Дженни Хан - Меж двух огней

Меня так и подмывает сказать: « А ничего, что у тебя паршивые оценки и нет денег на колледж?», но я прикусываю язык.

– Отучусь семестр в городском колледже, а потом переведусь туда, куда его возьмут.

– Так вы с Ривом решили пожениться! – взвизгивает Эшлин. – Ты же практически спасла ему жизнь, помогая пережить эту трагедию.

Трагедию? Когда цунами стирает с лица земли целую деревню – это трагедия, а Рив всего лишь спортсмен, который сломал ногу. С ним все будет в порядке.

– Он бы сделал то же самое для меня, – говорит Ренни, и я не могу поверить, что она это всерьез. Разве Рив способен хоть пальцем пошевелить ради кого-то, кроме себя? – Да, кстати, я до конца недели на тренировках не появлюсь. У Рива несколько встреч со спортивными врачами на континенте. – Она самодовольно улыбается. – Ему снимут гипс. Точно в срок, как и обещали.

Я вскидываю голову.

– И из-за этого тебя не будет на тренировках?

Ренни не обращает внимания на мои слова.

– Заменишь меня, Эш?

Эшлин бросает на меня смущенный взгляд.

– Конечно, мы с Лил сможем сделать это вместе. Да, Лил?

Я не могу поверить.

– Ты что, уходишь из команды?

– Нет, не ухожу, – огрызается Ренни. – Я этого не говорила.

– Но ты пропустила уже три тренировки, – произношу я слегка дрожащим голосом. Честно говоря, я немного взволнована. Хочу хоть раз заставить ее сказать правду.

У Ренни краснеют щеки.

– Я согласилась представлять Рива в течение всего сезона и не брошу его сейчас.

Смехотворно. Я резко встаю.

– Схожу за содовой.

– Принеси мне диетическую колу безо льда, – цедит Ренни, не глядя в мою сторону, как будто я официантка, а она делает заказ.

– Я тебе помогу, Лил. Я спрятала в морозилке мороженое за мамиными соевыми батончиками. Если папа до него не добрался, оно еще там.

Как только мы оказываемся вне зоны слышимости на кухне, открываю холодильник, беру оттуда две банки диетической колы и говорю:

– Нужно было мне сказать, что Ренни тоже придет.

– Но тогда ты бы не пришла, – с недовольным видом протянула Эшлин.

– Точно, – отвечаю я.

– Мне очень не нравится, что вы, девчонки, поссорились, – говорит Эш, присев на стол. – Поэтому я вас и позвала вместе.

Я знаю, что она это не со зла. Эш из тех, кто любит оказываться между двух огней.

– Мы не поссорились. Просто Ренни ведет себя со мной как последняя стерва безо всякой на то причины.

– Я знаю, что она по тебе скучает, – говорит Эш.

– Она сама тебе об этом сказала? – В груди у меня затеплилась надежда.

– Прямо не говорила. Я просто это вижу.

Я делаю глоток содовой.

– Они с Ривом теперь вместе?

– Практически, – отвечает Эшлин. – У нее к нему типа любовь до гроба. А благодаря несчастному случаю и он понял, кем она была для него все эти годы.

– Счастлива за нее, – говорю я совершенно искренне. Если Ренни с Ривом теперь пара, может, она выбросит из головы то, что произошло на осеннем балу, и все будет, как раньше. И, если не кривить душой, то они друг друга стоят.

В понедельник после обеда мы с группой делаем лабораторную по химии. Большую часть работы выполняют двое парней, а мы с еще одной девочкой записываем результаты в тетрадь. Это меня более чем устраивает: я никогда не была сильна в естественных науках. Мы стоим вокруг лабораторного стола и ждем, когда закипит приготовленная смесь, и вдруг я слышу за спиной разговор двух девочек из младших классов.

Одна из них хнычет:

– Как бы я была счастлива послать к черту этот ежегодник! Все, что от нас требуется, – это сделать коллажи из фотографий новеньких. Я на такое не подписывалась!

И тут мне пришла в голову мысль: ежегодник – одно из тех дел, о которых мне говорила Кэт! Мне нужно заняться чем-то новым, чтобы почувствовать себя счастливой. Я провела в школе много хороших дней, даже встречала Рива, и это не выбило меня из колеи. Меня больше не беспокоили мои, скажем так, прошлые проблемы.

А еще мне очень нравится делать коллажи.

В детстве постоянно этим занималась. Я не выбросила ни один журнал, не вырезав из него все красивые картинки. Часами складывала их, как кусочки пазла, потом приклеивала на доску для постеров и вешала в своей комнате. Когда переехали с Джар Айленда на материк, мы не взяли их с собой. Я тогда была не в состоянии что-то паковать. Этим занимались мама с папой. Интересно, они их выкинули или доски до сих пор валяются где-то в гараже?

Я рисую в тетради круги.

– Да знаю я! – говорит вторая девочка с таким раздражением, что чуть не задувает пламя горелки. – Но хочешь или не хочешь, а нужно его повесить, чтобы не потерять шанс стать на будущий год выпускающим редактором. Сама понимаешь, это вопрос политики.

Комитет по изданию ежегодников. Значит, я стану членом этого комитета.

После урока собираю учебники и отправляюсь в администрацию, чтобы узнать, где и когда проводятся собрания этого комитета. Вдруг на доске объявлений в коридоре вижу листок бумаги. На нем изображена фотокамера и написано: « Ежегодник – это круто! Собрания каждый понедельник в библиотеке!».

Сегодня как раз понедельник. Вот это повезло, какое совпадение! А еще можно будет написать об участии в комитете во вступительном эссе на будущий год. Лилия и Кэт в последнее время только и говорят, что о поступлении, и это заставило меня задуматься о собственном будущем. Честно говоря, и мой выпуск не за горами. Половина предпоследнего учебного года уже прошла.

Пора задуматься, куда я хочу поступить, после выпуска. Мама рассказывала, что она всю жизнь мечтала заниматься архивами: маленькой девочкой она нашла на чердаке кучу старых семейных документов Зейнов, составила каталог и разложила по специальным папкам, переложив каждый листок вощеной бумагой. И это в семь лет.

Следуя этой логике, мое призвание – ветеринария. Мне всегда хотелось быть доктором для животных. Однажды в Монтессори нас вывезли на экскурсию в зоопарк, и мне удалось подсмотреть, как ветеринар дает антибиотик больному детенышу пингвина. Это было забавно. После этого лечила свои мягкие игрушки, давала им микстуры и перевязывала лапы бинтом из домашней аптечки.

Я не могла решить, нужно ли предупредить тетю Бэтт, что я задержусь, и пришла к выводу, что не нужно. Не ее дело, где я и когда вернусь. Все равно она будет приставать ко мне с этими же вопросами, как только вернусь домой.

Прямо посередине школьного двора вдруг кто-то чуть не сбивает меня с ног.

Рив.

В последний момент успеваю сделать шаг в сторону. Слава богу, он меня не заметил. По правде говоря, он вообще не замечает людей, когда выбрасывает свое тело вперед костылями, как катапультой. Рив слишком занят, ругаясь с кем-то по телефону, напряженно наморщив лоб. Руки его заняты, и он прижимает телефон к щеке плечом.