Евгений Алёхин - Рутина

– Я знаю, кем я буду. Музыкантом. Вернее, я буду читать рэп.

– А, ну да.

– А ты?

– Я не доживу. Умру подростком, – сказал Лёджик.

Мне кажется, что он не шутил. Просто знал.

Я дышу, потом разгибаюсь. Лёджик давит мне на грудь. Я смотрю ему в глаза и вспоминаю, что он уже мертв. Иногда он приходит, мне становится страшно, но потом я вспоминаю, что бояться в общем и нечего, просто очередное воспоминание, просто один день из прошлой жизни. Я падаю в его объятия, слышу стук колес поезда. Чувствую свои слюни на наволочке, пот, сочащийся с головы. Ноги упираются в стену. Я еду в купейном вагоне, который пьяно покачивается, гипнотизируя меня. Очень жарко.

В горле пересохло, и все лицо было в слизи. Я резко дернул конечностями и застонал, выпадая из липкого сна, как из вагины. Михаил Енотов мирно спал под донормилом на соседней с моей верхней полке. Тускло светила ночная лампочка. Я спустился в свои веганские ботинки «Нэйтив», нижние места были свободны. Вышел в коридор. Посмотрел на градусник под часами: тридцать два. Неудивительно, что я чувствую себя, будто вот-вот сдохну. Раннее утро, за окном поезда тьма, у меня одышка, как у жирдяя, и полная голова сахарной ваты. Прошел по старому унылому коврику в туалет. Помочился, открыл форточку. Сразу шибануло морозом, за окном – минус двадцать, кайф, кислород. Закрывать не стал, вытер лицо бумажным полотенцем, напоминающим дешевую туалетную бумагу, вышел обратно в коридор и постучал проводнице.

– Простите. Тридцать два градуса в салоне. Можно вырубить печку?

Она не отвечала. Постучал еще, настойчивее.

– Пожалуйста, выключите печь. Мне плохо. Здесь дышать нечем.

– Хочешь замерзнуть? – проворчала она оттуда.

– Воды хоть можно купить?

– Я принесу. Какое место?

Залез обратно на полку, попробовал расслабиться. Какие-то образы плыли перед глазами, вспоминал сон, было не по себе. Проводница открыла дверь и протянула мне воду – была только с газом. Я сразу выпил бутылку, отчего моментально вспотел еще сильнее, плюс меня немного вспучило. Разделся до трусов, так и лежал. Даже стянул их до колен и залупил член. Ночь на курорте, ад среди зимы.

Мы вышли в населенном пункте Тайга. Михаил Енотов выглядел хорошо, успокаивающее, жара ему нипочем. В этом туре пока все у нас шло гладко, концерты проходили отлично, денег мы зарабатывали больше, чем ожидали, не ругались и не косячили. Я как в отпуск от самого себя поехал. Скучал, конечно, по Даше, ее не хватало. Только она вернулась ко мне, как пришлось расстаться на полтора месяца.

– Свежо, – сказал Михаил Енотов, выдыхая густой белый пар.

– Туда, – махнул я.

Мы нашли пританцовывающего от мороза таксиста.

– До Кемерово у нас два рубля стоит, – сказал он.

– Есть два рубля? – усмехнулся я.

– Найдем, – сказал Михаил Енотов и сделал вид, что ищет в карманах мелочь.

– Э-э-э, – протянул таксист.

– Все нормально, едем, – сказал я.

Убрал чемодан книг в багажник. Я сел спереди, чтобы не укачало. Михаил Енотов, кажется, дремал сзади. Я достал свой Panasonic GH4, который смог себе позволить после новогоднего тура макулатуры, – стал снимать дорогу. Как же я полюбил этот аппарат, каждый раз, доставая его из рюкзака, внутренне содрогался от мыслей о других камерах, которыми пользовался. Неудобные и убогие. В этом туре я начал нащупывать что-то свое. Мне нравилось доставать камеру и просто снимать, без всякого сюжета, пейзажи, говорящих людей, организаторов, квартиры, наших поклонников, городские виды. А потом отбирать какие-то кадры, быстро монтировать, выгружать в сеть и не пересматривать. Это было лучше игрового кино для меня.

– О, че это? – спросил таксист.

– Видео снимаю.

– Видео снимаешь? Сними меня.

Повернул камеру на таксиста.

– Едем в Кемерово, блять! – важно сказал он и призадумался. – А че говорить?

– В принципе, уже неплохо.

Потом я снимал въезд в родной город, а вернее, в пригород. Снимал, как отец водит Михаила Енотова по участку, заводит в стайку и показывает ему кур, коз, кроликов, рассказывает свои истории. Что-то про знакомого мужика, который был вегетарианцем, но тут ему пришлось заниматься сельским хозяйством – разводить скот. Я был рад, что наконец Михаил Енотов побывал у меня дома, ведь сам я гостил у него в Казани несколько раз. Теперь он увидел моего отца, мачеху, поел их еды.

– Ты же ешь мясо, яйца? А то этот у нас даже молоко козье не пьет, – сказал отец на кухне.

– Лучше уж своих ссак выпью, – не растерялся я.

Очень не люблю вкус животного молока, даже без привязки к этическим соображениям. Мне кажется, если взрослый человек пьет этот напиток, – либо он недоразвит, либо извращенец. Так я и сказал.

– Мне так не кажется, я попробую, – сказал Михаил Енотов, пожав плечами.

Я оставил его у себя дома, а сам поехал к деду с бабушкой в Кировский район. Обнялся с ними. Всегда рад видеть бабушку, посидеть с ней, даже несмотря на то, что она уже плохо слышит и почти ничего не видит. Приходится орать ей на ухо. Мне нравится говорить с ней о жизни и даже о своих девчонках. Каждый раз с теплом вспоминаю случай, когда мне было тринадцать и бабушка постирала мои джинсы, в кармане которых были фотокарточки голых женщин, вырезанные из мужского журнала. С утра вышел на кухню, а мятые от стирки листочки сушились на батарее.

– Прости, я случайно твоих девчонок постирала!

Я очень смутился и сказал:

– Нашел журнал у трудовика. Они мне понравились.

Бабушка посмотрела на меня. Она понимала, чем я занимаюсь с этими девчатами, но ее это совсем не смущало. Бабушка такое не порицала, а дед бы, конечно, заворчал.

Она лишь рукой махнула.

– Спасибо, – сказал я и спрятал их, пока дед не заметил.

Но, к сожалению, в такие короткие визиты, как сейчас, удается поговорить только с дедом. Строгий, занудный, лысый дед. Обиженный, но, наверное, четкий мужик. С ним надо сыграть партию-другую в нарды. Мне кажется, я совсем плохо его понимаю, не знаю, как с ним себя вести.

– Расскажи все деду, а он мне потом, – крикнула бабушка.

Пока мы играли в нарды, дед спрашивал.

– На квартиру так и не копишь?

– Нет, дед. Квартира мне не нужна. Не знаю, где буду жить дальше.

– А на жизнь зарабатываешь чем?

– Сейчас вот книгами, музыкой. В туре неожиданно удается хорошо заработать.

– Хорошо – это сколько?

– Ну вот вчера пришло двести человек в Красноярске. Вышло что-то вроде около тридцати тысяч на каждого. А еще у меня за книги тысяч десять накапало. Вообще не ожидал. Отцу хоть долг вернул.

– Сколько был должен?

– Двадцать тысяч. Я сериал летом снимал. Набрал долгов.