Наталья Солей - Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц

Но на этом вопросы не закончились. Они сыпались со всех сторон:

– И мне тоже позвоните?

– А мне?

– А заплатят нам сразу или после окончания съемок?

– Все после съемок. Я еще вернусь, пока готовьтесь…

Катя вырвалась из комнаты, где сидели, стояли, шумели, недоумевали участники программы «Судный час», плотно прикрыла за собой дверь и побежала к аппаратной. Оттуда все еще разносился оглушительный крик Оли Злобиной, не перестававшей возмущаться, что только она одна и работает, а все остальные неизвестно за что деньги получают.

На лестнице Катя столкнулась с виновницей внезапного переполоха, автором, с которым они работали в паре, Ладой Горской. Та была не то что расстроена, а скорее в недоумении. На телевидение она пришла недавно, а до этого работала в глянцевом журнале, где такое общение не было нормой.

«Злобина! Надо же так соответствовать своей фамилии. У нее это наверняка генетическое. Да, избаловалась я в глянцевом гламуре. Красота не может быть злой. Вот я там жизни-то и не знала. Зато теперь узнала. Попала из гламура на волчий конвейер. Оно мне надо было? Доработала бы в журнале и пошла бы в приличную компанию, с нормальными журналистами работать, а не с этой самодеятельностью», – чтобы не расплакаться от глупости и несправедливости, свалившейся на ее голову, мысленно ругала себя Лада. Ее сумбурный внутренний монолог оборвал чей-то взволнованный голос.

– Что случилось? Все же было нормально. Я запустила людей на площадку, ушла готовить следующую группу, а тут такой крик, – озабоченно запричитала, как всегда заведенная общением с толпой участников программы, редактор Катя.

– Ничего не случилось. Просто Злобина нашла повод отвести душу и выплеснуть какое-то застарелое раздражение на меня, как на нового человека. Видите ли, у ответчицы зубы золотые. У квартирной аферистки не может быть таких зубов. Почему не может? Она же не в кино снимается, а убалтывает бабулек на оформление пожизненной ренты. И вообще, что так орать? Я, в конце концов, автор, а не дантист. Автор пишет текст, а не подбирает исполнителей, – стараясь не выдать обиды в голосе, обрисовала ситуацию Лада. – Пойдем, кофе попьем. Она там надолго.

– Не получится. Вон уже бегут. Укротительницы строптивых. Сейчас увольнять будут.

На лестнице, ведущей в дальнюю аппаратную, где записывалась серия популярнейшего музыкального шоу «Вместо звезд», показались Алла Миркина и Лисовская, которую за глаза местные острословы прозвали оруженосцем. Что бы ни случилось, любая ситуация разрешалась только в присутствии Алисы. К этому все уже так привыкли, что даже, изменяя обыкновению, заведенному в женском коллективе, не обсуждали этот тандем, а если и обсуждали, то очень вяло, понимая старания начинающей карьеристки Алисы быть в центре всех событий, имея возможность иногда и влиять на них.

– Тебя не уволят, – поспешила успокоить бунтарка взволнованную Катю, зная, что у той отступных путей нет и она очень дорожит своей не требующей особой квалификации работой, за которую тем не менее платят вполне достойные деньги. – Я не стала ей напоминать, что подбор исполнителей – не мое дело. Так что ты – вне зоны гнева, а я и сама уйду, если Злобина передо мной не извинится. Насколько я понимаю, она даже не знает, как это делается. Что тут говорить, она и здороваться-то не умеет.

– Извиняться не будет, – успокаиваясь, согласилась Катя. – Это точно. Не тот человек. А «здрасте» свое адресует только персонам VIP. Остальные недостойны. Что поделаешь? Потомственная телевизионщица. Зачем тебе ее извинения? Брось, из-за ерунды терять работу? Поорут и утихомирятся.

– Для меня это не ерунда. Я такое хамство терпеть не намерена, я от него болею. С такими «аристократами духа» общаться – себя не уважать.

– Ну ты нашла место отстаивать человеческое достоинство, – усмехнулась Катя. Вся ее пухлая фигура, растрепанная прическа, глаза и даже вздернутый носик выражали сочувствие и недоумение нежеланию Лады повиноваться условиям игры, действующим на программе «Судный час».

– Я без работы не останусь. Я не из тех, кто назло кондуктору пойдет пешком. Ты давай себя защищай, а я пойду выпью кофе. С утра не успела.

Когда Миркина и Лисовская уже почти одолели последний лестничный марш, возбудительница спокойствия успела ретироваться в буфет. Дамы неотвратимо надвигались на Катю под жизнеутверждающие трели своих мобильных телефонов, сбрасывая по ходу движения надоедливые звонки.

– Что за шум? – уже издали стала допрашивать редактора Алла. – Что ни съемка, то ЧП. Неужели нельзя спокойно работать?

– Наверное, можно, – охотно согласилась Катя, отдавая инициативу в руки защитниц корпоративной чести.

– Но вам, судя по всему, не нужно, – саркастично сделала вывод Миркина. У нее опять зазвонил мобильный. На этот раз она решительно отключила его от сети. – Ты мне можешь обрисовать объективную картину событий? Почему остановили съемку? Аренда идет, а работа стоит…

– Да все как обычно. Ольгу не устроило то, как выглядит ответчица. Горской бы промолчать, но она, как человек новый, не вникший в нашу специфику, вступила с ней в дискуссию, дескать, выбирает редактор, а не она. Дальше слово за слово, Ольга остановила съемку, стала кричать, все как обычно, за исключением того, что Лада требует извинений.

– Чтобы Ольга извинилась? – искренне удивилась Миркина.

– Именно Ольга, – подтвердила Катя.

– Вряд ли она это будет делать, – засомневалась Лисовская.

– Ни за что не будет. Телевизионное воспитание, и вообще она сейчас обижена на весь белый свет, – констатировала Миркина. – Я не поняла, а почему нельзя было подобрать ответчицу, которая соответствовала бы сценарию? Катя, я не понимаю?

– Что опять объяснять? – уныло спросила подчиненная.

– Ладно, знаю, мало платим, ты работаешь за двоих, но и Ольга везет воз будь здоров. У нее нагрузка больше, чем у всех вас, вместе взятых. Через нее каждый месяц проходит больше шестидесяти сюжетов. От синопсиса до монтажа. Конечно, нервы сдают. Это надо понимать.

– Мы и понимаем, – согласилась Катя.

– Не все, видимо, понимают. Ладно, идем в аппаратную, приведем в чувство Ольгу, а потом успокоим Горскую, хотя там гонору и амбиций на Пулицеровскую премию. Не будет терпеть чужие срывы. Опять автора потеряли, блин-оладьи… – Миркина быстро направилась к лестнице, ведущей в аппаратную, где разгорелся скандал, по ходу обращаясь к Лисовской, видимо продолжая прерванный накануне разговор. – Вот, пожалуйста, у людей нервы на пределе. Пошли уже срывы, а его не устраивает индифферентное отношение сотрудников к общему делу. Они, видите ли, должны восторгаться его новыми проектами, а у них глаз не горит. Вот ведь придумал. Тут со старыми проектами разобраться бы.