Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

Даже то, что рядом с одинаковыми, сделанными из розового стекла и хромированной стали, вращающимися дверями отелей-близнецов, топтались абсолютно одинаковые швейцары никого не удивляло. В одинаковых, хорошо выглаженных белых перчатках и черных цилиндрах. С одинаковыми холеными фальшиво-приветливыми физиономиями скучающих негодяев. С одинаковыми темными усами. Возможно, прохожие думали, что эти не усы, а часть обязательной форменной одежды.

В вагонах эсбана мне все чаще попадались на глаза люди-двойники. Мрачные и синие как сфинксы. И коренные берлинцы, и беженцы-арабы, и турки, и циклопы. Одинаковые одноглазые люди в одинаковой одежде. Но никто, кроме меня, этого не замечал… или всем все равно?

Только коричневые оборотни кривили свои страшные волчьи пасти.

Однажды, прямо на моих глазах, два мужа-клона обменялись женами-клонами и не заметили этого. Разъехались так, как будто ничего не произошло. Только там, где это случилось, повисли в воздухе подозрительные пестрые ленточки.

Но больше всего меня поразил рассказ одного знакомого психиатра о происшествии в приемном отделении клиники Шарите.

Ночью туда заявилась компания шумных цыган, взрослых и детей. Были среди них и скрипачи, и плясуньи, и барабанщики. И даже один шпагоглотатель.

От встретившего их дежурного врача — они потребовали не медицинской помощи, а католического священника. Они хотели, чтобы священник провел — тут же, в приемном отделении — обряд изгнания дьявола из одной двенадцатилетней цыганочки, заявившей врачу на плохом немецком, что «к ней каждую ночь приходит черный дракон, кусает ее в живот, а потом заставляет ее часами отбивать с ним чечетку».

Врач священника звать не стал, а с огромным трудом оторвал визжащую девочку от матери и отца и отвел к гинекологу (барабанщики бешено стучали, скрипачи скрипели, плясуньи плясали и трясли монистами, а шпагоглотатель так переживал, что подавился шпагой, ему пришлось оказывать первую помощь).

Гинеколог раздел малышку и обследовал. Выяснил, что девочка регулярно подвергается сексуальном насилию. Вагинальному и анальному. И что она — беременна.

Отец ее не стал отнекиваться, а честно признался, что каждую ночь совершает с дочерью половой акт… но «никогда не насилует ребенка, а действует лаской и нежностью». Кроме того, он «разрешает любить ее трем своим неженатым братьям и престарелому отцу-инвалиду».

После того, как дежурный врач не без помощи прибывшей полиции отправил девочку в отделение закрытой психиатрии (это было единственной возможностью, изолировать ее от семьи хотя бы временно и подлечить), цыгане покинули приемное отделение. С угрозами, проклятиями и плевками в сторону врача. И барабанным боем.

А через час или два в приемном отделении снова появились цыгане. Новые, но как две капли воды похожие на ушедших. С двойником-отцом и двойником-девочкой. С плясуньями и барабанщиками. Только вместо шпагоглотателя пришел жонглер. Все повторилось как в страшном сне.

Больше всего в рассказе психиатра меня поразило не то, что взрослые мужчины делали с ребенком (бывает и хуже), а то, что он сказал в конце своего рассказа:

— Представляешь, два таких жутких случая за ночь — я даже не успел перекусить и выпить кофе. Уши до сих пор болят от проклятых барабанов.

То, что в больницу приходили двойники, его вовсе не встревожило.

В околоземном космическом пространстве неожиданно появилась новая орбитальная станция. Которую никто не запускал. Она была точной копией уже существующей станции.

Телевидение и другие поставщики новостей начали, как ни в чем ни бывало, давать в эфир и печатать репортажи о научных достижениях ученых, работающих на двух станциях в околоземном пространстве.

На Алексе стали все чаще появляться целующиеся лесбиянки-близнецы.

А знаменитая белая медведица Альфа в берлинском зоопарке родила медвежонка с шестью лапами.

Неделю назад рядом с Потодамской площадью сама собой выросла новая телебашня, точная копия башни на Александерплатц. И тут же начала транслировать те же каналы, что и первая. Только вверх ногами. И это не было замечено ни прессой, ни публикой.

Как не было замечено и то, что из могил в парке Сан-Суси вылезли четырнадцать легавых собак Фридриха Великого и провыли хором (я не шучу) ораторию Баха. После чего разбежались в разные стороны.

Рядом с канцлершей в правительстве Германии вдруг забегала и затараторила вторая Меркель. Казалось бы, это должно было привнести в работу правительства хаос. Отнюдь! Они мирно разделили полномочия. Например, если первая, исконная Меркель, уезжала на две недели с официальным визитом в Индию, вторая Меркель — возглавляла заседания правительства в Берлине.

Поговаривают, что есть еще две, но я не верю.

В небе над нами уже давно летают три одинаковые Луны.

А где-то между Юпитером и Сатурном астрономы обнаружили вторую Землю и даже обменялись с ее обитателями радиосообщениями. Те, далекие от солнца земляне, пожаловались на то, что там холодно и скучно. Страны европейского союза уже спорят о том, как будут распределены между ними новые беженцы.

Позавчера я, к своему вящему ужасу, обнаружил, что недалеко, за кладбищем, на заброшенном земельном участке стоит двойник моего дома.

Нашей трехподъездной бетонной коробке — около сорока лет. Краска на стенах местами облупилась, швы между блоками обнажились. Двойник выглядел точно таким же сорокалетним бетонным ветераном, ни на год не моложе. И краска также облупилась и швы обнажились. Рядом с ним я испытал что-то вроде пространственного дежавю.

Инстинктивно нашел глазами окна на седьмом этаже. Да, сомнений быть не может, занавески те же. Бежевые, с квадратиками. В окне спальни — оставленная там висеть с прошлого рождества — красная звезда.

Решил, во что бы то ни стало, повидаться с самим собой.

Но сразу зайти не решился.

Меня остановил страх. Я боялся, что если мы посмотрим друг другу в глаза, то нарушится какой-то фундаментальный физический закон и… произойдет аннигиляция. Мы исчезнем или весь мир.

Вчера переборол страх и пошел. Туда. К самому себе в гости.

Был уверен, что мой двойник меня уже ждет.

Как я и предполагал, мои ключи подошли и к подъездной двери и к квартирной.

Вошел без звонка.

Обстановка знакомая. Даже телевизор такой же. И ковер. И два кинжала на стене.

Он сидел в итальянском кожаном кресле и ел бронзовокрасную грушу.

Предложил мне жестами сесть в кресло напротив и полакомится сочной курагой, лежащей на блюде. Блюдо покоилось на изящном старинном столике эпохи рококо. У меня дома такого столика не было. Откуда он его взял?

Двойник мой вызывающе посмотрел мне в глаза, явно для того, чтобы продемонстрировать мне необоснованность моих страхов, вытер губы и руки синим платком и заговорил высоким голосом.