Антония Байетт - Обладать

Загадок нынче век. Пойди ко мне,

Любовь моя, скажу тебе загадку.

Есть место – всех поэтов ждёт оно.

Кто годы его ищет, кто наитьем

Находит сразу; кто в пути сражает

Сонм чудищ, кто туда в виденьи сонном

Проникнет. Тот порой от места в шаге,

Кто заперт в лабиринте; кто от смерти

Бежит, иль от идиллии аркадской…

Там, в месте том – сад, дерево и змей,

Свернувшийся в корнях, плоды златые,

И женщина под сению ветвей,

И травистый простор, и вод журчанье.

Всё это есть от веку. На краю

Былого мира в роще заповедной

У Гесперид мерцали на извечных

Ветвях плоды златые, и дракон

Ладон топорщил самоцветный гребень,

Скрёб когтем землю, щерил клык сребряный,

Дремал, покуда ловкий Геркулес,

Его сразивши, яблок не похитил.

В иной дали, средь северных пустынь,

Где лёд железа крепче, но прозрачней

Стекла и вверх воздвигся острошипо,

Лежал град Фрейи, защищён стеной

От инеистых демонов Нифльхейма,

А в граде – сад с кипучею листвою

И светлыми плодами; в этот сад

Являлись асы, чтоб отведать яблок

Заветных вечной младости и силы.

Вблизи из тьмы рос Ясень-миродержец,

Чей корень грыз дракон свирепый, Нйдхёгг,

Но жизнь не сякла в Ясене.

Там тоже Луга и воды были (видим сходство!):

Источник Урд, где будущее с прошлым

Мешалось, многоцветный, но бесцветный,

Недвижный иль играющий мятежно.

Сии места – не одного ли Места

Суть тени? Как деревья – тени Древа?

Мифическая тварь – не из пещер ли

Сознанья, из времён, когда скакали

На тяжких лапах ящеры средь древних

Болот, где не ступали человеки?..

А может, это тёмный дух, что нами

Владел и изгнан был? Или его

Измыслили мы сами, чтоб жестокой

Дать имя нашей хитрости, гордыне,

Желанью мучить стебель живоносный?

Назвали Место и назвали мир

Те люди, что вначале жили, сами

Создав слова, как первые поэты:

Сад, дерево и змей (или дракон),

И женщина, и яблоки, и злато…

По имени вещь обретала облик.

Два имени смешавши, получили

Метафору, иль истину двулику —

Яблоки злата, яблоки златые —

Плод умозренья. Следом чередою

Пришли иносказания: на водах

Чешуйки ряби – это чешуя

На теле змея; ярколистных веток

Изогнутость – змеистая – напомнит

Прелестных рук – змеящихся – движенья;

Под тайным и змеящимся покровом —

Зелёный мох; в укромных нишах крон —

Шары златые – маленькие солнца.

Итак, всё больше различались вещи,

В глазах, в уме змеясь, переплетаясь.

И люди, жившие поздней, узрели

Связь целого с частями, блеска связь

Проворного – с хищеньем, умыканьем

И стала возникать легенда Древа

Растущего в сияньи одиноком.

Мой друг, мы это Место создаём,

Созданьями сознанья населяем:

Дриадами и амиями, сонмом

Драконов, мелюзин. Мы сотворим

Смятенье там, тоску и ликованье,

Трагедию и тайну. Мы прибавим,

Отнимем, усложним, умножим. Купы

Пусть будут кущи райские, на ветки

Мы райских птиц посадим. А ручей,

По нашей воле став кровавым, вскоре

Очистится по нашему же слову,

И побежит по ложу самоцветов —

Но прочь их унесёт, коль пожелаем, —

Простой песок останется, копящий

Извечно память о воды движеньях.

Я вижу Древо грузным и корявым,

С корой шершавой, с узловатым комлем.

Ты – стройным светочем сребристым, с кожей

Коры, с ветвей руками. В лабиринте,

Где в тупиках тернистых ждёт погибель,

Лежит то Место, или средь пустыни,

Где человек бредёт вослед миражам —

Что тают словно лёд на жарком солнце,

Иль словно пена, кружево прибоя,

На зыбистом песке, – и вдруг увидит,

От жажды умирая, это Место,

Но в подлинность его едва ль поверит…

Загадка – ложь, но правда – ей отгадка.

Мы вызываем Место в бытие, Иль нас оно?..