Ирина Майорова - Про людей и звездей

Булкина на месте не оказалось. Он с корреспондентом из отдела Дуговской уехал то ли в Обнинск, то ли в Троицк и в редакции появится только вечером.

«Ну я сделала все, что смогла, – успокоила свою совесть Уля. – Значит, так Богу угодно, чтоб Пепита в завтрашнем номере вышла». В Бога Уля не верила, в церкви бывала лишь тогда, когда отпевали кого-то из знаменитостей (чтоб написать о панихиде репортаж), но когда требовалось свалить с себя вину, всегда прибегала к догме: «В этом мире от нас ничего не зависит». Зато напомни ей об этой «палочке-выручалочке» кто-то со стороны да еще в момент, когда Асеева была на коне и чувствовала себя владычицей мира, она бы взвилась: «Вы все, может, и черви, как пишут в вашей Библии, а я сама свою судьбу делаю: своими мозгами и трудом!»

Однако сегодня ей было выгоднее считать себя пылинкой и соринкой.

И Асеева настучала на «клаве» заголовок: «Пепита пустилась во все тяжкие». Подумала немного и зафигачила забойный подзаголовок: «Чрезмерные излишества не лучшим образом сказались на внешности певицы». Текст самой заметки она набила за полчаса. Для начала прошлась по кривым непробритым ногам стареющей народной артистки, «усугубленным» короткой юбкой. Потом по чулкам в сеточку, которые натянула на «бедра доярки» мнящая себя светской львицей телеведущая Кристина Чужчак. «Нечто подобное в прошлом сезоне носили девочки с Тверской, – просветила читателей Уля. – И если таким образом Кристя решила выразить труженицам панели свою солидарность, то кто против? Но вот надевать на себя вышедшее из моды старье – это, Кристиночка, моветон». Прикололась над Петей Забуреловым, который «везде и всюду снимает блондинок, столь похожих одна на другую, что, поставь их сейчас в ряд, – ни за что не вспомнит, какую из них как зовут».

Закрыв файл, Уля посмотрела на размер. Всего тысяча знаков. Еще столько же наваять нужно! Написала абзац про звезду сериалов о суперменах Мишу Заозерного, который, влив в себя три литра пива, опять травил похабные анекдоты. И про пристрастие к пиву, и про дебильные шутки актера она писала раз сто, но ничего – и сто первый прокатит. К эпизоду с Пепитой Уля приступила, скрепя сердце. Но раз заголовок на подруге строится и фотка ее размером тридцать на двадцать стоит – куда денешься? «В светской тусовке с недавнего времени ходят слухи о том, что, перешагнув сорокалетний рубеж, знаменитая поп-певица Пепита бросилась догонять уходящую молодость. Да что там «уходящую»? Долой лукав­ство! Молодость Пепиты давно скрылась за горизонтом. Но звезда не хочет с этим мириться, а потому едва ли не каждый вечер проводит все с новыми бойфрендами один моложе другого. А где юный друг, там, понятно, и вино рекой, и небезвредные для организма зрелой женщины закуски. Как шепнула «Бытию» по секрету домработница Пепиты Раиса, ее хозяйка все чаще не ночует дома, заявляясь по утрам сильно навеселе».

Уля поставила точку и, подписав заметку псевдонимом «Эвридика Штокальская», уже приготовилась скинуть «шедевр» на верстку, но передумала. Решила смягчить концовку. «Пряник» вышел таким: «Одно радует, что «бабье лето» в женской судьбе скоротечно и не за горами тот день, когда Пепита одумается, займется собой и снова вернется к творчеству, у которого в нашей стране миллионы и миллионы поклонников».

Редакторша прекрасно понимала, что умная Пепита на псевдоним, которым подписана заметка, не поведется. Во-первых, на вчерашней тусовке из «Бытия» была только Уля (Булкин и Тюрин не в счет – они не «пишущие»). Во-вторых, стиль подруги она знает, как собственный репертуар. «Позвонить ей, что ли, прямо сейчас, объяснить все, сказать, что я ничего не могла сделать? Или уж завтра, когда все выйдет? – металась в сомнениях Уля. – Да ну их всех на фиг! Булкин нажрался, она его тащила – сама, между прочим, по своей инициативе! – Тюрин ее, помятую, морщинистую, сфоткал – а я оправдывайся! Пошли они все в жопу!»

Редактор обвела глазами вверенный ей отдел и наткнулась на физиономию Беловой, которую, судя по горящим глазам и раскрасневшимся щекам, просто распирало от желания сообщить начальнице какую-то новость. Асеева вопросительно дернула вверх подбородком: дескать, чего там у тебя? Алевтина тут же подлетела и, захлебываясь переполнявшими ее информацией и эмоциями, принялась сбивчиво излагать:

– Я к Римке подошла, про цветы сказала, а она за ними даже не спустилась. Велела Плечистой забрать, а потом или в приемную к Габаритову отнести, или корректорам отдать. Я потом у Дианки спросила, чего это она, всегда брала и весь стол и подоконник вазами уставляла, а сегодня чуть ли не в мусорку… А Плечистая мне шепнула, что Кирсанов Дуговской сказал или намекнул, ну, в общем, дал понять, что все эти обсыпания розами ему не нравятся. И вообще вроде бы скандал устроил, что она этому Мише повод дает.

– Значит, бедному богатенькому Буратино окончательный от ворот поворот дали? – лениво поинтересовалась Уля и, не дождавшись ответа, полезла в сумку за зажигалкой. Шаря по дну баула, пальцы наткнулись на какой-то футлярчик. Уля вытащила его и увидела, что это брошенная в сумку еще в понедельник тушь.

– Блин, я ж про нее совсем забыла! – обрадовалась редакторша. – Ну все, держитесь, уроды, я сейчас вам покажу, как вместо качественной косметики дерьмо совать!

Забракованная два дня назад тушь обернулась сегодня для Ули настоящим подарком. Есть, есть куда выплеснуть злость и прочую гадость, которые бушевали сейчас за Улиным бюстом пятого размера.

Бутик, в котором звезда светской хроники отоварилась косметикой, находился в двухстах метрах от офиса «Бытия», и Асеева решила преодолеть это расстояние пешком.

Влетев в магазин, она с размаху швырнула футлярчик на стеклянный прилавок:

– Позовите мне немедленно директора или администратора! Кто у вас там штаны в подсобке протирает?!

Две молоденькие продавщицы растерянно переглянулись, но с места не двинулись.

– Вы что, приросли, что ли? Стоят тут, глазами хлопают, как коровы недоеные! Не слышали? Администратора сюда, и быстрее!

Одна из девчонок юркнула в дверку за стеллажами с косметикой, другая подняла с полу скатившийся с прилавка футлярчик и, глупо улыбаясь, пролепетала:

– Простите, а что случилось?

В ответ Уля фыркнула и отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что с «простой продавщицей» общаться не намерена.

Через минуту из двери между витринами появился молодой мужчина высокого роста с русыми, аккуратно уложенными волосами и симпатичным, хотя и немного тяжеловатым лицом. Он окинул Улю быстрым нейтральным взглядом и сухо поздоровался:

– Добрый день. Меня зовут Сергей Владимирович, администратор. Я вас слушаю.