Борис Акунин - Сказки народов мира

А своему маленькому защитнику принцесса сказала:

— Я никогда не выйду замуж, потому что люблю только тебя.

Услышав это, отважный рыцарь побледнел. Ему самому храбрости на такое признание никогда не хватило бы. Хальберфингеру часто снилось, как он надевает Ангелике на палец обручальное кольцо, но такое было возможно только во сне. Наяву его кольцо наделось бы разве что на ее волос.

— …Значит, если мы были бы одного роста… — начал он и не закончил.

— Я была бы счастливейшей принцессой на свете. Ну да что о том говорить? Давай я лучше почитаю тебе роман о Тристане и Изольде.

Но рыцари не останавливаются ни перед какими препятствиями. В особенности влюбленные рыцари.

Хальберфингер больше не заговаривал с принцессой о любви, но денно и нощно думал только об одном — как бы сделать так, чтобы его обручальное кольцо пришлось Ангелике впору. Он побывал у сотни волшебников, колдунов, чернокнижников, фей и ведьм, расспрашивая их всех только об одном: возьмется ли кто-нибудь превратить малютку вальдменхена в человека. Однако добрые кудесники за такое не брались, потому что операция эта чересчур опасна, а злые требовали в уплату душу, которую Грюнвальд отдать никак не мог — она принадлежала его любимой.

Но он не отступался и в конце концов отыскал того, кто не боялся опасных опытов и не гнался за чужими душами, потому что был не магом, а ученым.

Однажды Хальберфингер явился к принцессе в чрезвычайном волнении и рассказал вот что.

«В Богемской земле живет знаменитый алхимик доктор Панацельсиус. Много лет по приказу императора он пытается создать Философский Камень, способный превращать простые металлы в золото. Пока не создал, но попутно сделал много великих изобретений. Одно из них — Философская Реторта. Она не умеет превращать одно качество в другое, но может менять количество. Это называется «квантомутация». На одном конце реторты трубка с отверстием в один дюйм, на другом — раструб во сто крат шире. Субстанция, запущенная с узкой стороны, проходит через наполненный секретным эликсиром куб и выходит с широкой стороны в сто раз увеличившейся. Один подмастерье кладет в трубку унцию золота, а другой через минуту вынимает с другой стороны сто унций. Если нужно, то же самое мастер умеет проделывать и с живыми существами, — продолжил Хальберфингер, размахивая ручками. — Когда императору вздумалось воевать с нечестивыми турками, Панацельсиус велел наловить в болоте маленьких тритончиков, пропустил их через Философскую Реторту, и оттуда вылезли боевые ящеры в человеческий рост. Увидев их, турки от ужаса побросали оружие и разбежались. А когда император отправлял посольство к индусам, которые поклоняются коровам, алхимик запустил в реторту с широкой стороны обычную корову, а из трубки вышла крошечная. Индийский царь от такого подарка был в восхищении. Я списался с мастером и договорился, что выкуплю минуту квантомутации за сто унций золота, чтобы императорская казна не понесла убытков. Если можно увеличить тритона, то чем я хуже?»

Ангелика завизжала от восторга, бережно взяла рыцаря двумя пальцами и закружилась с ним в танце. Но любящее сердце по-особенному чутко, и его вдруг стиснула тревога.

— Ты чего-то недоговариваешь, — прошептала принцесса. — Умоляю, скажи мне всю правду.

У вальдменхенов есть один недостаток. Они совсем не умеют лгать. Хальберфингер очень хотел соврать, но не смог.

— Увеличивать живых существ труднее, чем неодушевленную материю, — неохотно сказал он. — Это не всегда проходит гладко. Из десяти тритонов живым наружу выходил только один. То же было и с коровами… Но ты за меня не волнуйся! — тут же воскликнул он. — Я нисколечко не боюсь, и со мной ничего плохого не случится. Вальдменхены славятся удачливостью, а я из них самый везучий — ведь меня полюбила ты.

Но Ангелика закричала от ужаса.

— Лучше пусть остается все как есть, — говорила она. — Будем жить, как жили, и даже лучше. Я закажу для тебя уютный кукольный домик, чтобы ты мог жить в моей комнате, и мы сможем никогда не расставаться.

— Как ты можешь мне такое предлагать? — обиделся Грюнвальд. — Да лучше я буду лежать в кукольном гробике!

Зная его упрямство, принцесса поняла, что он не отступится. И смирилась.

Попросила лишь об одном: что отправится к алхимику вместе со своим рыцарем и перед квантомутацией оросит его слезами, которые всегда приносили Хальберфингеру удачу.

На том и порешили.

Лаборатория доктора Панацельсиуса располагалась в подвале императорского дворца, и охраняли ее еще лучше, чем самого императора. Дюжие гвардейцы стояли у железных дверей снаружи и изнутри, стерегли Философскую Реторту.

Принцесса с содроганием посмотрела на стеклянное сооружение, похожее на гигантскую рыбу-меч с узеньким носом, овальной тушей и широченным хвостом. В середине бурлила и пенилась зловещая жидкость багрового цвета. Это чтобы не было видно крови, если превращение не удастся, подумала Ангелика и стиснула зубы, чтоб не закричать. А рыцарь фон Грюнвальд пребывал в радостном нетерпении. Он любезно поблагодарил великого ученого за разрешение воспользоваться ретортой.

— А? — спросил Панацельсиус, который был глуховат от старости. — А где юноша, который мне писал?

Доктор был еще и слеповат.

— Позвольте вам представить благородного господина фон Грюнвальда, — церемонно сказала принцесса, ставя Хальберфингера на стол прямо перед алхимиком. — Вам лучше воспользоваться лупой.

Панацельсиус посмотрел в увеличительное стекло и сказал:

— Это будет очень интересный эксперимент. В случае успеха он прославит меня еще больше. Вы готовы, сударь?

Со стола донесся писк:

— Готов! Поднесите меня к трубке. Но брошусь я в нее сам. Что ты плачешь, милая? Через минуту мы встретимся вновь. Я не прощаюсь.

— Я плачу, чтобы благословить тебя на подвиг слезами. Но мне очень страшно, и мои слезы посолонели до горечи. Зажмурься, не то у тебя защиплет глаза.

Хальберфингер зажмурился, но ни одной слезы на него не упало. Вместо этого раздался шелест, стук каблучков, и когда рыцарь удивленно открыл глаза, он увидел, что Ангелика с разбега, головой вперед прыгает в широкий раструб реторты.

Принцессу подхватило вихрем, закрутило, затянуло в стеклянный куб, и она исчезла в красном водовороте. Рыцарь Грюнвальд закричал так пронзительно, что услышал даже глухой алхимик.

— Мы так не договаривались, — сказал доктор, — но это тоже очень интересный эксперимент. Посмотрим, удастся он или нет. С одной из коров получилось.

Но Хальберфингер смотреть не стал. Он закрыл глаза ладонями и приготовился к тому, что сейчас разорвется сердце.