Игорь Шестков - Дорогая буква Ю

…

Не пожалейте красненькой, нарядите попа во фрак, за другую — обрейте ему бороду и введите его в собрание или толкните меж дам. Я это пробовал, и клянусь, что в жизнь не видел ничего лучше и смешнее: каждое слово и движение нового фрачника нужно было записывать.

(Гоголь — Погодину)

…

Подкупить попа, нарядить во фрак, обрить ему бороду, толкнуть его к дамам, на бал, а самому наблюдать эту комедию, записывать и хохотать — браво!

Это не только развлечение, это — художественный метод! Удобно-то как! И придумывать ничего не надо. Вам грустно? У вас хандра? Сведите с ума титулярного советника Поприщина, сорвите шинель с Акакия Акакиевича. Или, еще проще — оторвите нос глупому майору Ковалеву — и преследуйте его, и смотрите писательским глазом, как он будет бегать по Петербургу да получать щелчки. От того, от сего и от вас!

Какое сладострастное наслаждение!

…

Бейте его! Бейте его! — Кричал Ноздрев, порываясь вперед с черешневым чубуком, весь в жару, в поту… Ребята, вперед!

…

Есть тут злобное желание? Есть. И еще какое.

В оправдание Гоголя можно заметить, что не было бы в людях этой злой и веселой страсти к мучительству других существ — не было бы и человека совсем, одни розовокрылые ангелы бесплотные слонялись бы по земле. Не было бы ни сильного тела, сформировавшегося в борьбе не на жизнь, а на смерть с соперниками и конкурентами, с животными и с остальной природой, не знающей жалости. Не было ни литературы (чудный пример — «Герой нашего времени» Лермонтова — тут и главный герой и автор — самые настоящие мучители, и какие!), ни живописи, ни кино… Только бесконечная божественная литургия…

Не было бы — злобного желания, не было бы и писателя-Гоголя.

Не было бы на земле и заколдованных мест, одни только — выбранные места…

…

Свидетель последних дней писателя, врач Тарасенков, констатировал: «Ночи проводил он в бдении на молитве… один раз имел небольшое кровотечение из носа, мочу имел густую, темно окрашенную, испражнения на низ не было всю неделю. Прежде сего за год он имел течение из уха будто бы от какой-то вещи, туда запавшей; других болезней не было в нем заметно; сношений с женщинами он давно не имел и сам признавался, что не чувствовал в том потребности и никогда не ощущал от этого особого удовольствия; онании также не был подвержен».

…

Был ли Гоголь мужчиной?

Или у него между ног было, как у майора Ковалева вместо носа, — совершенно гладкое место?

Неестественны — скучающие герои Гоголя — Платонов, Тентетников, Подколесин. Здоровый молодой мужчина (Пушкин) живет от одной встречи с любовницей (или женой) до другой, от оргазма к оргазму. Если, конечно, его не отвлекают биржевые спекуляции, бега, карты, рестораны. А эти — скучают… Почему? Потому что Гоголь их заразил своей мертвенностью.

В «Носе» Гоголь демонстрирует незнание мужской природы — настоящий мужчина не будет ТАК дергаться и бегать из-за носа, а вот из-за другого органа — и побежит и подергается, если потребуется.

Панический страх Ковалева остаться без носа — это фрейдистский страх кастрации на гоголевский лад. Набоков полагал, что у Гоголя роль пениса выполнял нос. Чем же тогда были многочисленные, жадно им описываемые, табакерки и сам нюхательный табак? Воздержимся от ответа. Но чихание, кажется, было единственным, доступным Гоголю, видом оргазма.

…

Где его рассказ о первой любви? О первой женщине?

Ничего этого нет. Зато есть это удивительное место в «Вие». Единственное в гоголевской прозе описание любовного экстаза (цитирую только конец): Он чувствовал томительно-страшное наслаждение… вскочил в свою очередь к ней на спину… схватил лежавшее на дороге полено и начал им изо всех сил колотить старуху. Дикие вопли издала она; сначала они были сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чище, и потом уже тихо, едва звенели, как тонкие серебряные колокольчики (а он все бил и бил поленом. — И. Ш. )… — Ох, не могу больше! — произнесла она в изнеможении и упала на землю… Перед ним лежала красавица… Бесчувственно отбросила она на обе стороны белые нагие руки и стонала, возведя кверху очи, полные слез.

…

Хома сидел на женщине верхом. Левой рукой, видимо, держался за плечо. По каким местам он ее колотил? За что автор приговаривает Хому к смерти? За то, что тот убил ведьму, или за то, что испытал с ней.

…

…он бросился ее целовать. Немка начала кричать и этим еще более увеличила свою прелесть в глазах Пирогова…

(«Невский проспект»)

…

Вот только полена рядом не нашлось… И Шиллер с Гофманом вовремя подоспели.

…

Никто, никогда, ни одним словом, не упоминает о какой-либо любовнице Гоголя. Даже слухов не было. Единственная женщина, в которую Гоголь был якобы влюблен — это графиня Анна Михайловна Виельгорская, одна из его жертв. Гоголь зондировал почву о возможном браке через Веневитинова, женатого на одной из сестер Виельгорских.

Из туманного письма Гоголя графине неясно, что он собственно от нее хотел.

…

Коробочка соблазняет Чичикова: «Да не нужно ли еще чего? Может, ты привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки? Покойник мой без этого никак не засыпал».

Чесание пяток покойнику — единственный разрешенный вид секса в гоголевском мире.

…

Из многочисленных свидетельств о странностях одежды Гоголя приведем только одно, Аксакова: «Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен; вместо сюртука, сверх фланелевого камзола, бархатный спензер (куртка); шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове бархатный, малиновый, шитый золотом кокошник, весь похожий на головной убор мордовок…»

…

Трансвестит?

…

Что любил Гоголь есть и пить?

Леденцы, пряники, печенье, крендельки, булочки. Пирожки с яблоками, черносливом и вареньем. Малороссийские кушанья, особенно галушки. Макароны с пармезаном и сливочным маслом. Разнообразные мясные блюда. Водку, херес, шампанское, жженку. Грушевый квас. Козье молоко с ромом. Крепкий кофе с жирными сливками. И еще — все то, что ели и пили его герои…

Это при его-то, с молодости, геморроидальных страданиях и расстройствах желудка!

Арнольди свидетельствовал, что Гоголь наедался до того, что бывал болен и в то же время постился иногда как самый строгий отшельник.

…

Догадка! Молодой Гоголь побывал, по-видимому, в петербургских борделях. Очень уж реалистично описал он публичный дом в «Невском проспекте». Попробовал, но не получилось. Испугался. Испуг зафиксировался в психике, стал рефлексом. Рефлекторным стало и желание скрыть испуг. Следы этих маскировочных работ можно найти во многих текстах Гоголя. Похабные анекдоты — один из таких следов. Белоснежные или мраморные (холодные) красавицы в его литературе — другое.