Хелен Расселл - Привет, викинги! [Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию] [litres]

Я проверяю сообщения на телефоне и еще больше впадаю в панику, замечая знакомые точки, говорящие о том, что кто-то набирает текстовое сообщение.

Он что-то печатает…

«Все нормально?»

Больше ничего. Я вглядываюсь в горизонт, чтобы подавить всплывшую тошноту, а затем снова перевожу взгляд на телефон и изучаю загадочный номер.

«Кто это?» – набираю я ответ.

Ничего.

Затем снова появляются пляшущие, угрожающе пульсирующие точки. Мне снова приходится вглядываться в горизонт, чтобы не дать желчи вырваться наружу, прежде чем проверить сообщения.

«До сих пор печатает? Это не к добру», – думаю я. Но тут он останавливается.

И больше не появляется. И я успокаиваюсь. Насколько может успокоиться мать двоих детей, только что совершившая нечто ужасно глупое и теперь жалеющая об этом.

На следующем светофоре Мелисса, видя что я наконец-то отложила телефон, пребольно тычет мне кулаком в плечо в знак поддержки и предлагает угоститься кексом с глазурью из бардачка. Для нее это проявление любви.

– Нет, спасибо.

– Там есть еще яйцо по-шотландски.

– Спасибо, я не хочу.

– Тебе же хуже, – бормочет она. – Кстати, у тебя на шее осталось немного рвоты.

Замечательно…

– А у тебя на щеке немного фарша из пирога, – отвечаю я.

Но это сомнительная победа. Мелиссу, похоже, вовсе не заботит какое-то мясо на лице. Может, она даже думает, что так выглядит еще более безбашенной чудилой в своем пикапе. А я – стоматолог. С блевотиной на… Я провожу рукой по ключице, стараясь избавиться от неприятных ощущений.

– Что-то не так?

– Ничего, – выдавливаю я из себя. – Просто… немного грудь сжало.

– Не на тот крючок лифчик застегнула? Могу поправить.

– Нет, лифчик в порядке.

Мне не хочется рассказывать ей о четырех сердечных приступах за последние два года. Очевидно, что это ненормально для женщины, которой еще нет сорока. Так сказал консультант – мужчина лет пятидесяти с лишним. Посмотрела бы я на него, как он старается обуть и вовремя вывести из дома двух детей после пятичасового сна, а затем вкалывает шестнадцать часов на смене, прежде чем рухнуть в постель рядом с человеком, которого гораздо больше возбуждает Стоунхендж. Посмотрим, чье сердце тогда будет напрягаться сильнее…

Я снова чихаю и прихожу к мысли, что мои внутренности действительно готовы взорваться. Опять. Либо это очередной приступ паники, когда мне кажется, что я одновременно тону и падаю с высоты.

Только этого мне сейчас не хватало…

В моем графике нет места – в этой таблице с разноцветными ячейками, описывающими все, что должно случиться в скором будущем, – после пункта «разрушить самооценку, напившись, а потом сдаться на милость младшей сестры». Там много что запланировано. Плавание для детей. О чем, вероятно, Грег забыл … Потом фортепьяно. И, возможно, совместные игры с другими детьми. Не помню, сегодня или завтра… зараза … Я гляжу на телефон, на котором вновь высвечивается незнакомый номер, и нажимаю «Отклонить звонок». Снова. Но потом на экране высвечивается звонок с надписью «Хирургия».

«Наверное, это просто недоумок Стив, – уверяю я себя. – И те звонки, вероятно, тоже были от него».

Я по-прежнему не отвечаю. Затем звонит Эсме, большой босс.

«А вот на этот нужно ответить, – говорю я себе. – Это же твоя начальница, твоя начальница, твоя начальница…» И все же…

Меня не могут уволить. Я единственная знаю, как пользоваться новой шлифовальной машиной. И где мы храним запасные рентгеновские пластинки. И кофе… То есть, по идее, они не могут меня уволить. Правда?

