Артур Крупенин - Мой большой греческий ремонт

На водке мы в тот день, естественно, не остановились и не медля перешли к ципуро, а завершили дивный праздник Воскресения Христова трехлитровой бутылью забористого критского самогона с певучим названием цикудья. Этому последнему напитку я вынужден попенять: судя по моему состоянию на следующее утро, цикудья была несвежая.

Короче говоря, в сухом остатке от той Пасхи имеем следующее: слова «похмелье», несмотря на все мои усилия, в греческом словаре по-прежнему нет, однако с медицинскими симптомами этого феномена я всех, кого смог, ознакомил. Для меня, как просветителя, это большая честь.

После того как в ходе ремонта санузлов в хозяйской части дома поставщик мрамора любезно заменил часть плитки, поскольку она оказалась темнее, чем следовало, мы договорились, что по окончании работ я выставлю излишки на крыльцо, а работники фабрики в удобное время их заберут.

Честно выполнив свою часть уговора, я уведомил фабрику и с чистой совестью улетел в Москву. Вернувшись, я нашел упаковки с плиткой на том же месте, где и оставил.

Многомесячные переговоры с фабрикой ни к чему не привели. Ящики с мрамором украшали крыльцо дома около года, после чего я перенес их в гараж, где они благополучно пропылились еще пару лет. Окончательно поняв, что поставщик не больно-то заинтересован в моей плитке, мы задались целью найти ей применение, благо мрамор, несмотря на темно-серый оттенок, смотрелся по-своему неплохо. В итоге было решено обложить им гостевой санузел, а заодно и полностью поменять его конфигурацию.

Дело в том, что бывший хозяин — тот самый загадочный мистер Келли — не только выбрал для своего дома самую некрасивую плитку в мире, но и спланировал санузел наихудшим образом из всех возможных.

Например, сидя на унитазе, ты обязательно упирался какой-то своей частью либо в несоразмерно большой умывальник, либо в душевую кабину, либо в оба препятствия одновременно. А ведь мы с Кузей стройные, спортивные ребята.

Вызванный для консультаций Згурос с ходу предложил установить навесной унитаз и приобрести умывальник меньшего размера. Прекрасная идея, но этого было катастрофически мало. Мы хотели, чтобы наши гости чувствовали себя совершенно вольготно, в том числе и в ходе гигиенических процедур. Для этого было необходимо свежее архитектурное решение.

Надо сказать, что мы не в первый раз столкнулись с похожей трудностью, и опыт поиска вариантов у нас был. Как и в предыдущих случаях, я изготовил макет унитаза и раковины в натуральную величину и, бессчетное число раз передвигая их от стены к стене, судорожно искал подходящее место для душа, для чего пришлось пригласить Йоргоса, нашего мастера мраморных дел.

Поскольку в его задачу входило построить душевую кабину по месту, он высказывал критические замечания в адрес той или иной конфигурации. Остальные, включая Кудряшку, в это время задумчиво фланировали из угла в угол с картонными макетами в руках. Проведя два дня в постоянных спорах, мы так и не пришли к общему мнению.

Поскольку последнее слово оставалось за хозяевами, мы в конце концов навязали наше собственное видение консультантам, на чем и успокоились.

После того как Йоргос построил из кирпича кабину и обложил стены мрамором, санузел полностью преобразился. Настал черед сантехника. Несогласный с выбранной нами конфигурацией, он тем не менее честно и качественно выполнил свою работу.

Когда все было готово, Кудряшка, Кузя и я решили опробовать эргономику. Мы по очереди склонялись над умывальником, садились на стульчак и залезали в душевую кабину. Как ни странно, по субъективному ощущению, везде было просторно.

Кудряшка пришел в такой восторг, что долго тряс мою руку, как будто это я тут все сделал, а не он сам с Йоргосом на пару. На прощание, сфотографировав интерьеры в различных ракурсах и удовлетворенно поцокав языком, сантехник подытожил:

— Ох, и нравится мне твой санузел!

Часа через два Кудряшка неожиданно вернулся.

— Что-нибудь забыл? — спросил я.

— Нет, просто хотел еще раз взглянуть на ванную комнату.

Я нисколько не возражал, тем более что и сам последние два часа только и делал, что бегал вниз на гостевой этаж полюбоваться получившейся красотой.

Вновь насладившись метаморфозой некогда самого депрессивного помещения в мире и нежно огладив новый с иголочки фаянс, Кудряшка на этот раз так расчувствовался, что только и смог воскликнуть срывающимся голосом:

— Браво!

После чего мы, как и положено, перешли к братанию.

Вечером в гости зашла Мэри. Во-первых, ей не терпелось взглянуть на разрекламированный Згуросом санузел, а во-вторых, она сообщила, что вынуждена срочно уехать из-за болезни близкой родственницы, и принялась рассказывать о трудностях, связанных с лечением.

Греки вообще любят пожаловаться на свою медицину, но лишь потому, что не имели возможности посетить российскую районную поликлинику, особенно с серьезным диагнозом.

Рассудительные англичане, напротив, в один голос утверждают, что греческое здравоохранение организовано куда лучше их собственного. Что же касается Кузи и меня, то наше пока единственное столкновение с местным медицинским обслуживанием выглядело следующим образом. Как-то раз жена разбудила меня в три часа ночи и испуганным голосом сообщила:

— Арчи, у меня инфаркт!

Надо заметить, что Кузя, мягко говоря, склонна к ипохондрии и, подобно герою известной книги Джерома Джерома, способна найти у себя симптомы практически любой болезни. Ограничусь одним-единственным, но показательным примером.

Как-то, начитавшись страшилок в Сети, Кузя на раз диагностировала у себя не что-нибудь, а СПИД. В срочном порядке сделав необходимый анализ, она замерла в напряженном ожидании. Утром на второй день после анализа, еще до получения результатов, жена обнаружила в телефоне сообщение о пропущенном звонке. Номер, с которого был сделан звонок, совпадал с номером поликлиники, где брали анализ. Поскольку наш российский менталитет устроен таким образом, что мы точно знаем: с хорошей новостью из поликлиники не звонят, то Кузя за то время, что пришлось ждать, пока откроется регистратура и недоразумение прояснится, уже успела попрощаться с жизнью и даже составила список дел, которые нужно закончить до того, как пробьет ее последний час.

Памятуя об этом случае, а также впомнив, что накануне вечером жена жаловалась на слишком сильную струю воздуха из автомобильного кондиционера и, догадываясь, что ее, скорее всего, не более чем просквозило во время поездки, я не воспринял историю с инфарктом всерьез и попытался заснуть, но тщетно. Обвинив меня в бездушии, Кузя уже к семи утра заставила отвезти ее в приемный покой поселковой больницы в Лигурьё.