Дмитрий Новоселов - Нарушители правил

Что за чушь? Где я? Они что, меня разыгрывают что ли? Я не знал как себя вести в данной ситуации. Немного поразмыслив, решил, что не буду открываться. Пусть все идет, как идет.

Еда оказалась с пылу с жару. Было приятно, что кто-то ради меня встал ни свет – ни заря и все это хозяйство приготовил. Последним аккордом Жанна плюхнула на стол туманный пузырь водки и пригласила всех к столу.

– За знакомство, – поднял я рюмку.

– Ну, уж нет, – возразил Беатриса. – За знакомство позже. Вначале за твое чудесное освобождение, – он ловким движением поправил ненастоящую грудь и, чокнувшись, одним глотком отправил содержимое в рот.

Сотовый запиликал, когда маленький груздок, сняв ожог от водки, скатился с языка в пищевод. Я опять не придал значения мелодии, и если бы не Жанна, то не спохватился. На том конце оказался Тагамлицкий.

– Ты где был? – недовольно спросил он. – Тут к тебе возникли некоторые вопросы, а мы не можем тебя найти. Позвонили в гостиницу, а там сказали, что тебя загребли в милицию. Что за чушь?

Я рассказал ему о том, что со мной случилось – про мое посещение канцелярских фирм, про Аркашку и про смерть Чебоксарова. Когда я остановился на том, как сидел два дня в кутузке, с той стороны трубки послышались нелепые звуки. Похоже, что Тагамлицкий подпрыгнул, сделал “yes” рукой и еле сдержался, чтобы не заржать. Он даже предположить не мог, что сможет так удачно мне отомстить. Тем не менее, совладав с эмоциями, он напомнил, что фирма ждет от меня результатов, и что теперь, после смерти Чебоксарова, моя задача упростилась, потому что остался один Тихонов, а с одним всегда справиться легче, чем с двумя. Так и не сообщив, что за вопросы у них ко мне возникли, он без лишних разглагольствований буркнул что-то типа «пока» и бросил трубку.

Я очень быстро набил желудок и осоловел. Теперь мне уже не казалось странным, что я сижу в обществе переодетого в женщину мужика и практически незнакомой мне женщины. Все казалось естественным. Самое главное, что я выбрался из заточения. Задача номер один – вернуть папку. После этого все пойдет как по маслу. Правда, для этого нужно сначала достать эту вещь из кабинета Чебоксарова.

После третьей рюмки Беатриса предложил мне посмотреть его коробочки – инсталляции, как он их называл.

– Сиди тут, не вставай, – сказал он мне. – Я протяну удлинитель.

Оказалось, что у каждой коробки имеется провод с электрической вилкой. Беатриса принес первое изделие, воткнул вилку в розетку удлинителя и велел мне посмотреть в замочную скважину. Внутри тускло горела маленькая лампочка. На дне коробки была изображена странная полуобнаженная особа неопределенного возраста. Она находилась в замызганной ванной комнате и брила себе ноги. Вокруг разбросаны предметы женского туалета – бюстгальтер, трусики и коробка от прокладок. Картина была написана мастерски, почти с фотографической точностью. Тусклый свет подчеркивал реальность изображения.

Вторая инсталляция повествовала о скандале. На кухне ругались мужчина и женщина. Дама вытирала руки о фартук и что-то кричала мужику. Тот замахивался на нее кулаком. С мельчайшими подробностями были изображены обои, по которым плыли рыбы, пожирающие друг-друга. Все остальные творения тоже раскрывали тонкости быта среднестатистического россиянина. Сцены семейной жизни сменялись портретами мужиков в семейных трусах и женщин в ночных комбинациях. Автору особенно удавались бигуди и небритость щек.

– Ну, как? – поинтересовался Беатриса.

– Мне нравится, – искренне рецензировал я. – Только смотреть неудобно.

– В этом вся соль. Ты понял, что я рисую?

– Быт.

– Почти всегда. Но, не это главное. Подумай, копни глубже.

Я добросовестно подумал, попытался систематизировать увиденное и попробовал найти что-то общее для всех картин. В голову ничего не пришло.

– Будни, – еще раз попробовал я.

– Не совсем. Я рисую правду.

– Правду многие рисуют, – разочаровался я.

– Ничего подобного, – возразил Беатриса. – Правду почти никто не рисует. Что в вашем понимании правда, молодой человек?

– Если говорить об изобразительном искусстве, то, наверное, это рисовать, то, что видишь.

– Чушь, – перебил меня художник. – Правду нельзя увидеть, ее можно только подсмотреть. Правду нельзя услышать, ее можно только подслушать. Правду всегда скрывают шторы, замки, двери. Так вот, я рисую правду!

Теперь я понял, зачем нужны замочные скважины. Эффект подсматривания.

– Подслушивание и подсматривание – это нарушение девятого правила моего отца, – опрометчиво сказал я.

– Что за правило? – спросила Жанна.

– Если коротко, то оно гласит: «не лезь в чужие дела».

– А сколько всего правил? – спросил Беатриса.

– Девять. Это последнее.

– И ты их всегда соблюдаешь? – удивилась Жанна.

– Стараюсь.

Эти двое недоуменно переглянулись. Вот почему я не люблю говорить на эту тему. Почти никто не понимает, как легко и удобно жить по правилам.

– А твой отец сам-то их выполняет?

– Он умер, но при жизни следовал неукоснительно.

Беатриса сделал скорбное лицо.

– А о чем гласят остальные? – спросила Жанна.

Ох, как мне не хотелось распространяться на эту тему.

– Первое правило – «из любого положения есть выход».

– Спорный вопрос, – прокомментировал Беатриса.

– Вообще-то любое правило требует доказательств, – напомнил я.

– И они у твоего отца были?

– Конечно.

– Давай, расскажи.

– Я уже не помню. Никто не учит доказательства. Самое главное запомнить правила. Это знают даже школьники.

– Ну, хорошо, – перебила нашу дискуссию Жанна. – Давай дальше.

– Второе правило – «люби и не оставляй близких». Я говорю только названия правил, но их текст гораздо длиннее.

– Хорошее правило, – согласился Беатриса.

– Третье – «не бери чужого».

Собеседники согласно кивнули.

– Четвертое – «никогда не ври».

– Это невыполнимое правило, – заявила Жанна. – Его выполнение может привести к несчастьям.

– Я привык. Никаких проблем.

Жанна недоверчиво пожала плечами.

– Пятое – «не ругайся матом».

Отец и дочь не стесняясь, расхохотались.

– Шестое – «всегда совершенствуй свой мозг».

– Как это? – спросила девушка.

– Мозг нужно питать задачами. Если коротко, то нужно больше думать и больше получать информации. Седьмое правило – «борись с ленью». А восьмое – «следуй логике», – мне хотелось как можно быстрее все это закончить.

Пару минут мои собеседники осмысливали услышанное. Беатриса налил еще водки. Я отказался. Замяукал котенок. Он открыл глаза и сделал на ковре лужу. Жанна запричитала и поволокла его в ванную.

– Тебе не кажется, что все это хозяйство смахивает на десять заповедей? – наконец высказался Беатриса. Помада у него совсем стерлась и обнажила бесцветные мужские губы.