Я снова нажимаю «Отклонить звонок». И снова. И снова. Пока не стучу по кнопкам так отчаянно, будто играю в «Ударь крота». Просто. Не. Могу. Сегодня. Говорить .

– Не можешь отложить телефон минут на пять? – жалуется Мелисса. – Чтобы мы поговорили как нормальные люди. Как раньше.

Мелисса, если не врет, хочет, чтобы все было «как раньше». Я подозреваю, что она невысокого мнения даже об электричестве. Она постоянно пытается вовлечь меня в разговоры о чем-то, что происходило в нашем детстве. Как и сейчас…

– Помнишь, как мы нашли лягушек в саду перед домом и сделали для них прудики из ведерок? – начинает она. – Или как играли в прятки на велосипедах в лесу…

Я пожимаю плечами. Ненавижу лес. Слишком много спор. И теней. И насекомых.

– …и ты потерялась, и разнервничалась, потому что я вовремя не «нашла» тебя, и поэтому стала ухать как сова и подавать разные сигналы?

Я продолжаю равнодушно смотреть вперед. Я этого не помню, но, наверное, вся затея была ужасной…

– Да ты помнишь ! Это было тем же летом, когда соседский мальчишка предложил показать нам свой пенис, а мы отказались, потому что по телевизору начинался сериал «Аренда привидений».

Нет. Ничего не помню . Похоже, что я как следует постаралась стереть дочиста фрагменты нашего коллективного прошлого. Из периода между совсем уж детскими шутками и тем временем, когда была вынуждена повзрослеть раньше срока, я не могу вспомнить ничего, даже если бы очень захотела. А я не хочу по большей части. Не уверена, что детство было таким уж подходящим для меня состоянием. К тому же какой смысл цепляться за то, чего все равно не вернешь? Я предпочитаю смотреть в будущее. Как сейчас…

Мое сердце бешено колотится, и я хватаюсь за руль.

– Берегись!

– Что?

– Смотри, куда едешь!

Машина виляет в сторону, огибает бетонный столбик и наезжает на бордюр, стукнув по нему колесным колпаком, прежде чем я выравниваю ее.

– Ладно, остынь. Все в порядке. В порядке!

– Просто… – бормочу я, как мимо ветрового стекла с резким криком пролетает голубь.

После этого мы едем молча. Ну только если не считать «развлекающих» нас Селин, Али Кэмпбелла и Ронана Китинга. Так лучше для всех.

Мы с Мелиссой разные, насколько это возможно. Я заполнила всю свою жизнь людьми, которым очень нужна, причем постоянно, а она постаралась сделать так, чтобы от нее совсем никто не зависел (из людей), всегда поступает так, как ей взбредет в голову. Ведет себя подобно персонажам из книг Энид Блайтон или какому-то егерю из Д. Г. Лоуренса (представьте Шона Бина, только с большими грудями). То есть придерживается простого – некоторые сказали бы упрощенного – образа жизни. Когда я гостила у нее в последний раз, мне пришлось восемь минут ждать, пока вскипит чайник на крючке над камином, и даже после этого она настаивала на заваривании листового чая. Никаких пакетиков! Я спросила у нее пароль к Wi-Fi, потому что сотовый сигнал был слабым, а она сказала, что «не верит в Wi-Fi». Однажды она читала про какого-то мужчину из Лестера, у которого была на Wi-Fi аллергия и который носил костюм из фольги, чтобы «отражать волны». На позапрошлое Рождество я подарила ей микроволновку, но она использовала ее только для хранения («Я не хочу радиоактивную картошку в мундире, уж спасибо!»). Она чурается всего «нового», любит все «старое» («И рахит тоже? А виселицы?» – спросила я однажды в досаде) и иногда решает «пропасть из поля зрения толстосумов и заправил». Выражается это в том, что она закрывает свою учетную запись в строительной сберегательной кассе, чтобы «Большая шишка» не смог проследить за ней. И все это под предлогом борьбы за «свободу».