Михаил Веллер - Все Легенды

— Переодеться не хочешь? — посоветовал Березовский. — Дедушка сейчас трезв — увидит. Но не поймет.

При этом известии Немцов поспешно взглянул на часы и взвыл.

— А где взять-то?.. Срочно?..

— Что б вы все без меня делали, — вздохнул Березовский и позвонил шоферу: срочно везти костюм на смену.

— Так это когда привезут!..

— Думаете, в ЦК дураки сидят? На солнце ночью полетите.

С Глушковым ( из анналов: еще замгендиректора «Аэрофлота», не кравший, не сидевший, не эмигрировавший, верховой среди верховых ) подцепили Немцова под руки, как трудолюбивые запасливые муравьи ошалевшего жука, поволокли в кулуары и стряхнули в кресло. Березовский оглянулся и всунул стул ножкой в ручку двери.

— Раздевайся, — пригласил он.

— Зачем так рано? — удивился Немцов.

Ответ был краток и циничен. Глушков загоготал.

— Давай, давай! — Березовский уже прыгал на одной ноге, стаскивая брюки.

Немцов швырнул свою одежду утопленника на парчовую обивку стула.

— Не бережете народное добро, — укорил Глушков. — Пропал стульчик. Объясни, наконец — ты что, вплавь добирался?

— Влет.

— На чем?

— На МиГе.

— О? А я думал, они с крышей. Дождь или ветер?

— Трусы надень обратно, — остановил Березовский. — Я тут без трусов сидеть не буду, можешь всунуть газету вместо подгузника, если в мокрых неприятно.

Немцов надел его костюм и стал похож на Гекльберри Финна.

— Это зрелище заставило бы Джанфранко Ферре сменить профессию — оценил владелец. — Брюки спусти пониже. На бедра. Да потяни ты их вниз! А пиджачок распахни пошире, ну, как будто тебе жарко.

Чувствуя потребность тоже что-то снять, Глушков дал Немцову носки и повязал свой галстук.

— Просто красавец, — одобрил Березовский. — Ну кто ж такому откажет в деньгах.

— Боже, — воззвал Глушков, — почему мы не гомосеки? Какой мэн уходит!

Обдергивая пиджачок и пытаясь хоть немного втянуть ноги в суставы, Немцов пошел к Ельцину.

— Ты что, подрос, что ли? — спросил Ельцин задумчиво.

Одолженная волчья шкура была не но росту.

— Переодеться никогда, Борис Николаевич, — напористо улыбнулся Немцов. — Кручусь по двадцать часов. Работаем.

— А что ж город бросил? Все, понимаешь, в Москву вас тянет.

— Да я МиГом, двадцать минут полета. Быстрее, чем из Горок, — сказал Немцов и прикусил язык.

— Ско-олько? — нахмурился президент.

— На военном истребителе, — объяснил Немцов.

— Зачем?

— Время дорого.

Ельцин подумал и начал расцветать. Такой подход к делу ему явно импонировал. Молодой, понимаешь, здоровый, энергичный, гордиевы узлы рубит с плеча. На истребителе прилетел! Потому что время дорого.

— Ну… и как оно… на МиГе? Ты серьезно?

— Отличная машина, Борис Николаевич! Продадим партию в Индию — вообще город поднимем.

— Молодцы. Продавайте.

— Доделать их только надо.

— Доделывайте.

— Деньжат чуток не хватает.

— Так, а вы их продайте.

— Доделать вот только надо.

— Так доделывайте.

Немцов потянул носом воздух, выдохнул на три счета и доверительно признался:

— С ног падаю, Борис Николаевич, сутки не спал. Чуть бы взбодриться — и все вам точно доложу.

Желание взбодриться встретило у президента отеческое понимание. Палец нажал на кнопку.

Немцов молодецки осадил стакан и видом выразил прекрасность и правильность жизни.

— Ну-у, одному взбадриваться — это не по-русски.

Через час взбодрившийся Ельцин взбодрил бюджет на сорок лимонов.

— Я тебе верю! — обнял он на прощание березовский костюм. — Но-о, — покачнул царским пальцем, — смотри у меня.

Немцов посмотрел орлом. И на сильных крыльях вылетел в приемную.

В это время по коридору нервно бегал Потанин ( диагноз: олигарх был, олигарх есть, олигарх будет есть! ). Служба личной разведки уже доложила, что Немцов бухает с дедушкой и что-то серьезное из него вынимает. А этак если каждый залетный начнет вынимать, то олигархам останется только по миру с сумой. Дедушку и так доят все, кто может дотянуться: одной рукой в любви объясняются, а другой доят. Найти и обезвредить!

Потанин принимает в коридоре Немцова на корпус и интересуется жизнью. Немцов мычит обаятельно, а у самого на роже жизнь такая хорошая, что и умирать не надо. Короче, в кормушке стало на сорок лимонов меньше, и вынул их не Потанин. Сумма, может быть, и не большая, но может испортить настроение — если не тебе досталась. А ну как он приноровится ежедневно лапу в закрома родины запускать. Это вроде как муравьи плинтус проточили: и дырочки-то не видно, и несут по пылинке, а вся постройка скоро рухнуть может. А если муравья тренировали на переноску госкомимущества в России? Да он у льва мясо упрет.

— А что ты ко мне срезу не обратился? — удивляется Потанин. — Тоже мне деньги. Друг друга выручать надо. Слушай, тут у меня есть проект, и бабки найдутся, но вот обсудить с тобой хочу… час найдешь?

Система координат время-деньги описана не хуже, чем пространство-время. Зависимость тут прямая: чем больше денег, тем больше для них образуется времени. И наоборот. У Немцова находится время, и по мере называния сумм оно растет. И он едет с Потаниным отдохнуть после перелета и переговоров и обсудить дальнейшие подробности своего взлета.

Потанин везет его в Лужки. Есть такое подмосковное имение, по слухам не имеющее никакого отношения к Лужкову. Там указывает ему на усадку и усушку костюма и предлагает набор плавок и полотенец. И дружески пихает в бассейн.

С неба в тот же бассейн падает урожай фруктов: набор девиц «сделай сам». Им явно никто не предлагал набора купальников. Как их мать-природа родила, так высыпали в бассейн к Немцову.

Немцов по дороге еще принял для расслабления, и теперь реагирует неадекватно. Некритически то есть. Лыбится и поддается на провокации. И шлепает ладонями.

В этом бассейне, полагал расчетливый и злокозненный Потанин, он Немцова утопил. Во-первых, оказались, что никаких грандиозных финансовых планов у того нет, и ничем его наезд на Кремль Потанину не грозит (да и использовать его невозможно: недостаточное пересечение сфер). А одновременно с потрошением агента в момент истины — возник на него компромат. А компромат редко бывает лишним.

И для пущей гарантии безопасности компромат тут же доводится до Ельцина. Чтоб знал, кому сорок лимонов слил. И иллюзий старческих не строил.

Но Ельцин находился еще в приподнятом мнении о Немцове. И к записи, которой недруги пытались молодого губернатора скомпрометировать, отнесся по народному принципу «быль молодцу не укор».

— Вот это, понимаешь, работает, — с одобрением заметил он. — И летит, и деньги выбивает, и самолеты за границу продает, и к девкам в бассейн падает… — в падении в воду Ельцину увиделось нечто особенно родственное. — Даже, понимаешь, костюм сменить некогда! Все за день.