Антония Байетт - Обладать

– Роланд?

– Нет, это не Роланд. Кто говорит? Мод Бейли?

– Это Паола, Паола Фонсека. Неужели меня можно принять за Мод Бейли? Вэл, мне срочно нужен Роланд, по очень важному делу.

– Неудивительно, что его хватились, он уж давно не ходит к вам в библиотеку. Сидит дома и пишет…

– А сейчас он дома? Это очень срочно.

– У вас всегда срочно. У вас да у Мод Бейли.

– Что вы всё время меня с ней сравниваете?

– Вы с ней обе громко дышите в трубку.

– Нельзя ли позвать Роланда? Я звоню с чужого телефона и не могу долго его занимать, вы ведь знаете, как у нас тут…

– Ладно, сейчас позову.

– Роланд, это Паола. У вас большие неприятности, Аспидс в гневе. Он вас везде разыскивает.

– А я и не прячусь. Сижу себе дома. Сочиняю статью.

– Не понимаете? Слушайте, не знаю, насколько это для вас важно, но Аспидсу звонил поверенный по имени Бинг, просил оценить собрание писем, штук пятьдесят, от Падуба к женщине.

– Как зовут женщину?

– Бинг не сказал. Но Аспидс, по-моему, знает. Он считает, что вам тоже всё известно. И якобы вы затеваете какую-то игру у него за спиной. Он назвал вас вероломным юнцом – вы меня слышите, Роланд?

– Да, слышу. Я раздумываю, что мне делать. Огромное вам спасибо, Паола, что позвонили. Не знаю, почему вы решили мне помочь, но всё равно, огромное спасибо!

– Почему? Потому что крик мне действует на нервы.

– Крик?

– Ну да. Он целый день ходит и злобится. У меня от его рычания внутри всё сжимается. Ненавижу, когда кричат. Кроме того, вы мне чем-то симпатичны.

– Ещё раз спасибо. Я тоже ненавижу, когда кричат. Ненавижу Собрайла. Ненавижу Падубоведник. Как бы хорошо очутиться сейчас где-нибудь ещё, или – вообще исчезнуть с лица земли.

– Получить стипендию на исследовательскую поездку в Окленд, что в Новой Зеландии, или в Ереван…

– Ещё лучше куда-нибудь под землю, чтоб точно не разыскали. Скажите, пожалуйста, Аспидсу, что моё местонахождение вам неизвестно. Я вам действительно очень, очень благодарен.

– Вэл, по-моему, тоже разгневана.

– Может, у них с Аспидсом одна болезнь, лондонская гневная лихорадка? Я тоже не выношу крика. Хотя, по-честному, я сам виноват…

– Ну всё, охранница возвращается. Пока. Не давайте себя в обиду.

– Спасибо вам.

Роланд вышел прогуляться. Отчаяние и досада переполняли его. Он прекрасно сознавал, что в его положении любой человек, наделённый хоть каким-то интеллектом, предвидел бы подобное развитие событий, и от этого сознания ему становилось только хуже. Вся беда в том, что он послушался сердца: сердце ему подсказало – пусть письма останутся его тайной, покуда он сам не пожелает её открыть, покуда он не узнает, что сталось у Падуба с Ла Мотт, – покуда не почувствует, какова была бы воля самого Падуба… «Куда это ты собрался?» – спросила Вэл, он ничего ей не ответил. Он обследовал всю Патни-Хайстрит в поисках телефонной будки, не разнесённой по кусочкам хулиганами, но тщетно. Тогда он зашёл в индийскую бакалейную лавку, где обзавёлся телефонной карточкой и грудой подходящих монеток, и отправился через Мост Патни в Фулхем; тут-то и отыскалась карточная телефонная будка, которая – судя по длинной очереди! – работала. Роланд стал терпеливо ждать. Темнокожий мужчина вошёл в будку, говорил долго-долго, и вышел, только когда у него закончилась карточка. Следующая, белая женщина, поступила точно так же. За ней вошла ещё одна белая женщина и с помощью автомобильного ключа зажигания проделала над телефонным аппаратом какую-то мудрёную операцию – благодаря чему обрела возможность говорить бесконечно. Роланд и его товарищи по очереди, переглянувшись друг с другом, принялись кружить вокруг будки, как стая гиен, нарочно избегая взглядов своей «жертвы» и лишь изредка, мягко, как будто нечаянно, шлёпая ладонями по стеклу. Вот наконец женщина выскочила из будки, не глядя по сторонам; два-три человека перед Роландом, являя завидное благородство, были кратки. Роланду неплохо стоялось в этой очереди, здесь по крайней мере никто его не знал, никто не разыскивал…

