеха выиграла пари у Мамы, но по-прежнему занимала важное место в моей жизни. В течение нескольких следующих лет она работала над тем, чтобы сделать мое лицо известным всем ее лучшим клиентам, а также другим гейшам в Джионе. В это время мы оправлялись от Депрессии, и официальные банкеты проходили не так часто, как хотелось бы Мамехе. Но она брала меня на разнообразные неформальные мероприятия, не только в чайные дома, но и на экскурсии, пьесы Кабуки и так далее. Жаркими летними днями, когда все чувствовали себя расслабленно, эти мероприятия обычно проходили довольно забавно. Например, группа мужчин решила проплыть на лодке вдоль реки Камо и попить сакэ, свесив ноги в воду.

Иногда вечерами богатые бизнесмены или аристократы устраивали вечеринки с гейшами только для себя. Они проводили вечера, часто заканчивавшиеся за полночь, с танцами, пением и выпивкой с гейшами. Помню, на какой-то вечеринке жена одного из наших гостей стояла у двери с конвертом, содержащим щедрое вознаграждение. Она дала Мамехе два конверта и попросила передать один из них гейше Томицуру, которая «ушла домой раньше с головной болью». На самом деле она так же хорошо, как и мы, знала, что Томицуру — любовница ее мужа и ушла с ним в другое крыло дома, чтобы составить ему компанию на ночь.

Многие из вечеринок в Джионе посещали известные художники, писатели и актеры Кабуки, и тогда они порой бывали очень оригинальными, но большинство вечеринок носило светский характер. Гостями чаще всего были руководитель какой-нибудь небольшой компании и его заместитель или один из подчиненных, например, недавно принятый на работу или получивший повышение в должности, либо кто-то в этом роде. Иногда какая-нибудь гейша напоминала мне о том, что, как начинающая, я должна сидеть молча и слушать беседы в надежде в будущем самой стать хорошей собеседницей. Но большинство бесед, которые мне доводилось слышать на вечеринках, меня совершенно не впечатляли и вовсе не казались умными. Мужчина мог повернуться к гейше и сказать: «Погода стоит необычно теплая, правда же?» А гейша на это отвечает что-нибудь вроде: «Да, очень теплая!» Затем начинает играть с ним в «пьяницу», и вскоре ее собеседник напивается до такой степени, что он на следующий день не помнит, понравилось ему на вечеринке или нет. Мне подобное поведение казалось ужасным. Когда мужчина приезжал в Джион с целью расслабиться и отдохнуть, а вовлекался в детскую игру «камень-ножницы-бумага», то, с моей точки зрения, ему лучше было бы остаться дома и поиграть со своими детьми или внуками, которые, по крайней мере, умнее, чем эта глупая гейша, с которой он имел несчастье провести время.