Дэвид Левитан - Записная книжка Дэша и Лили

Я сунул руку под шубу Санты. К моему ужасу, под ней он ничего не носил. Пальцы коснулись горячего, потного, мясистого, волосатого живота, который мешал мне вытащить конверт. Пришлось наклониться и изменить направление руки. И все это время Санта смеялся мне в ухо:

– О-хо-хо-хо-хо!

– Какого черта! – закричал эльф.

Родители тоже начали охать и ахать. Да, я лапал Санту. И наконец ухватил конверт за уголок. Санта попытался помешать мне, но не тут-то было – я резко вытащил руку из-под шубы, выдернув несколько седых волосков с его живота.

– Оу-хо-хо! – воскликнул он.

Я соскочил с его колен, зажав в руке влажный, но не вскрытый конверт.

– Охрана, сюда! – завопил эльф.

– Он трогал Санту! – завизжал ребенок.

Я бежал. Рысцой. Петляя. Растолкав туристов, спрятался в отделе мужской одежды и закрылся в примерочной. Вытер руку и конверт об оставленный здесь кем-то велюровый пурпурный спортивный костюм и вытащил записку.

«Вот это я понимаю! Так держать!

Теперь слушай, я хочу получить на Рождество

(ну или на двадцать второе декабря)

твое самое лучшее рождественское воспоминание.

А еще я хочу вернуть свою записную книжку,

поэтому оставь ее вместе с воспоминанием

в моем рождественском чулке на втором этаже».

Я открыл в молескине первую же чистую страницу и начал писать:

«Самое лучше Рождество у меня было в восемь лет. Родители как раз развелись и сказали, что мне невероятно повезло, поскольку в этом году вместо одного Рождества у меня будет целых два. Что вечером я получу подарки у мамы дома, а утром – в доме отца. Они назвали это Рождество австралийским, так как в Австралии подарки дарят два дня подряд – в канун Рождества и в День Подарков. Звучало замечательно, и я действительно чувствовал себя счастливчиком. Подумать только, два Рождества! И прошли они, как мне и обещали, чудесно. С вкусными ужинами и родственниками с разных сторон. Родители, наверное, поделили мой список желаний на двоих, так как я получил все желаемое и без повторов. Но потом отец, вечером на следующий день, совершил большую ошибку. Я еще не спал, хотя было уже очень поздно и все разошлись по домам. Отец пил что-то коричневато-золотистого цвета – видимо, бренди. Он притянул меня к себе и спросил, понравилось ли мне праздновать два Рождества. Я сказал, что понравилось, и он снова повторил, как мне повезло. Затем отец спросил, хочу ли я чего-нибудь еще.

Я признался, что хочу, чтобы мама тоже была рядом с нами. Он и глазом не моргнул, ответив, что сделает для этого все возможное. И я поверил ему. Поверил, что мне повезло и что два Рождества лучше одного. Я уже не верил в Санту, но поверил, что родители сами могут творить волшебство. Это Рождество было самым лучшим в моей жизни. Потому что оно было последним, в которое я искренне верил».

Каков вопрос, таков ответ. Если Лили не поймет меня, продолжать не имеет смысла.

Я нашел на втором этаже отдел, где продают рождественские именные чулки, обойдя по широкой дуге сидящего на этом же этаже Санту и кучу охранников. А вот и вешалка с чулками с именем «Лили» – прямо между всякими «Линасами» и «Ливиниями». Тут и надо оставить записную книжку…

… Но сначала пойду-ка я в кинотеатр, куплю Лили билет на «Бабулю сбил олень Санты». Пусть сходит на него завтра в десять утра.

Я никогда не хожу в кино одна. Обычно я смотрю фильмы с дедушкой, братом, родителями или кем-то из родственников. Больше всего мне нравится ходить в кино всей семьей – эдакой армией попкорн-зомби, в унисон ахающей, и хохочущей, и не брезгующей пить из одной соломинки кока-колу необъятных размеров. Для того семья и нужна.

Я собиралась потребовать у Лэнгстона и Бенни сходить со мной на десятичасовой сеанс. В конце концов, они сами заварили всю эту кашу. Я специально пошла будить их пораньше – в восемь утра, – чтобы они успели покопаться в своих футболках с ироничными надписями и навести на голове творческий беспорядок в стиле «мне пофиг на прическу, на которую ни капли не пофиг».

Вот только Лэнгстон, когда я попыталась его растормошить, швырнул в меня подушку. И даже головы не поднял.

– Прочь из моей комнаты, Лили, – проворчал он. – Иди в кино одна!

Бенни перевернулся и посмотрел на часы рядом с кроватью.

– Ay, mamacita [3] Ay, mamacita (исп.) – Боже мой! Мамочки мои. , который час? Восемь?! Merde merde merde [4] Merde (исп.) – Черт. Дерьмо. , и это в Рождество, когда не поспать до полудня просто-напросто преступление? Ay, mamacita… Иди спать! – Бенни снова перевернулся на живот, накрыл голову подушкой и, видимо, сразу погрузился в свой испано-английский сон.

Я чувствовала себя разбитой, поскольку встала в четыре утра, чтобы сделать своему таинственному другу особенный подарок. И не отказалась бы, как в детстве, прикорнуть на полу рядом с Лэнгстоном. Но подозреваю, что если заикнусь о таком в это самое утро, в этой самой компании, Лэнгстон повторит свою дежурную фразу:

– Ты слышала меня, Лили? Прочь из моей комнаты!

Ой, он и правда это сказал, а не в моем воображении.

– Но мне нельзя идти в кино одной, – напомнила я брату правило, установленное родителями, когда мне было восемь. Его никто не отменял.

– Тебе можно идти в кино одной. А если даже нельзя, то пока родители в отъезде, за тебя отвечаю я. И чем скорее ты покинешь мою комнату, тем скорее я разрешу тебе гулять до двенадцати, а не до одиннадцати.

– Мне запрещено гулять после десяти, а не одиннадцати.

– Знаешь что? У меня для тебя новое правило: никаких запретов на гулянки. Гуляй до скольких хочешь и с кем хочешь, мне плевать, только мобильный не выключай, чтобы я мог убедиться, что ты еще жива. Веселись на здоровье: напивайся, развлекайся с парнями и…

– Ла-ла-ла-ла-ла, – запела я, заткнув уши ладонями, чтобы не слышать дальнейшие пошлости. Повернулась, собираясь выйти из комнаты, но тут вспомнила: – А что мы будем готовить на предрождественский ужин? Я подумываю о жареных каштанах и…

– Вон! – закричали хором Лэнгстон и Бенни.

Вот тебе и предрождественские пожелания. Когда мы с братом были маленькими, то за неделю начинали готовиться к Рождеству и каждый день приветствовали друг друга за завтраком словами: «Доброе утро! Счастливого тебе пред-пред-пред-предрождественского дня!» И так до самого Рождества.

Интересно, какие монстры поджидают в кинотеатре тех, кто приходит туда в одиночестве, потому что их братья наотрез отказались вылезать из постели? Нужно по-быстрому научиться делать злобную мину, чтобы быть готовой к разного рода опасностям. Я оделась, упаковала свой особенный подарок, а потом покорчила у зеркала страшные рожи, которые должны были отпугнуть любого монстра, нацелившегося на одиночку.