Флора Шрайбер - Сивилла

Хотя эта цельность приносила радость бытия, чувство восхищения грядущим днем, новую уверенность в отношениях с окружающим миром и сбалансированность новой зрелости и психологической молодости, отстававшей от хронологического возраста, вполне естественно, что исцеленная психика новой Сивиллы в некоторых отношениях была еще хрупкой — не вполне готовой доверять себе. Возникали моменты паники, острые, но быстро подавляемые вспышки страха перед будущим. «Я не хочу опять заболеть, — время от времени бормотала Сивилла. — Я боюсь того, что может случиться, когда день клонится к ночи». Флора убеждала ее в том, что испытывать страх перед старостью — это совершенно нормальное явление, присуще всем людям.

Наиболее болезненными были воспоминания о Рамоне. Лишь в последний вечер перед отъездом к новому месту работы Сивилла наконец сказала: «Мне следовало попросить его подождать. — И с горечью добавила: — Если бы я знала, что так быстро выздоровлю!» И женщина, которая когда-то была не способна плакать, дала волю слезам.

Во время двухнедельного пребывания Сивиллы у Флоры доктор Уилбур поддерживала контакт с ней. Ежедневно они беседовали по телефону, и несколько раз доктор приезжала пообедать. Сивилла обсуждала с ней свои новые планы. Она получила место специалиста по трудотерапии в Пенсильванской больнице для детей с эмоциональными расстройствами. Сивилла считала это промежуточным шагом, необходимым для возобновления педагогической деятельности.

В вечер ее отъезда, 15 октября 1965 года, доктор и бывшая пациентка вышли из квартиры Флоры. Две женщины, которые в течение одиннадцати лет совершали совместное путешествие, начали свои раздельные путешествия, что знаменовало для новой Сивиллы начало нового времени. Факт возникновения семнадцатого «я», вытеснившего неполноценное бодрствующее «я», служил доказательством того, что истина лежит внутри, а на поверхности — ложь. Потому что в том неполноценном «я», которое видел мир, таилась эта новая женщина, эта цельная, столь долго отвергавшаяся женщина.

Я, автор этой книги, выступающая в ней под именем Флоры, поддерживала с Сивиллой контакт в течение более чем семи лет после того, как она покинула мою квартиру. Ознакомившись с выдержками из ее писем ко мне, вы сможете увидеть новую Сивиллу в ее новой жизни.

4 ноября 1965 года

Мне хотелось бы, чтобы Вы увидели мой дом. Конни [доктор Уилбур] сказала, что будет дешевле купить, чем снимать, и одолжила мне денег на первый взнос. У меня очень большая комната для гостей. Это для Вас, доктора Конни и, конечно, для Лоры, понимаете? Я просто в восторге оттого, что у меня есть свой дом. Со мной живет Капри. Ее любимое место — подоконник в прихожей. Иногда я спрашиваю себя, замечает ли она, что я — это только я…

20 января 1966 года

Этой зимой я выкроила время, чтобы прочитать несколько книг. «Дружба и братство», «В поисках Амелии Эрхарт», «Папа Хэмингуэй», «Жюри возвращается» (Найзера), «Чужие деньги», «Король в замке», «Китайское зеркало», трехтомник Брюса Кэттона о Гражданской войне. Большинство этих книг, как и большинство прочитанных мною журнальных статей, посвящено событиям и людям, которые были у всех на слуху в тот период, когда нас было слишком много, чтобы я могла обращать внимание на что-либо другое. Все эти события как бы проходили стороной. Приходится многое наверстывать. Имена Элджера Хисса и Уайттекера Чемберса, к примеру, были для меня пустым звуком.

25 сентября 1966 года

Только подумать, что я живу здесь уже почти год! Это первый непрерывный год в моей жизни. Удивительно, как дни складываются в недели, а недели в месяцы, на которые я могу оглянуться и припомнить их. За это время я пропустила только один рабочий день (зимой болело ухо). Какое потрясающее ощущение — ничего не упускать! Люди считают все это само собой разумеющимся, и мне кажется, они многое теряют.

Все идет хорошо. Не очень легко, но без особых трудностей. Мне даже повысили жалованье после семи месяцев работы. Это меня удивило, потому что я этого не ожидала, так как подписывала контракт на фиксированную сумму. Однако я все еще рассчитываю вернуться к педагогической деятельности. Для этого есть хорошие возможности.

Вы спрашивали относительно частных уроков живописи, о которых я мельком упомянула, — веду ли я их или посещаю. Мне казалось, что я вам уже объясняла. Видите ли, мысленно я часто беседую с Вами, а потом забываю, было ли это в воображении или на самом деле. Это занятия по живописи маслом для взрослых. Я веду их в студии в своем собственном доме. Вот так. Это мой дом, а не просто здание, принадлежащее мне. Наконец-то Мэри и все остальные получили дом, но ни Мэри, ни этих «других» больше нет. Только я.

8 января 1967 года

Меня не перестает удивлять, как много может сделать здоровый человек. Я очень счастлива.

14 января 1967 года

Вы никогда не угадаете, какую работу я только что закончила. Это картина, которую Вы должны поместить над диваном. Не та картина, которую я начала писать для вас обеих. У меня просто руки к ней не лежали после того, как умерла ваша мама. Я не могла переживать ощущение потери, и Вы наверняка меня поймете. Так что я начала совсем другую картину. Выполнена она в технике казеина (это похоже на живопись маслом и не менее стойко), уже обрамлена и готова к вручению Вам, когда мы встретимся в Нью-Йорке. Событие это (Конни еще не упомянула о нем Вам) произойдет недельки через две и продлится всего пару дней. У нее там назначены встречи с пациентами, а я приеду, чтобы вручить картину (которая, кстати, выдержана не в духе реализма, а скорее передает настроение), встретиться с Вами и Лорой и сделать кое-какие покупки. Скоро увидимся…

8 февраля 1967 года

Спасибо за то, что выслали мне книги. Было глупо с моей стороны забыть их после того, как я их с таким трудом достала. Конечно, Конни скажет, что это мое подсознание не желало покидать Вас. Что ж, встреча была короткой, но мы всегда можем надеяться на следующую встречу. На самом деле я думала, что оставила их в такси, когда позже спохватилась, что их нет. Но у меня не было мыслей вроде того, что кто-то умышленно прячет их.

Август 1967 года

Пишу даже не письмо, а что-то вроде записочки, потому что Вы с Конни должны первыми узнать мою сенсационную — для меня, во всяком случае, — новость: вчера окончательно было решено, что с первого сентября меня назначают на должность доцента. Я просто потрясена. На собеседование приходило еще восемнадцать человек, и я была уверена, что у меня нет никаких шансов, но декан сообщил мне, что после беседы со мной они без всяких сомнений единодушно приняли такое решение. Это потешило мое «эго». Правда, я везучая? Подробности и другие новости — позже…