Кэти Гласс - Ты меня полюбишь? История моей приемной дочери Люси

И тут в полицейской машине включилась рация: «Требуется немедленная поддержка – серьезное дорожно-транспортное происшествие на трассе». Бонни с облегчением увидела, что водитель снова запускает двигатель.

– Похоже, с вами все в порядке, – сказала женщина-полицейский, откидываясь на спинку своего сиденья. Бонни больше не видела ее лица.

– Все хорошо, – сказала она. – Спасибо за беспокойство.

Водитель поднял стекло, и машина с включенной мигалкой и сиреной помчалась на вызов.

– Чуть не попались, – пробормотала Бонни и ускорила шаг.

Она знала, что привлечет внимание любого полицейского, озабоченного судьбой ребенка: одна, на улице в мороз, с большой сумкой и корзинкой-колыбелькой. Точно так же она пришла в прачечную Айвена в половине восьмого утра, когда Люси был всего месяц. Она давно заметила полицейскую машину, патрулировавшую этот район. Прачечная только что открылась, и Бонни бросилась туда. Айвен страшно ругался: женщина, работавшая на него, день назад сбежала с деньгами. Они разговорились. Когда Бонни узнала, что при прачечной можно еще и жить, то тут же согласилась занять это место.

Она перешла дорогу и села на автобусной остановке. До города было всего две остановки, и она могла позволить себе взять билет. Кроме того, женщина с ребенком на автобусной остановке привлекает меньше внимания, чем идущая по пустым холодным улицам.

В восемь утра Бонни вошла в ярко освещенный ресторан фастфуда вместе с обычными клиентами, пришедшими позавтракать. Ей хотелось пить, руки и спина у нее болели от корзинки и сумки. Ей нужно было в туалет. Есть тоже хотелось – кроме печенья вечером, у нее во рту крошки не было. Оставался последний бутерброд с сырной пастой. Хотя у нее были деньги на завтрак, Бонни не представляла, сколько времени придется жить на улице, поэтому не хотела тратиться. Только самое необходимое. Бонни открыла дверь в коридор, который вел к туалетам. Оттуда вышла работница ресторана.

– Ой, малыш! – удивленно произнесла она и отправилась в зал, убирать со столов.

Бонни с трудом протиснулась в дамский туалет. К счастью, там никого не было. Она оставила сумку и корзинку с Люси возле кабинки, вошла и не стала закрывать дверь. Слив воду, она вышла, помыла руки, посушила их под воздушной сушкой. Когда включилась сушка, Люси заплакала.

– Все в порядке, малышка, – успокоила ее Бонни и быстро выключила сушку.

Она подняла корзинку и сумку и тут заметила собственное отражение в зеркале. В ярком свете она показалась себе еще более бледной, чем обычно. Похоже, она похудела: скулы заострились, под глазами появились темные круги. Бонни с ужасом подумала, что, если жизнь ее не изменится, она станет похожа на мать – годы пьянства, курения и постоянных драк с любовниками не прошли для нее бесследно.

Вернувшись в ресторан, Бонни заказала горячий шоколад для себя и пакет молока для Люси.

– Здесь или навынос? – уточнил кассир.

– Здесь, – ответила Бонни.

Она расплатилась, поставила стакан и пакет в корзинку, чтобы унести все за один раз, направилась к длинной скамье в дальнем углу ресторана – подальше от кассиров и от входной двери, из которой страшно дуло. Поставив корзинку рядом, Бонни принялась за шоколад. Горячий, сладкий напиток успокаивал, навевал воспоминания о горячем молоке, которым в детстве поила ее бабушка. Интересно, что теперь с бабушкой, подумала Бонни. Мать с ней поссорилась, и они несколько лет не разговаривали. Бонни любила бабушку, хотя и не видела ее вот уже восемь лет, с того момента, как покинула дом.

Из сумки она достала пакет с последним печеньем, положила на колени, чтобы персонал не видел, и быстро съела. Сахар поднял ей настроение и избавил от чувства голода. Люси смотрела на нее, но вроде бы не была голодна, поэтому Бонни решила оставить молоко на потом. Она понадежнее расположила пакет в корзинке, чтобы воспользоваться им при необходимости. Еще у нее остались йогурты, и один можно будет дать Люси попозже. Бонни уже начала давать девочке мягкую пищу – йогурт, пережеванное печенье, хлеб, размоченный в чае. Когда они найдут жилье и у нее появятся деньги, она начнет покупать настоящее детское питание.

– Всегда так быть не может, – громко сказала Бонни, повернувшись к дочери и нежно погладив ее по щечке. – Все будет хорошо, обещаю…

Впрочем, она представления не имела, когда и как все станет хорошо…

В девять утра Бонни подхватила сумку и корзинку с Люси и вышла из ресторана в поисках аптеки. Люси спала. Хотя сегодня ее не тошнило и поноса вроде не было, Бонни хотела купить лекарство, чтобы быть во всеоружии, когда возникнет необходимость. Она твердила себе, что старается быть хорошей матерью, но это очень трудно, когда у тебя нет дома, постоянного дохода и матери, которая могла бы послужить образцом для подражания. В детстве она считала, что хаос и нищета, в которых живут она сама и ее братья, это совершенно нормально, что так живут все. Но когда она стала постарше и начала ходить в гости к другим детям, то ей стало ясно: это ненормально, ее все жалеют и осуждают ее мать за то, как она относится к дочери и сыновьям. Бонни удивлялась, почему никто не вмешался. Возможно, все дело было в ужасном характере ее матери – она была скора на расправу, особенно когда была пьяна. Возможно, поэтому социальные службы не спасли ее и ее братьев, как других детей. А может быть, их и не стоило спасать. Они не заслужили этого – в последнее время она думала так все чаще.

Бонни заметила бело-синий крест аптеки и направилась туда. В аптеке были два покупателя: дама, которая рассматривала что-то на полках, и мужчина у стойки. Бонни осмотрела полки в поисках лекарства, но не нашла. Когда мужчина отошел от стойки, она обратилась к провизору – женщине-азиатке средних лет в ярком сари.

– Знаете, мне нужен «Диоралит», – сказала Бонни.

– Для вас? – спросила женщина, оглядывая Бонни с головы до ног.

– Нет, для ребенка.

– Сколько ему?

– Шесть месяцев.

Женщина посмотрела в корзинку, которую Бонни держала перед собой.

– Что с ним?

– Рвота и диарея.

– И как давно?

– Два дня.

– Если симптомы сохранятся, вам нужно обратиться к врачу.

Женщина-провизор потянулась к полке и достала коробку с надписью «Диоралит».

– Здесь шесть пакетиков, – сказала она, ставя коробку на стойку и постукивая по ней пальцем. – Действуйте по инструкции. Смешайте содержимое пакетика с водой или молоком. Вы же понимаете, что это не лечит рвоту и диарею? Это средство восстанавливает потерянные с жидкостью соли и глюкозу. Если вашему ребенку не станет лучше в течение суток, вам нужно обратиться к врачу.

– Обязательно, – кивнула Бонни, вытаскивая из кармана кошелек.