Александр Бушков - Сборник Спаситель Короны

— Да никоим образом, — сказал Сварог. — Что-то вдруг словно тень набежала на твое прелестное личико…

— Ты не будешь меня убивать? — спросила вдруг Яна.

— А что, есть поводы? — с интересом спросил Сварог.

Она мастерски изобразила смущение и раскаяние:

— Понимаешь, все начали играть в «костяшки-целовашки», и я тоже решила попробовать, только один разок… И проиграла. Теперь вот трепещу перед тобой. У тебя ничего на поясе нет, но здесь столько оружия по стенам развешано…

Сварог нисколечко не сердился — было бы за что. Всего-навсего безобидный здешний аналог «игры в бутылочку» в покинутом им мире, способный рассердить лишь патологических ревнивцев. Составленные по жребию пары бросают кости. Если проигрывает девушка, расплачивается поцелуем. Если проигрывает кавалер, выполняет какое-нибудь шутливое желание дамы: скажем, с выражением прочитать балладу, стоя на голове, или сходить посчитать окна во дворце. На что тут сердиться?

— Живи уж, — великодушно разрешил Сварог. — Слушай, а ты что, не могла с помощью Древнего Ветра выбросить три шестерки?

— Запросто, — сказала Яна. — Только это было бы нечестно. Что ты улыбаешься так загадочно?

— Думаю о государственных делах, — сказал Сварог. — Если в казне станет не хватать денег, пошлю тебя, чтобы обчистила до нитки парочку игорных домов — уж их-то не жалко, у них самих сплошь и рядом процветает нечистая игра… Тут тебе и банкометы-шулера, и кости с изъянцем в пользу хозяев, и прочие изыски творческой мысли. У меня лежит обстоятельный Доклад тайной полиции. Сгоряча хотел закрыть, но решил, что это не по-хозяйски — и увеличил налоги вдвое. Кряхтя, но платят… Да, кстати. На твои игры в кости я закрыл глаза, но вот когда ты танцевала с этим пушкарем-лошадником, я хорошо видел, что его рученьки были откровенно не в состоянии определиться с границей талии…

Яна прищурилась, медовым голоском произнесла:

— Помнится мне, когда мы первый раз оказались вместе на балу, тогда, в Келл Инире, и потом пошли гулять в лес, твоя рученька тоже никак не могла определиться с границей талии. Поправлять пришлось.

— Во-первых, ты тогда не щеголяла с голой спиной, — сказал Сварог. — Платье было даже чуточку строгое. А во-вторых, не заметил, чтобы ты этого поправляла.

— Поправляла. Словесно.

— Что-то я не заметил, чтобы это возымело действие.

— А может, я тебя заметила и решила подразнить?

Сварог вздохнул:

— Рассуждая философски, столько ветреных красавиц расстались с жизнью за такие вот отговорки…

— Это семейная сцена? — с любопытством спросила Яна. — Как интересно! Впервые в жизни… Подскажи, как себя жены ведут в таких случаях? Мне рыдать, клясться и обещать, что никогда впредь… или в ответ самой что-нибудь интересное припомнить?

Сварог вздохнул:

— Яночка, пошутили и будет. Не до шуток.

Она всегда тонко чувствовала перемены в его настроении — вот и сейчас посерьезнела моментально, совершенно другим тоном спросила:

— Что-то случилось?

— Случилось, — сказал Сварог. — Прямо здесь. Между прочим, у тебя на глазах. Вы ведь с Каниллой рядом стояли, когда этот мушкетерский ухарь дарил Велеретте «тарелочку»?

— Ну, да. Правда, я таких, с камешками, не видела, но разве тут есть что-то странное? Эти штуковины, ты сам говорил, в большой моде.

— Есть нюансы… — сказал Сварог. — Интагар сам рассказывал, сколько раз к нему пытались делать разнообразные подходы , в том числе через дочерей…

— Но это же безделушка в пару сестерциев ценой.

