Игорь Шестков - Собрание рассказов в двух томах. Том 1. Мосгаз

Неподдельский (умиротворенно). Это ты правду сказал, майор. Тут я с тобой согласный. Ненадежный элемент вокруг. Чуть что и партию продадут и родину. Зажрались! Я тут селедочки принес и хлебца… Хлеб теплый еще… Ставь чаёк, погужуем… Мне тут такое рассказали, закачаешься! Слухи по Анапе ползут… Диверсанты сегодня ночью к нам пожалуют… Двадцать лодок по пять бойцов. С книгами, брошюрами и листовками. Разбегутся как крысы по Союзу. Вербовать будут. Ячейки вражеские организовывать. Организация белогвардейская есть — «Антарес». Во Франкфурте штаб-квартира. Недобитки там и наши новые. Реваншисты. Ядов привезут — чемоданы. Чтобы активистов травить. Антисоветчины у них — вагоны. Порнографии — штабеля. Недовольство у несознательных подогревать будут. Мне Яша рассказал.

Фонвизин. А не наврал? Ты же их знаешь… Скользкий народ. Любят каштаны чужими руками из огня таскать… Заведутнас, асами…

Неподдельский: Яша хоть и еврей, но советской власти преданный. Ему Буручагпна баба проболталась. Дело серьезное. Батальон снайперский из Москвы вызван. На пляже прямо и разместят. Белогвардейскую и эмигрантскую сволочь отстреливать будут. Посмотреть охота, ты пойдешь?

Фонвизин: Что, я? Я конечно. Я первый. Мне и винтовки не надо. Я их голыми руками передушу. Контра проклятая… Слушай, доцент, а мне пенсию за подвиги не повысят?

Вишняков и Зинуля прогуливаются по пляжу.

Вишняков. Так что Зинулечка, воздухоплаванье — это тоже русское изобретение. Был еще в 1731-м году самородок такой, подьячий Крякутной, он — фурвин сделал, надувной баллон, то есть, надул его — дымом поганым и вонючим и по Рязяни летал, за что его хотели — сжечь или живым в землю закопать…

Зинуля. Он рвался в небеса, к звездам. А его — в землю.

Вишняков. Он смылся тогда из Рязани. А другой русский самородок, Никитка, тот крылья для летания смастерил, да сдуру самому Ивану Грозному решил свое изобретение показать… Есть же смельчаки на свете. Ему голову отрубили, а труп свиньям на съедение бросили. Уважили изобретателя.

Зинуля. Лебединые крылья души… Как ты думаешь, Аркадий, душа может летать? Я так часто летаю во сне… Лечу, лечу через пространство, как будто сквозь туманность Андромеды… И не в вакууме, не в пустоте, а в светящемся эфире. В синеве, как в кристалле, умылись, лебединые крылья души… Красиво?

Вишняков. Супер! Крылья умылись в кристалле! Как утки в озере. Порошок есть такой стиральный — «Кристалл»… А так замечательно… Знаешь, что я сегодня краем уха слышал? Будто бы сегодня ночью тут на пляже марсиане высадятся!

Зинуля. Что ты говоришь, Аркадий! Боже, боже мой! Я знала, я чувствовала. Поверь мне, я сегодня такой странный сон видела. Будто я летаю, летаю… И вдруг со всех сторон налетают на меня осы. Черные страшные осы… Целый рой… Я подумала во сне — это мои тайные желанья… Они жалят и жалят меня в соски… И сосут… А я — та самая ось… Помнишь, у Оси…

Пауза.