Дозвонился он сразу же.

– Мод?

– Мод сейчас нет, – ответил женский голос с явным американским акцентом. – Куда ей перезвонить?

– К сожалению, я из автомата. А когда она вернётся?

– Да она, собственно, дома. Она в ванной.

– Позовите её, пожалуйста! – взмолился Роланд. – Только поскорее, за мной очередь.

– Мо-о-д! Это я её зову. Не вешайте трубку, пойду гляну, что она там… Мо-о-д!

Скоро примутся барабанить по стеклу…

– Всё, она идёт. Как вас представить?

– Никак, раз она уже идёт.

Он вообразил Мод, влажную Мод, одетую в белое полотенце. Интересно, кто эта американка? Наверное, Леонора. Сказала ли Мод что-нибудь Леоноре? И как она сможет разговаривать с ним у Леоноры под носом?..

– Алло, Мод Бейли слушает.

– Мод! Наконец-то. Это Роланд. Я из автомата. Обрушились всяческие напасти…

– Не то слово. Нам нужно поговорить. Леонора, вытяни, пожалуйста, шнур, я перемещусь в спальню. Это личный звонок. Спасибо. – Щелчок. Повторное соединение. – Роланд, Мортимер Собрайл пожаловал.

– Аспидсу звонил поверенный.

– Сэр Джордж устроил мне дикую сцену на рыночной площади. Попрекал коляской на электрическом ходу. Ему нужны деньги.

– Это его поверенный! Значит, старик в гневе?

– Мягко сказано. А уж увидев Леонору, и подавно взбеленился.

– Леонора что-нибудь знает?

– Нет. Но того и гляди догадается. С каждым днём…

– Они про нас плохо подумают. Собрайл, Аспидс и Леонора.

– Кстати Леонора решила загадку, где была Кристабель после Йоркшира. В Бретани, у родственников. Там была кузина, тоже сочиняла стихи. Бумаги попали к французской филологине, та написала Леоноре. Кристабель пробыла там довольно долго. Может, до самого самоубийства Бланш. Как будто пряталась ото всех.

– Мне бы спрятаться. Я выскочил из дома, чтоб не нарваться на звонок Аспидса.

– Я пыталась тебе звонить. Не знаю, говорила она тебе или нет. Судя по её тону, не собиралась. Я до сих пор не пойму, чего мы добиваемся – чего мы с самого начала добивались? И как могли рассчитывать всё утаить от Собрайла и Аспидса?

– И от Леоноры. Мы не хотели ничего утаивать – просто хотели разобраться в этой истории первыми. Это наше рыцарское приключение.

– Вот именно. Но они этого не поймут.

– Как бы я хотел куда-нибудь исчезнуть!

– Да, эта мысль мне тоже приходила. Даже не считая сэра Джорджа и прочих дел, существовать вместе с Леонорой…

– Что, неужели так плохо? – Роланд уже отгонял от себя навязчивую, восхитительную картину: Леонора (которую он никогда не видел) снимает с Мод белое полотенце…

– Я всё время думаю, – голос Мод в трубке превратился почти в шёпот, – про что мы тогда говорили у Падунца Томасины, про пустые белые постели…