Александр Бушков - Сборник Спаситель Короны

Его перенесли в виману, и она тут же стартовала. С орбиты передали: квадранте назад она взяла курс на Талар. Никакого воздействия извне.

— Квадранс — и никакого воздействия извне… — сквозь зубы процедил Сварог. — Это хорошо, очень хорошо… Рыбачим дальше, — он посмотрел на упершуюся взглядом в потолок Иляну. — Займитесь красоткой. Одевать не стоит — к чему нам лишняя галантность? Заверните в покрывало и быстренько несите в виману. Немедленно на Талар… Подождите!

Он отстранил ближайшего агента, оказавшегося ближе всех к постели, наклонился и собрал светло-серые в красивых синих прожилках камни — большинство остались на разорванной цепочке, только два с нее слетели. Уложил в карман. Кивнул:

— Несите. Все свободны. Канилла, останься.

Иляна, пока ее заворачивали в покрывало, не оказала ни малейшего сопротивления, двое ее вынесли, остальные вышли следом, притворив за собой дверь. Сварог особо хмельным себя не чувствовал, но и трезвым не был после нескольких бокалов здешнего гульдаса. А потому взял с подноса ничем не отличавшийся от других графинчик чеканного золота, большим пальцем откинул вычурную крышечку и глотнул прямо из горлышка. Как и ожидалось, в следующий миг оказался трезвехоньким, как стеклышко. Канилла стояла, опустив руки с зажатым в правой блестящим цилиндром парализатора — убрать его некуда, карманов в платье такого фасона нет. Судя по очаровательному личику, возбуждение унялось, азарт схватки прошел.

— Ну, как ты? — спросил Сварог.

Она пожала плечами, глядя с дерзкой бодростью:

— А что со мной будет, командир? Я его вполне грамотно взяла, — она засмеялась. — Вот только он на меня рухнул, как мешок с зерном, пришлось из-под него форменным образом выползать — тут уж никакая рукопашка не поможет, а силы у меня все же не мужские… Гаржак влетел первым, дал ему хорошего пинка, хотя он уже валялся в беспамятстве…

— Ну, от хорошего пинка еще никто не умирал… — задумчиво сказал Сварог. Ну что, глотнем синенького эликсира и пойдем в аппаратную? Самое время продолжать…

Докуривая жадными затяжками, Сварог с неудовольствием подумал, что доктор Латрок может оказаться и прав касательно этого чертова «синдрома штурвала». Если не лукавить перед самим собой, разведку с помощью Шмелей и хелльстадской аппаратуры прекрасно могли провести и Золотые Обезьяны, пока он пребывал на королевском балу. Разумеется, у него имелось великолепное оправдание при неудаче того или другого — а то и обоих сразу попыток: последствия могли оказаться непредсказуемыми, они с Каниллой без всякого прикрытия оставались там, где добраться до них было крайне легко, следовало вернуться в резиденцию, и уж тогда…

И все же, все же… Сколько в этом от холодного делового расчета и сколько от чертова синдрома? Вряд ли доктор Латрок ошибается, он знаток своего дела, а уж на шутку или розыгрыш абсолютно не способен — какие тут розыгрыши, не та ситуация. Возможно, стоит, если все пройдет гладко, и в самом деле сдаться медикам в рамках пресловутого отпуска, работа на износ, тут Латрок совершено прав, еще никого до добра не доводила…

Еще раз скрупулезно просчитал все — никаких изъянов в инструкциях на случай неудачи. Все здесь находившиеся получили приказ на срочную эвакуацию и готовы к ней. Если случится некая атака, с орбиты ринется эскадрилья корветов и прикроет. Правда, жизнь учит, что противник может поломать самые детальные планы, но это уже вторично…

Он тщательно погасил сигарету в хрустальной пепельнице, придавливая окурком все крохотные искорки тлеющего табака. Надел серебряную митру хелльстадского короля, необходимую в иных случаях. Присел на корточки и поднял крышку плоского серого чемоданчика-футляра. Внутри, в гнездах пластикового листа, аккуратными рядками, десять по десять, лежали Золотые Шмели.

— Свет и окно, — приказал он.

Канилла вмиг оказалась возле выключателя, и в комнате воцарилась темнота, лишь на пультах светилось несколько огоньков. Бесшумно распахнула правую створку окна, в комнате поплыл холодный ночной воздух, забросивший пригоршню снежинок, тут же растаявших.

Пять Золотых Шмелей вереницей выплыли в распахнутое окно. Тот самый расклад, когда началось, и ничего уже нельзя изменить — не в первый раз и, тут к Грельфи не ходи, далеко не в последний…

Кое-какие изменения он внес, насколько оказался в состоянии это сделать. Теперь Шмели передавали все не в его сознание, а на экран пульта Шестого. Он тут же зажегся — часть стены словно исчезла, большой прямоугольник над пультом показывал то, что видели Шмели. В голубоватом инфракрасном сиянии медленно проплывали острые высокие крыши, крытые где черепицей, где крашеной жестью, безлюдные улицы, тусклые фонари, башни королевского дворца…

И ничего со Шмелями не происходило, ничто им не мешало, не ослепляло, не нападало!

Они довольно быстро прошли над столицей с полудня на полночь — и Сварог, ободренный первыми успехами, послал их еще дальше на полночь, над большим трактом, по которому и в эту пору тянулись в город обозы с камнем — интересно, они всегда работают по такому расписанию, или это какой-то аврал? Поди догадайся…

Так, теперь левее, в сторону от тракта… Леса и перелески, голые деревья кажутся мертвыми, узкие петлястые тропинки… И мишень !

Он обернулся в сторону футляра — и Шмели взмыли рядок за рядком, длинной вереницей ушли в распахнутое окно, по-прежнему обдававшее холодом, ветерком, снегом. Ничего не поделаешь, приходилось терпеть. Взбодренный синим эликсиром, он чувствовал себя свежим и бодрым, исполненным холодной деловитости.

Развернул кресло в сторону низкого блестящего стола, над которым уже поднимались словно бы клубы разноцветного дыма, рисуя объемную картинку того, что видела, зависая над лесом и горами, сотня Шмелей.

Не прошло и получаса, как они увидели Радиант.

Далеко протянулось плоское, как стол, плато с редкими возвышенностями, выходами камня. В одном месте оно в виде неправильного эллипса обрывалось со всех сторон почти вертикальными откосами высотой в пару сотен уардов, образуя низкую котловину, на первый взгляд, самого что ни на есть естественного происхождения — природа откалывает и не такие номера, создает ландшафты и причудливее.

Там, в котловине, расположился Радиант.

Нечто вроде низкого купола, занимавшего почти всю котловину, и вокруг него — с десяток высоких скальный пиков с острыми верхушками, напоминавших ободранные наждаком толстые карандаши. И пики, и купол казались тоже игрой природы, щедрой на выдумки, — но что-то в них настораживало, вызывало смутные подозрения, никак не походило на дело рук человеческих, и все же, все же… Есть некая неправильность .