Ирина Верехтина - Кто скажет мне слова любви…

Павел взахлёб рассказывал о племянниках, Тася слушала и думала, что он очень любит детей, а сестра с мужем умело этим пользуются. Превратили парня в няньку. А её обманули, сказали, здесь таких нет. Чтобы не звонила. Значит, Павел её не обманывал? Добрый, честный, нежно любящий племянников и не умеющий никому отказывать Павел… Мы ещё посмотрим, чья возьмёт, думала Тася. Сердце радостно колотилось, не умещалось в груди… У них с Павлом будет своя семья и свои дети. А племянников пусть нянчит бабушка, если родители не хотят.

Из «гостей» Тася вернулась в раздумьях. Ей в этом доме явно не рады. Сначала муж сестры беззастенчиво лгал ей, что не знает никакого Павла. Теперь вот – мать, Тасина будущая свекровь, обиделась непонятно на что. Да наплевать ей на них, они с Пашей будут жить у Таси. Насильно мил не будешь.

Больше Павел не приглашал Тасю к себе, хотя проводил с ней всё свободное время. К удивлению Таси, он вёл себя с ней как тринадцатилетний мальчишка. Даже поцеловать её не пытался. Последнее озадачивало Тасю, а потом уже бесило, но она терпеливо ждала…

Павел ничем не выдавал своих чувств, проводя с Тасей все выходные и почти все вечера. В лесу давно хозяйничал март, лыжня превратилась в два глубоких ледяных жёлоба, а на солнечных местах растаяла, еловая хвоя и мелкие веточки замедляли скольжение, тормозили, и ехать по такой лыжне было сущим наказанием. Но они с Павлом катались каждое воскресенье. Тася молчала – раз Павлу нравится, она потерпит. Но сколько же можно терпеть! «Он бы и по асфальту на лыжах катался!» – с досадой думала Тася, возвращаясь с лыжной прогулки без ног. Полежать бы, отдохнуть, да не тут-то было! Павел ещё в лесу договаривался, куда они пойдут вечером. Тася успевала только принять душ и переодеться, как звонил Павел и требовательно спрашивал: «Ты как, собираешься?»

– А куда? – обречённо спрашивала Тася.

– Как – куда? На выставку! В «Манеж» импрессионистов привезли, выставка до восьми, если поторопишься, то мы успеем…

Наступило лето, но ничего не изменилось. По воскресеньям они ездили на Пироговское водохранилище, в пансионат «Клязьма», где проводили весь день. Павел катал её на лодке, уключины страшно скрипели, и Тася недовольно морщилась. Павел поливал уключины водой, зачерпывая её горстями.

– Маслом надо поливать, а не водой, от воды никакого толку, скрипят и скрипят, я не могу уже это слышать! – не выдерживала Тася.

– А где я тебе масла возьму? – невозмутимо отзывался Павел. – Водой тоже хорошо.

Потом шли в пансионатский буфет, пить кофе с пирожными. Пирожные они любили одни и те же – песочные с яблочным повидлом и безе с восхитительным сливочным кремом. Тася удивлялась, как совпадают их вкусы – и в музыке, и в живописи, и даже в пирожных. Потом они располагались на берегу, подальше от шумных пляжей, и до самого вечера загорали, купались и играли в карты – в подкидного и в дурака. Павел всё время выигрывал и сокрушался – значит, в любви не повезёт.

Тасе было скучно. Она пыталась его разговорить, Павел слушал и молчал. На Тасины вопросы отвечал односложно и снова молчал – до тех пор, пока Тася его о чём-нибудь не спрашивала. Чтобы получить короткий ответ.

Тася надулась и замолчала, а Павел даже не понял, что она обиделась. Лежал на спине и смотрел в высокое июльское небо, по которому плыли сливочно-белые облака. Потом переворачивался на живот и смотрел на синюю гладь водохранилища, по которой скользили белоснежные яхты, похожие на бабочек, на секунду опустившихся на воду – вот сейчас улетят. И – улетали, скользя по воде, растворяясь в солнечных бликах…

Павел робко извещал Тасю: «Пойду окунусь, а то я зажарился…» – словно спрашивал у неё разрешения. А мог бы сказать – пойдём окунёмся, но никогда не говорил.

В тот день она приехала домой обиженная и злая, и едва вошла в квартиру, как затрезвонил телефон и мама крикнула с кухни: «Тася, тебя! Павел твой».

Звонил, конечно, Павел. «В дом войти не даст! Вот привязался, не мычит не телится. Что, интересно, ему от меня надо? Подружку нашёл!» – зло подумала Тася.

– Слушай, я тут подумал… А здорово мы сегодня с тобой съездили… Отдохнули классно! Давай в воскресенье опять поедем? Ты как?

Тася пожала плечами. Ну как на него обижаться, он всё равно не заметит. Он просто любит её – как умеет. Вот и всё. Вот и всё…

Первое облачко на безоблачном горизонте Тасиного счастья появилось в конце июля, когда выяснилось, что у них с Павлом совпадают отпуска. Тася собиралась поехать на озеро Селигер в лодочную кругосветку, и предложила поехать вместе. Павел «бекал и мекал», рассуждая о плюсах и минусах такого отдыха и мучительно трудно пытаясь сформулировать какую-то мысль, Тася так и не поняла, какую. И в конце концов замолчал, не сказав ни «да», ни «нет». Тася дала ему неделю на размышления, а через неделю сообщила, что в субботу поедет в турбюро за путёвкой, потом на вокзал за билетами.

– В субботу? А я на Клязьму хотел… Ну, раз ты занята, значит, в другой раз поедем, – только и сказал Павел. Ехать с Тасей на Селигер он не собирался.

Ну и не надо! – И Тася, скрепя сердце, позвонила Маше, школьной подруге. Маша от поездки не откажется, в этом Тася была уверена. Отпуск у Маши длинный, всё лето: Маша работала учителем в средней школе, преподавала алгебру и геометрию, за что Тася, у которой с алгеброй были немалые проблемы, её безмерно уважала.

Но Павел-то каков! Молчал, молчал… и отказался тоже молча. Об отпуске Павел тоже молчал, а Тася не спрашивала.

За путёвками на Селигер Тася ездила одна (Маша работала и не могла составить ей компанию). В турбюро ей рассказали о маршруте, предупредили, что лодочная кругосветка не фунт изюма, и если ты никогда не занимался греблей и не умеешь плавать, путёвку покупать не стоит. «Возьмите лучше стационарные, с проживанием в каменных корпусах, на турбазе. Столовая, пляж, водные велосипеды в прокате, и лес рядом, за грибами ходить можно» – предложили Тасе. От «стационарных» путёвок она отказалась наотрез, и оказалась обладательницей волшебных билетов в селигерскую кругосветку, на которых поверх зачеркнутых чьих-то фамилий фиолетовыми чернилами были вписаны – их с Машей.

Тася мимолётно пожалела бывших владельцев путёвок – может, заболели, или испугались «активного отдыха» и теперь жарятся где-нибудь на пляже, подставив солнцу загорелые бока. Тася не любила загорать, а отдыхать предпочитала взахлёб. До упаду. Если хотите, до изнеможения. Такой вот бзик. У всех же бывают – бзики.

И не утерпела – показала путёвки Павлу. Он рассеянно повертел в руках два картонных квадратика с фиолетовыми штампами и вернул их Тасе со словами: «Уезжаешь, значит? Всё-таки решилась… А я хотел в театр с тобой, в августе Мариинка на гастроли приезжает, слышала?»