Дмитрий Новоселов - Бизнес-блюз

Мужик с нефтеперерабатывающего завода клюнул на эту мульку и слушал меня как завороженный.

– Мы выполняем очень много правительственных заказов, – по секрету сообщил ему я. – Поверьте, тот размер, который мы поставили вам – самый оптимальный. Все уважаемые люди города заказывают только его. Посмотрите еще раз, посоветуйтесь с женой. Глубокие шкафы сейчас не в моде. Но, если захотите, мы вам все немедленно переделаем.

Заказчик безоговорочно поверил моему вранью и ушел очень довольным.

– Учитесь, – назидательно посоветовал я своему персоналу.

Позвонил Шамрук и произнес несколько непонятных и загадочных фраз. Он был весел и пьян. Он меня уже достал.

По дороге домой на всех светофорах загорался почему-то красный. Мы никак не могли разогнаться и двигались плотной и сплоченной группой. Соседние машины приветливо помахивали мне пушистыми белыми, дымными хвостами.

Вышедший навстречу с удовольствием согласился нам помочь. Пуля вела себя агрессивно и рычала на пихту.

Я прислонил дерево к стене и достал из портфеля книгу.

– Вот, прими от меня подарок на Новый Год. А то потом забуду.

– Спасибо.

Генерал искренне обрадовался книжке. Он впился глазами в заголовок, потом начал перелистывать страницы. Видимо на него снизошло вдохновение, он готов был разродиться одной из своих знаменитых крылатых фраз.

– Путин… Путаник… Путало… Хуепутало… – шептали его губы.

Чело обезобразили муки творчества.

Я не стал мешать поэту.

На этот раз я проснулся раньше телефона. АББА заиграла как раз в тот момент, когда я зашел в туалет, спустил трусы и начал искать своего мертвого червячка. Пришлось прервать это увлекательное занятие и вернуться в комнату за трубой.

– Это отец Кирилла.

Вот не спится мужику.

– Я нашел деньги, их принесли вчера поздно вечером, поэтому я не стал вас беспокоить. Я не опоздал? Еще можно спасти положение?

– Вы не опоздали, сегодня как раз последний день.

– Куда принести?

– В офис, желательно до часу. Я напишу расписку, а ваши бумаги порву.

– Я приеду к открытию.

Я брился и с раздражением разглядывал свою морду. Вообще-то меня раздражала не только она. Меня раздражало почти всё и все. Чебоксаров – понятно почему, Макарыч – за шутовство и вранье, для меня загадка, как он дослужился до генерала, Аркашка Спицын – за неутомимость, Шамрук – за алкоголизм, Петровна – за попрошайничество и так далее. Все это раздражение отражалось по утрам на лице, что еще больше раздражало. Вода из крана смывала с бритвы часть моего естества и уносила в неизвестность. Побрившись, я принялся с остервенением тереть щеки, надеясь смыть вместе с мылом недовольную мину. Похоже, мне это удалось. Мировой океан пополнился еще одной гримасой. Может быть, когда-нибудь, если я, наконец, окажусь на своем песчаном острове, она попадется мне на глаза в виде пены на золотом берегу, и я рассмеюсь над ней и над всей моей теперешней жизнью.

Крепись, парень. Я улыбнулся сам себе чистыми и ровными металлокерамическими зубами.

Сегодня мне надо кого-нибудь трахнуть. Обязательно. Я чувствовал в себе силы. Хватит уже. Все должно налаживаться. Последовательно. Воров разоблачили. Деньги, похоже, возвращаются. Со страховкой все нормально. Теперь нужно закрыть вопрос с членом. А там может и «ням-нямы» раскошелятся и подозрения в неверности супруги не подтвердятся.

Порывшись в шмотках, я нашел визитку москвича из страховой компании.

– Мы согласны.

– Очень хорошо. Ждите деньги в конце января.

Вот и весь разговор. Неплохо. Приятно начинать новый день.

Из спальни вышла жена, закинула руки за голову, поправила волосы и сказала:

– Привет.

Какой смысл надевать ночнушку, которая мало того, что не греет, но и совсем ничего не прикрывает. В принципе у нее все ночные рубашки такие. Сто лет мне было пофигу, даже нравилось, но теперь я усмотрел в фасоне элемент распущенности.

Из детской вышла Маринка, закинула руки за голову, поправила волосы и сказала:

– Привет.

Удивительно. Одной – тридцать, другой – девять, а разницы никакой. Все так же плавно и женственно. Как будто их где-то этому учат. Надеюсь, они заметят, что я разогрел им завтрак.

Сегодня мне почему-то не хотелось разговаривать с Макарычем, но проскользнуть мимо генерала не удалось.

– Здорово, – скрипнул он дверью.

– Привет.

– Послушай, давай еще раз уточним, что я должен сегодня делать?

– Ничего. Гони порожняк.

– В смысле?

– Мети пургу.

– Ясно. Я уже отвык врать, – соврал он. – Забыл, как это делается.

Я чуть не расхохотался. Клоун.

– Так вспомни. Напрягись, поройся в воспоминаниях.

– Я каждый день в них роюсь. У меня только они и остались. Знаешь, в юности воспоминаний почти нет. Откуда им взяться? В голове одни мечты. Причем бестолковые. В твоем возрасте мечты все еще преобладают, но их уже активно теснят воспоминания. Они смешиваются с мечтами и оттого мечты становятся не такими глупыми. А у стариков почти никаких мечтаний – одни воспоминания. Знаешь, я понял, в чем смысл жизни. Он – в воспоминаниях. Именно они и есть наше настоящее богатство. Не деньги, не квартиры и машины, а именно воспоминания. Если они хорошие, значит ты прожил хорошую жизнь, а если плохие, – значит все зря. Мой тебе совет, прежде чем совершить какой-то поступок, подумай, как ты потом будешь о нем вспоминать

– Человеку свойственно себя оправдывать.

– С возрастом это проходит.

Он замолчал, а я напомнил, что мы ждем его к двум часам, попрощался и спустился в гараж.

То, что Макарыч с радостью согласился нам помогать, еще ничего не значило. Обычно болтливые и пафосные люди на поверку оказываются мыльными пузырями. Он может не прийти, а потом придумать какую-нибудь отговорку.

Похоже на улице потеплело, исчезла морозная дымка, снег стал грязным. Дворник у ворот движениями сеятеля разбрасывал соль. Мне кажется, что он запомнил подачку и теперь специально меня поджидает.

Я немного опоздал. Девчонки уже открыли фирму, Вероника у компьютера густо мазала пухлые губы помадой цвета спелого помидора, по залу рывками передвигался отец Кирилла.

– Ну что же вы опаздываете! – истерично крикнул он, завидев меня. – Давайте быстрей, пока не поздно.

Я попросил его отдать деньги Веронике, чтобы она пересчитала их на купюросчетной машинке. Когда она подтвердила сумму, я написал на бумаге, что получил от такого-то сумму в сто сорок тысяч рублей и претензий к своему бывшему работнику и его поручителям не имею. Потом я достал из портфеля их расписки и отдал смущенному папе.

– Вы точно знаете, что теперь его оставят в покое? – подозрительно спросил он.

– Абсолютно точно, у нас все под контролем. Успокойтесь.