Наталия Полянская - Девятая жизнь [litres]

Катька вытаращилась на него.

– Это ты мне так предложение делаешь?

– Ну, – слегка засмущался тот, – вроде как. Я тебе по всем правилам могу сделать! – заторопился он. – Романтично! Хочешь? Просто ты говорила, что романтику не очень уважаешь. Что ты циничная, эмансипированная и современная девушка. Я вот и… я давно подумывал…

Катька захохотала.

Она смеялась впервые с того момента, как позвонил Валентин Петрович и сказал, что деда больше нет. Смех был злой, нервный, однако нес странное облегчение – даже слезы на глазах выступили. Хорошо, что в истерику не перешло. Катька вытерла глаза тыльной стороной ладони и сказала Игорю:

– Спасибо, конечно. Очень вовремя.

– Это я не подумал, – сконфуженно протянул Игорь и взлохматил светлые волосы, аккуратно уложенные. За своей внешностью он следил. – Только-только твоего деда схоронили… Прости. Неуместно.

– Все в порядке. – Катька погладила его по щеке. – Жизнь продолжается. Я над твоим предложением подумаю, потом дам ответ.

– Ладно… – Игорь вздохнул. – А как мы тогда… дальше?

Катька пожала плечами.

– Живи тут, не на съем же тебе ехать. Я просто часть вещей соберу на первое время, но это же моя квартира, вернее, наша. Как там разберусь и выясню, чего дед хотел, станет яснее. Переночую на Солянке несколько раз. Хочешь, завтра вместе туда поедем?

Игорь кивнул.

– Помогу тебе с вещами.

Ночью, лежа с ним в обнимку, Катька ни о чем не думала. Это было одно из самых ценных качеств Игоря: когда он прижимал ее к себе, все размышления исчезали и наступала блаженная мысленная тишина. Просто существуешь, нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее: теплое дыхание, теплый человек рядом и шум города где-то вдалеке.

Вещи Катька собрала быстро. Походный набор художника у нее всегда с собой, ноутбук тоже, планшет упаковали на раз-два, а потом она покидала одежду в спортивную сумку. У сумки трещал один шов, но Катька надеялась, до дедовой квартиры багаж выдержит.

В метро народу было немного: утренний поток, стремящийся прочь из города на выходные, уже иссяк. Игорь читал что-то на смартфоне (кажется, очередную книгу по личностному росту – самосовершенствовался), Катька же смотрела на свое отражение в вагонном окне и лениво, привычно размышляла: как так случилось, что у деда появилась именно она? Не белокурая красавица с зелеными глазами, не синеглазая Снежная королева, а она, Катька, тощая ворона, вечно встрепанная, будто проиграла битву с дворовыми котами. Дед был стильным, «в тренде», как принято говорить, она же… У нее свой стиль – его отсутствие. Интересно, не было ли стыдно деду, когда внучка сопровождала его на светских мероприятиях? Хотя туда Катька одевалась сообразно случаю. Дед никогда не сказал бы, но вдруг внутри он стыдился ее? Теперь и не спросишь.

Как многого не узнать теперь.

Вышли на «Китай-городе» и побрели по залитой солнцем улице; мимо пронеслись мальчишки на электросамокатах, за ними важно прошествовала модная бабулька. Мальчишки хохотали, бабулька ела мороженое. Исторический центр жил своей жизнью.

«Дом с грифонами», где дед купил квартиру несколько лет назад, после реставрации, сверкал чистыми стеклами. Валентин Петрович поджидал у подъезда; Катьке он приветливо кивнул, с Игорем вежливо поздоровался.

– Хорошо, что вы приехали, Катерина Филипповна. Коты истосковались. Они ни ко мне, ни к Марии Михайловне не подходят, едят мало, мяукают много. Может, с вами общий язык найдут…

– Посмотрим. – Катька сомневалась, что Фред и Джордж кинутся ей в объятия – для них богом был дед, и вот бог исчез, а вместо него непонятные прислужники.

Подъезд сверкал, словно алмаз «Орлов», переливался оттенками серебра и стали, хрома и гагата. Клубный дом, построенный еще в конце девятнадцатого века, отреставрировали так, чтобы нынешним элитным жильцам существовать тут было незазорно. Катька сначала, когда переехали сюда из другой, меньшей квартиры на Солянке, пугалась чистых сияющих пространств, потом попривыкла, а потом сбежала. Теперь снова придется привыкать.

Она усмехнулась про себя. «Придется!» Мятежная принцесса, сбежавшая, чтобы поиграть в нищенку. Многие девушки бы полжизни отдали за возможность жить в таких условиях, а она нос воротит. Ну, не воротит, конечно, нет… тут другое. Просто Катька с восьми лет считала себя той самой нищенкой, которой подарили платье принцессы, и ждала, когда разоблачат. Хотя никто не стремился.

Квартира – двухуровневый пентхаус с собственной террасой на крыше – располагалась на четвертом этаже. У Катьки были ключи, она и открыла дверь. Сразу за дверью простирался холл, а за ним – необозримые пространства, королевские чертоги. Откуда-то из их глубины пахло коричной выпечкой, доносилась еле различимая мелодия: Мария Михайловна за работой всегда слушала радио. Свет лился вроде бы ниоткуда и со всех сторон одновременно: дед, как и Катька, терпеть не мог полутьму, всегда ему было нужно поярче и повиднее. Художник, что тут скажешь.

Катька хотела крикнуть: «Дед, привет, я пришла!» И осеклась.

Игорь, немного потоптавшись у порога, сказал вдруг:

– Катя, я пойду, пожалуй. У тебя много дел, я буду только мешать.

– Ничего ты не помешаешь!

– Помешаю. – Он поцеловал ее в щеку и отстранился. – Тебе будет не до меня. К тому же небольшая аллергия на кошек у меня есть, так что…

Валентин Петрович с интересом слушал диалог, но не вмешивался.

– Ладно, – рассеянно согласилась Катька. Ей было немного не до Игоря и его внезапного разворота. – Давай так. Я позвоню.

– Хорошо. До свидания, Валентин Петрович.

– До свидания, Игорь Маркович.

Дверь закрылась, сумка с поврежденным боком осталась стоять у порога. Катька подхватила ее, ощущая с сумкой непонятное родство.

– Ну что, пойдем? Дел и правда много.

Холл переходил в гостиную, гостиная – в столовую, и лишь там, вдалеке, в царстве кастрюль и современных кухонных приборов, напевала что-то Мария Михайловна. Катька решила, что заглянет к ней позже. Сейчас хотелось закинуть вещи в комнату и… и что-то делать. Увидев дедову квартиру без деда, Катька поняла, что сидеть здесь сложа руки не сможет. Это место требовало жизни, непрерывного движения, обычная праздность тут неуместна. Здесь даже отдыхалось с пользой.

Ее спальня окнами выходила во двор, а не на оживленную улицу. Забросив сумку в угол, Катька подошла к окну. Деревья разрослись, их зеленые кроны лениво колыхались под полуденным ветерком. Москва лежала вокруг – разнеженная, словно сытая кошка.

И, кстати, о котах.

– Где лоботрясы? – спросила Катька у Валентина Петровича, следовавшего за ней молчаливой тенью.

– Наверное, в комнате Филиппа Ивановича. Они там в последнее время прописались. Впрочем, – помощник усмехнулся, – это их любимое место всегда было. Вы к ним сходите, а я пока Марию Михайловну предупрежу, что вы здесь. Хотите обедать?