Вишняков. Говорили, марсиане для того присланы, чтобы нам. землянам, тайны мира открыть, вразумить так сказать… Чушь конечно. Но что-то во всем этом есть… В тупик мы зашли. Буксуем. И поганим все… Ты посмотри — в Черном море рыбы нету… Плавают какие-то желтые безглазые ящерицы… Сам видел… Был на рыбзаводе, хотел бычков взять. А рыбаки мне и говорят — нету бычков. И кефали нет. Только дрянь какая-то попала в сети. Вот. говорят, возьми на память, покажи там в Москве кому-нибудь, пусть придумают чего… Пока мы все не сдохли…

Зинуля. Как это интересно! Тайны мира! Я думаю, это не марсиане, это элохимы из туманности Андромеды, спиральные. вьющиеся, светоносные существа… Я всегда чувствовала, что они среди нас… Вьются, невидимые… О вы, невидимые люди, очистите наш мир, придите к нам на пир, падите мне на груди…

Вишняков (тихо, в зал). Целую неделю только об этом и мечтаю, но не дает, колбаса копченая, только стихами мучает. Одна надежда на марсиан… (Громко.) Эврика, Зинуля! Давай сегодня ночью тут костерок разведем, посмотрим на небо. Вдруг они и впрямь прилетят… Отсюда далеко видно… Даже если в Джемете приземлятся, увидим. Только бы нас пограничники не застукали…

Зинуля. Давай. Аркадий… Я напишу им стихи…

Фомина. Лукина и Матвеева возвращаются с работы.

Лукина. Да. соседка поведала. Карлики. С жалами, хоботами и когтищами. И с рыбьими хвостами. И скарпиёны ядовитые. И тысячи кораблей, как песок посыпятся… В полночь.

Матвеева. Наказание господне… За грехи за наши смердящие…

Фомина. А не брехня? Мало ли чего набрешут?

Лукина. Ну вот. опять Фомина не верит! Про Митрохина не верила, что черт, про бабу Челябу не верила, что беременна, про Тихонова, который вилку проглотил, говорила, что не пройдет в горло, а прошла, так что брюхо резать пришлось… Соседка, она хоть и неверующая, но все-все знает… Что тебе еще надо, чтобы по радио объявили? Так там про такое не говорят. Там врут, как воду льют.

Матвеева. Наказание… Господи, помилуй нас грешных… Защити в годину лютую…

Фомина. С кораблей… Как песок. Кто же им даст к границам подойти? Наши солдаты все видят. У них бинокли есть… Всю ночь в прожектор светят. На самолетах летают. Сюда мышь не проскочит. А ты говоришь, карлики-скарппёны.

Лукина. Говорю карлики, значит карлики. С хоботами. Страшные уроды — мамоны, сорочины, маланцы-обрезанцы. сатанилы и вельзевулы… С хвостами рыбьими акульими, жабрами травлеными и плавниками осклизлыми. ершачьими… Скарпиёны тысячами полезут. Жалить будут граждан. В шеи…

Матвеева. За грехи. За грехи наказание. Спаси нас, несчастных! Помилуй и защити нас, пречистая дева Мария. Сестры, сестры… Близится Страшный суд! Покайтесь, ибо смерть близка. Просвети нас, господи, не оставь в темноте неведения! Испугались мы знамениев антихристовых… Нету в нас покою. Близится, близится Страшный суд! Покайтесь и осмелеете. От греха откажись и услышишь пение птиц райских. Очисти плоть, раба божья. Помышления скверные изгони из сердца как тараканов из избы…

Лукина. Налетят на нас ночью антихристовы дети как саранча. Упыри, храпоидолы, вельзевулы и мамоны. Землю отравят… Море в камень превратят. Чем мы провинились, что нас ждет? (Матвеевой.) Знаем, что тебе открыта правда-истина. Наставь, успокой, пролей на нас свет веры… (Плачет.)

Матвеева. Не плачь, сестра. Не поддавайся бесовскому обольщению и отстанут от тебя храпоидолы. Как лист осенний отвянут и на землю упадут. А ты их метелочкой, да в костер… Пусть горят в огне земном. Потому как мысли плотские — это бесы живые. Растерзают они твою плоть, коли волю им дашь. А коли верой их стреножишь, надеждой их обессилишь да любовью их осветишь… Полетят они тогда как искорки в небеса к престолам всевышним. И в ангелов превратятся. И к тебе в белых одеждах воротятся. И будет твой дом чист, а помыслы светлы. И просветлеешь как звездочка в небе… Смотри, смотри!