Татьяна Титова - Несовременные записки. Том 4

Известно, что критик Страхов спросил в письме у Льва Толстого, о чем роман «Анна Каренина», а Толстой, не будь дурак, ответил, что для ответа следовало бы переписать весь текст романа. Про это любят рассказывать школьные и университетские учителя: вот, дескать, как форма неотрывна от содержания. Костя предположил, что Толстой, как человек добросовестный, тут же в письме весь роман целиком и воспроизвел: Страхов получил на нескольких подводах письмо Толстого, ворох бумаг, ответ на вопрос, о чем «Анна Каренина».

Известно, что писатель Шолохов не сам сочинил роман «Тихий Дон», а стибрил рукопись из полевой сумки сраженного пулей белого офицера. Известно также, что Шолохов много лет ничего не писал, почивая на лаврах и подтверждая слухи о том, что «Тихий Дон» написан другим человеком. Но с ходом лет Шолохову и самому все больше хотелось стать автором еще одной великой книги. Как так? Денежки идут, а собрание сочинений не толстеет.

Шолохову был ведом один способ производства рукописей: добыча их в полевых сумках покойных казаков. Жил он, как тоже известно, в большом особняке в столице Вешенской. И вот ночами Шолохов стал выходить на промысел: спрячется за околицей или в стожку с берданкой, казак скачет, Шолохов его пиф-паф, казак падает, Шолохов бежит к полевой сумке за свежей рукописью и к большому своему удивлению обнаруживает там только нож да краюху хлеба. Партия и правительство взволновались. Во-первых, уничтожаются один за другим советские казаки. Во-вторых, потихоньку сходит с ума Великий ПЗР. Выход предложил остроумец Хрущев: сотруднику госбезопасности дали в полевую сумку рукопись и направили его под шолоховское дуло. А Шолохов, как назло, той ночью был смертельно пьян и никак не мог попасть в казака. Тот носится с гиканьем по полю, хлещет лошадь, кричит, а Шолохов проснется, откроет один глаз, пальнет мимо и обратно спит. Лишь под утро казак, гарцевавший уже непосредственно вокруг валяющегося под стожком пьяного Шолохова, смог получить в свое сердце искомую пулю. В сумке оказалась «Судьба человека», за которую Шолохов еще и нобелевскую премию получил.

Хороша была история с костиной тетушкой, у которой завелся кучарик. Костя приходит к тетушке, а она ему сообщает, что ей принесли кучарик и показывает пальцами что-то маленькое и круглое. «Даже, — говорит, — не кучарик, а бочар». Но найти тетя кучарика-бочара не смогла и только кормила Костю рассказами, какой у нее славный кучарик. Позже выяснилось, что это ваучер. Костя стал предполагать, что скоро всему населению раздадут кучарики, они будут жужжать, летать по комнате, менять цвет и производить прочее беспокойство. Чубайс ежемесячно выступает по телевизору с лекцией «Берегись кучарика!», рассказывает, какие были случаи, кого кучарик покусал, кого что. Дает прогнозы на дальнейшее поведение кучарика, но видно, что и сам не очень владеет ситуацией.

В другой раз Костя услышал по телевизору, что Ельцин с Клинтоном договорились наполнить слова конкретным содержанием, и стал рассуждать об Указе «О наполнении слов конкретным содержанием», о том, как строятся специальные заводы для наполнения слов содержанием, как Америка выделяет нам на это кредиты, как на гуманитарных факультетах вводится специальность наполнителя слов содержанием и т. д.

Мы с Костей, пользуясь его способностью сочинять смешные телеги, пытаемся вместе писать литературные произведения. Давным-давно написали текст про архитектора. В СССР, если писатель эмигрировал, его книги исчезали из библиотек, если режиссер оказывался предателем, его фильмы больше не показывали и т. д. Тарковского, допустим, не показывали, а по поводу М. Шостаковича поэт даже сложил строки: «Шостакович наш Максим убежал от нас в Германию Это что ж за мания — Убегать не к нам а к ним». Костя придумал: если уезжает архитектор, построенные им здания должны быть снесены — за одну ночь. Мы сочинили историю о том, как из маленького городка уезжает в Израиль старый архитектор, построивший все главные дома: баню, автовокзал и те дома, в которых живет и работает все городское начальство. Начальство пытается сохранить архитектора, устраивает ему костюмированную перестройку (свободная газета в одном экземпляре и т. д.), отчего потом и начинается перестройка в масштабах страны. На этот сюжет мы сочинили киносценарий, но, будучи совсем неопытными киносценаристами, никуда его не пристроили.

Сейчас мы сочинили второй киносценарий, с которым хоть что-то происходит: возня на киностудии, публикация в журнале и т. д. Там дебютную идею тоже придумал Костя: стране нужна очень крупная купюра, которую бы не подделали фальшивомонетчики, роль такой крупной купюры исполняет человек, его дают в долг, берут им взятки опять же и т. д.

Еще мы с Костей написали совместный рассказик «История слепоты» и опубликовали его за подписью Андрей Тургенев в «Золотом веке». С этой публикацией было связано позже много приятных минут. Скажем, он попал в учебник про постмодернизм, написанный исследовательницей из Белоруссии (я его рукопись рецензировал по просьбе белорусского фонда Сороса). А как-то мы с Салимоном, редактором оного «Золотого века», жили в Варшаве в одном нумере гостиницы, и к нам пришел Сережа Медведев, до этого с Салимоном не знакомый, и стал нахваливать Салимону его журнал, и сообщил, что вычитал там гениальный рассказ неизвестного ему Тургенева, что было весьма приятно. А рассказ и впрямь удивительный. Там идет речь об очень рискованных материях — о Борхесе и о зеркалах. И о том, и о других пишется огромное количество пошлости, и нужно было сильно постараться чтобы придумать на эту тему свежую идею… Вот Костя утверждает (по телефону), что не надо пересказывать содержание, лучше где-нибудь еще раз этот рассказ опубликовать. Идея: предложить его тебе, Виталий, для антологии уральской прозы.

Но гораздо большее количество идей я у Кости просто позаимствовал и расставил по разным своим газетно-журнальным публикациям. Я стараюсь на Костю ссылаться, но, во-первых, это не всегда органично с точки зрения плавного течения текста, а во-вторых — Вика Шохина, скажем, как-то выкинула ссылку на Костю из моей статьи в «Независьке», аргументировав это тем, что я Костю поминаю слишком часто, а имя его читателю ничего не говорит. Приходится воровать. Несколько раз я использовал в разных местах костину идею о том, что фильм режиссера Линча про «Твин Пикс» снят (тоже, в смысле, сворован) с советского фильма «И это все о нем» и первоначально назывался «И это все о ней» (далее в тексте следует описание рассказа, которое мы опускаем, т. к. он полностью воспроизведен в этом номере «Золотого Века»)…

Атмосфера населённого пункта для Кости вообще — тема больная. Ему не нравится жить в Свердловске, городе, по костиному мнению, малокультурном. Недавно я вычитал в журнале «Звезда» цитату из Чехова: де, люди в Екатеринбурге рождаются в металлургических цехах и при родах вместо акушерки присутствует механик. Звоню Косте, говорю — так и так. Костя отвечает, что у Чехова есть ещё две фразы про Екатеринбург. Одна — как он задёрнул занавеску в гостинице, чтобы не видеть, какая мерзость творится за окном. Вторая — как к нему в номер зашёл страшный мужик бандитского вида. «Всё, думаю, сейчас убьёт. Оказалось — мой родственник».