Олеандр Олеандров - Дневник Квятика – 1

Холодный ветер хлестал мне в лицо, а ледяные снежинки падающие с неба впивались в кожу как иглы. Марлевая повязка сползала с лица все время а слезы – от ветра текли по воспаленным глазам.

Через час, подойдя наконец к остановке, я обнаружил что все трамвайные рельсы занесены снегом. Это означало что никакого трамвая тут не было, как минимум два дня.

Да и вообще, на улице не было никого.

Лишь пустые коробки обветшалых домов, лишь грязные мусорные баки – вдали.

Вдруг от одного из них – отделилась тень… направилась в мою сторону. Какой-то здоровый мужик, с обмерзшим лицом подошел к остановке тоже и стал пристально рассматривать меня.

Я насторожился.

Прошло десять минут, двадцать…

Повернутся и пойти обратно домой я не мог, так как не хотел поворачиваться к нему спиной.

А он, поняв что я догадался об этом, вдруг стал ходить вокруг меня кругами. Все время пытаясь зайти мне за спину..

То справа… то слева…

Но не тут то было.

Я успевал повернутся к нему лицом. Лишь судорожно сжимая при этом в кармане – связку ключей… что-бы кулак мой стал сильнее.

Ибо пальцы мои – слабые… привыкли лишь на клавиатуре клавиши нажимать.

Его лицо становилось все мрачнее и суровее, а глаза, направленные на меня – сузились. Внутреннее напряжение доходило до предела.

Наступало время развязки.

Наконец поняв, что что у него ничего не получится, он остановился.

Минут пять мы стояли, в снежной пыли, обдуваемые холодным ветром, глядя друг на друга. наконец он вдруг сделал шаг прямо на меня.

От неожиданности я судорожно дернул рукой и выронил ключи – они провалились куда-то в штанину.

А дальше, случилось нечто неожиданное… вместо того что-бы бить меня и выворачивать карманы с неподвижно лежащего тела – мужик раскинул руки – стал приседать, подпрыгивать и плавно кружится вокруг меня. Кажется он танцевал.

Я не верил своим глазам, но он действительно танцевал – иногда приседая и вставая, кружился по кругу. Кажется этот танец назывался краковяк.

А мужик изображал лебедя.

– Красиво получается – Растерянно пробормотал я. Даже забыв об трамвае.

Наконец я все вспомнил л что правительство выпустило всех больных из психбольницы. По причине что в стране происходит медицинская реформы ("медреформа").

Честно говоря, я не знаю какая была ее цель, но после этого – финансирование медицины уменьшилось вдвое. А заодно – с улиц исчезли все кареты скорой помощи.

Немного успокоившись я покачав мужику головой (мол, в восторге как он чудесно танцует), осторожно повернулся к нему спиной и поплелся домой.

Через двадцать метров – обернулся.

Нет. Он не пошел за мной следом.

Лишь все также танцевал на пустой остановке.

Но все равно – день был паскудным.

Ноги еле двигались, а встречный ветер просто рвал мои глаза на куски так что я ничего не видел.

Лишь вспоминал обратную дорогу домой – по памяти.

В голове вдруг всплыло – я вспомнил, что правительство закрыло не только все психбольницы но и противотуберкулезные диспансеры тоже, так что та баба с ведром, что кашляла мне в лило утром – возможно оттуда.

И это вдобавок к тому, что я стал безработным.

Настроение мое совсем упало.

Я мрачно думал проталкиваясь сквозь вьюгу – Как же я буду жить дальше?

Карантин может продолжится месяц иди два. Транспорт не работает. Мелкие предприятия тоже.

Даже на улицу – не выйти.

В общем, мне придется сидеть дома – в холодной пустой квартире. Без денег Без еды. Без карет Скорой помощи.

Возможно ослабший от вирусов и болезней.

Пьющему лишь воду с крана.

Сколько на ней можно прожить?

Подсчитал… если повезет – смогу продержаться до начала мая.

Я все шел и шел по улице, шаркая ногами и пробиваясь сквозь ледяной ветер, как вдруг услышал рядом с собой – протяжный вой.

Он доносился откуда-то справа.

По спине проползли мурашки ужаса.

Вой повторился – теперь он был слева… потом снова, но сзади…

Я все понял

Это воют голодные собаки… их тут много…

Остановился, не знаю в какую сторону мне бежать.

Да и стоит ли?

Все равно не удрать… сил уже нет.

Вой становился все громче и ближе.

Я заметил что собаки воют в унисон… тремя или четырьмя голосами.

Они выли и выли… а я все стоял.

Нет, они не нападали на меня, не рычали даже. Только выли.

Протяжно.. долго… то подымая тембр голосов то опуская.

Одна из них начинала – а другие подхватывали.

Печально и протяжно.

Как будто о чем-то рассказывая.

Это было даже красиво.

Я не знаю – видели ли они меня, но вой вдруг стал переливчатым, как будто обращаясь прямо ко мне теперь…

И я вдруг подумал – И вправду! Как же это гармонировало с моим сегодняшним днем!

Может они и правду понимают меня… и пели – именно мне?

Вой собак смешался воем ветра и стал напоминать мелодию.

Я непроизвольно стал танцевать… как тот мужик на остановке – раскинув руки… плавно передвигаясь по кругу…

Собаки кажется заметили – стал выть еще мелодичнее. еще тоскливее. А я закинув голову к небу – все крутился и крутился перебирая ногами с поднятыми руками.

Пытаясь быть в гармонии со звуками. Протяжными и тоскливыми. Кажется, это был вальс.

Он выглядел странно под волчью музыку.

В холодный снежный день.

В городе – охваченным болезнями, карантином и тысячью больных от вируса прячущимися в смертельном ужасе по квартирами..

Наконец через пол часа собаки устали и утихли..

Я понял что они – не угрожали мне. И вообще – были за забором. Просто смотрели на меня. И что-то понимали… чего не понимал я.

Наконец я пошаркал замерзшими ногами дальше.

Домой.

С тоской думая что идти еще далеко.

Не буду говорить, что ключи, провалившиеся в штанину – я так и не нашел

Что мне пришлось залазить через балкон.

Что пришлось выдавить окно на кухне.

Плевать!

Плевать!

Плевать!

Я все-таки был дома.

Живой.

Я пил чай накрыв ноги теплым покрывалом.

И был счастлив, несмотря на вирус, на то что безработный, что квартира пустая. И холодная.

Что только первый день карантина…

И сколько их будет еще – неизвестно.

– Добраться до работы, и не заразиться… – Бормотал я вылазя за двери своей квартиры.

Проблема в том, что мои башмаки стояли в общем коридоре. Где наверняка, пол часа назад, кашлял какой-то вирусный чувак и разбрызгал свои сопли по всем стенам.

Я обмотал руки марлей, согнулся и потянул башмаки на себя.

Знаю, скоро он умрет покрытый весь испражнениями, рвотой и слезами.

Мне даже жалко его…

И себя тоже.

Просунув ноги в башмаки, я вышел на лестничный проем… сразу же выбросил марлю в специальный контейнер.