— Я не закончил, — сказал Сварог. — Понимаешь, я прикинулся провинциальным дурачком, который хочет сделать такой же подарок; и стал расспрашивать о деталях. Он мне все время врал: что ему самому пришло в голову преподнести именно «тарелочку», что он ее сам купил, сам отдал выгравировать герб… К чему столь упорное вранье, если речь идет о безобидной безделушке? Ценой в пару серебрушек? Дворянину ничуть не зазорно ее покупать и самому отдавать граверу. А он врал и врал. Мне такое поведение кажется подозрительным. А тебе?

— Пожалуй, — после некоторого раздумья призналась Яна. — Знаешь, я только сейчас подумала… Он больше не пытается за ней ухаживать, а ведь с начала вечера буквально не отходил. «Приличные подарки» служат недвусмысленным посланием…

— Вот именно, — сказал Сварог. — Еще одна странность: обрывать флирт на середине. За мужчинами — да и дамами — такого как-то не водится. Объяснение, конечно, подыскать можно: скажем, он не знал, что это дочки Интагара, а потом ему кто-то рассказал, и он испугался, что неудивительно. Интагар, дворянин как-никак, вынужден отпускать дочек на балы — но там всегда есть его люди, которые за ними присматривают. Даже Лемар не рискует за ними ухаживать. Мотив как мотив. Вот только мне больше нравится другая версия… Он — непрофессионал. Ему дали разовое поручение, вполне возможно, навязали, ему это крайне не по душе, опять-таки из-за того, что пришлось иметь дело с дочкой Интагара. И он, поручение выполнив, с превеликим облегчением подался в сторонку…

— Что ты намерен делать?

— Как это — что? — Сварог даже чуточку удивился. — Прикажу, чтобы его тихонечко, незаметно для всех, взяли и отправили во флигель. Вызову Интагара и душевно поговорим втроем. Флигель уже почти полностью обустроен…

— А если он ни в чем не виноват, и здесь какое-то причудливое стечение обстоятельств?

— Добрая ты у меня… — сказал Сварог. — Вита, ситуация такова, что про доброту, как частенько случается, приходится забыть. Если ни в чем не виноват — выпустим, придумаю что-нибудь в виде вознаграждения за перенесенные неприятности: ну, золото, чин капитала досрочно, а то и камер-юнкерство… Ладно. Времени у нас в запасе пока что достаточно, но лучше не медлить. Отведи Велеретту в сторонку, так, чтобы никто не слышал. Скажи, чтобы подошла ко мне и прихватила подарок. Ну, конечно, скажи ей, кто я.

— Ох… Ты и ее намерен допрашивать?

— Не смотри на меня так, — сказал Сварог. — Уж ей-то я не собираюсь причинять никаких неприятностей, наоборот. Но подарочек нужно у нее выманить, не мешкая. Действуй.

— Есть, генерал! — Яна отдала честь на ронерский манер (энергичное движение правой руки, ребром ладони к сердцу), встала и направилась к игрокам.

Сварог налил себе еще вина. Неприятно чуточку, что этого субъекта прохлопала его собственная служба. Академию Боярышника держало под присмотром подразделение восьмого департамента — здесь бывали его сотрудницы, а уж когда стало известно, что намерена бывать и Яна… Внешней охраны в лице многочисленных «лакеев» недостаточно, он завел еще и внутреннюю. Вон тот обаятельный лейтенант Черных Егерей и не менее обаятельный виконт, классический светский хлыщ — но оба неглупы, наблюдательны, решительно действовать в случае чего смогут. Сварог их по размышлении взял исключительно на тщеславии: под обещание строжайше хранить тайну, рассказал, кто такая Яна и какие обязанности им предстоит выполнять. Как он и рассчитывал, оба преисполнились нешуточной гордыни, узнав, что им предстоит стать тайными телохранителями императрицы — и от всякого жалованья отказались прямо-таки с негодованием.