Михаил Веллер - Все Легенды

Борис Немцов

После того, как меня послушает, женщина может сойти с ума и родить урода.

Владимир Жириновский

Если мужчины голосуют за этот проект, то, я думаю, в России мало найдется женщин, которые пожелают иметь отцом своего ребенка мужчину.

Екатерина Лахова

Идеальная пара: муж храпит, а жена глухая.

Александр Лебедь

Женщина должна сидеть дома, плакать, штопать носки и готовить!

Владимир Жириновский

Она любила мужчин, а если женщина любит мужчин, разве можно относиться к ней плохо?

Юрий Лужков

Однажды Ельцин и Хасимото собрались ловить рыбу.

Начало типично сказочное, но на то и президентская администрация, чтобы превращать сказку в быль. Или быль в сказку. В зависимости от поставленной задачи. У них для этого работает специальный политтехнологический аппарат по управлению воображаемой действительностью. Демонстрирует удивительное торжество объяснения над разумом! Таким образом, жанр нашего повествования точнее всего определить как скептический реализм.

В сказке они взяли бы удочки и пошли на речку. Сейчас! В реальности они вообще не собирались ловить рыбу. То есть на самом-то деле собирались, но в государственном масштабе — рыболовецким флотом близ злополучных Курильских островов. Споры вокруг этой рыбалки продолжаются уже полвека. И чем меньше там остается наших — тем большей твердостью политической позиции приходится компенсировать убыль населения. В результате, что удается поймать японцам — они едят. А что удается поймать нам — мы продаем японцам и, опять же, они едят. И при этом спорят, кому ловить, а кому сосать. Как бы большим ртом компенсируя узкие глаза. К глазам мы еще вернемся.

Итак, встреча президента Ельцина и премьера Хасимото произошла в Красноярске. Вроде как на середине между Москвой и Токио. (Ох да есть что-то тревожное в таком делении дистанции пополам… Японская традиция половинить соседям здоровья не сулит.) Они обсуждали государственные интересы и крепили дружбу.

И вот прогулочный теплоход, нарядный, как после евроремонта, красиво плывет по седому Енисею-батюшке, имея на палубе двух государственных особ со свитой. Шезлонги, столик, бутылки, секретари за спиной. Ельцин активно работает с документами, стакан не просыхает. Японец вежливо макает в бокал верхнюю губу и ласково кивает на любое предложение. На втором литре лицо у Ельцина цвета коммунизма, а глаза уподобляются японской узости. Дедушка потеплел. Царь добр.

Он смотрит с жалостью на маленького, трезвенького, добренького японца и хочет сделать ему приятное.

А кругом гладь серебряная, по берегам леса сизые, островочки какие-то зелененькие после весеннего разлива.

И, расплывчато уловив скользящие поперек взгляда островочки, Ельцин хватает за хвостик какую-то мысль, мысль тащит его в своем направлении, он отмахивает величественной дланью и шлепает Хасимото по колену, плюща японский организм.

— Ы! — одаривает он. — Забирай свои острова. Мое слово.

Японец деревенеет и начинает недоверчиво лучиться.

По свитам проходит ветер и шорох.

— Мы — великая — страна, — гудит Ельцин. — Земли — у нас — до хрена. — Взмахивает стаканом, чокается об японца, бросает жидкость в горло. — Если — вам — так уж — надо — берите. Берите! Для — друзей — нам — не жалко.

На лицах русской свиты — преддверие Страшного Суда. Президент дошел именно до той кондиции, когда перед встречающей делегацией писает на колесо своего лайнера.

— Россия — щедрая — душа! — завершает царь рекламным слоганом бабаевского шоколада.

В японской команде медленно, как сход лавины, возникают и ускоряются манипуляции с бумагой, папками и ручками. Русская группа блокирует эту опасную суету и теснит к борту. Ельцин грозит трехпалым кулаком официанту, указывая пустой стакан. Хасимото напружинился и подался к нему. Стоп-кадр произошел.

Придворная политика учит скорости и риску. Краткое перемигивание и перешептывание в русской группе переходит в перепихивание. Два ходатая и глашатая предстают пред тяжелые государевы очи. Рослый и кудрявый любимый вице-премьер Немцов и маленький лысый ценимый пресс-помощник Костиков.

Шутовскими движениями они бухаются на колени и простирают руки, взывая скоморошьим речитативом:

— Да уж не вели казнить, государь-батюшка, вели слово молвить! Да уж не вели ты японцу землицу-то нашу дарить, вели своему народишку оставить! Слову-то своему ты хозяин в державе своей, да и при тебе пусть будет оно, острова-то российские законные не попусти забрать рукам заморским загребущим!

Ну потому что назревает страшный международный скандал. Потом не расхлебаешь. Посмешище и позорище на весь мир. Дедушка протрезвеет — сам же убьет всю свиту. Срочно надо делать что угодно. Обратить в шутку, игру, спектакль, дурь, что хотите.

Японцы окончательно перестают въезжать в ситуацию. Это госсовет в национальной русской традиции? Их загадочный парламентаризм?

Немцов, стоя на коленях, наливает себе трехсотграммовый коктейльный стакан водки, легко глотает залпом и на закуску смачно и театрально целует Ельцину руку. А Костиков не пьет — по причине слабого организма, и не целует — по недостаточной игривости характера.

Ельцин смотрит молча, и в зрачках его выныривает одинокая молекула трезвости. Он хмуреет, светлеет и звереет. Его спутанное чувство требует разрешения в каком-то действии.

Кивком и цоком подозвав охрану, он указует на Костикова, а другой рукой — за борт. Радостная охрана взмахивает легким Костиковым. Вид спорта в стиле кантри — метание карликов на дальность.

Персидская княжна улетает в волну, как из бомбомета, Стенька отдыхает. Японцы понимающе переглядываются, делая жесты у живота.

Уши начальника пресс-службы, оттопыренные улавливанием президентских безумств, работают в полете как тормозные решетки пикировщика. За них же через оживленную паузу матрос тащит в шлюпку мокрую тушку, по невозможности ухватить тонущего за отсутствующие на лысом глобусе волосы.

И уже мчится по трапам доктор, однако к Ельцину, мерить давление тонометром, а состоящая из бюста и ног блондинка потчует Хасимото пирожками, заслоняя ему международные отношения своей сахарностью.

Такова была преамбула.

А вот и амбула.

Необходимо спасать переговоры. По любому поводу и без повода японец сдержанно улыбается, а искры негодования буквально трещат у него в волосах и срываются с пальцев. Джедая необходимо обесточить и обезвредить. Размять партнера! В непринужденной неофициальной обстановке. Задружить накоротке. Брэйн-штурм по силуэтам: водка, бабы, деньги, экстрим, колорит а’ля рюсс. Отвлечь, короче, и по-свойски, по-дружески, выбить из него эту дурь насчет островов.