Джон Ирвинг - Сын цирка

В конце концов Фарук нашел ручку, а потом обнаружил и блокнот — под серебряной статуэткой бога Ганеши в младенческом возрасте. Маленький божок со слоновьей головой мило восседал на коленях своей матери — богини Парвати. К сожалению, после всех этих ужасных происшествий с убийством проституток, после очередного фильма об инспекторе доктора стало тошнить от изображения слонов. Конечно, это несправедливо, поскольку от слона у бога Ганеши была только одна голова, а в остальном все почти как у людей: две ноги, четыре руки… От слона у бога остался один бивень, хотя на некоторых статуях он держал в руке второй, поломанный бивень.

Разумеется, слоноголовый бог мудрости совершенно не напоминал того улыбающегося слона, которого убийца сделал своим фирменным знаком и оставлял на животах убитых проституток. Тот слон был плохим. К тому же изо рта у него торчали два бивня. Но все равно, сейчас доктор был настроен против слонов в любых их разновидностях. Дарувалла пожалел, что не уточнил у заместителя комиссара полиции Патела, какие именно изображения слонов делал настоящий убийца. В сообщениях для прессы полиция называла их «вариантом изображения из кинокартины». Но что же это означало?

Вопрос не давал покоя доктору, он пытался вспомнить, как пришла к нему идея об убийце-художнике. Это не он ее выдумал, настоящий рисунок Фарук видел на животе настоящей жертвы преступления.

Двадцать лет назад Дарувалла как врач работал для полиции на месте преступления, которое так и не смогли раскрыть. Теперь полиция утверждала, что убийца похитил идею смеющегося слоника из фильма. Но Фарук-то украл ее у настоящего убийцы. Может быть, он действовал и сейчас? Может быть, преступник узнал, что последняя лента об Инспекторе Дхаре копирует его?

Нет, определенно у него ум заходит за разум. Но не нужно ли довести эти сведения до полицейского детектива Патела, если тот об этом еще не знает? Однако как мог Пател знать об этом? Фарук оставался верен своей привычке задавать себе все больше и больше вопросов. В клубе Дакуорт ему понравился заместитель комиссара полиции, хотя он не мог отделаться от впечатления, что детектив определенно что-то скрывает.

Стоило этой неприятной мысли прийти ему в голову, как Фарук сразу же переключил внимание на другое. Он занялся автоответчиком, ручкой уменьшив громкость, прежде чем включил аппарат. Не покидая спальни, тайный сочинитель киносценариев вслушивался в сообщения автоответчика.

Услышав знакомый жалобный голос Ранджита, доктор понял, что зря он не присоединился к Джулии и Дхару, а занялся автоответчиком. Его секретарь был моложе доктора на несколько лет, однако сохранил и прежние мечты и прежнюю заинтересованность по поводу брачных объявлений в газетах. Дарувалла полагал, что когда тебе за пятьдесят, заниматься подобными вещами, да еще с юношеским пылом и гневом, неприлично. Гневался Ранджит на женщин, когда после встречи они отвергали его кандидатуру в женихи. Правда, однажды брачные объявления сработали и он успешно прошел тяжелейшие и сложнейшие экзамены с будущими родственниками. И Ранджит женился — задолго до смерти старого доктора, который после этого события сумел насладиться усердием секретаря в работе, свойственным ему до того, как он начал печатать брачные объявления.

Но некоторое время назад жена Ранджита умерла. Он все так же трудился в хирургической ассоциации госпиталя для детей-калек, поскольку время пенсии еще не подошло. Когда Фарук, приезжая в Бомбей, работал в должности почетного хирурга-консультанта, Ранджит всегда выполнял обязанности его секретаря.

Решив, что пришло время жениться во второй раз, Ранджит надумал сделать это без промедления. Теперь он не молодой медицинский секретарь, как представлялся в объявлении раньше, а пенсионер. Разница есть. В своих последних брачных объявлениях Ранджит подчеркивал, что он «имеет очень хорошую работу, очень активен, и в скором времени может выйти на пенсию».

Доктор считал, что этой фразой — «очень активен» — его секретарь бессовестно обманывает читательниц. «Таймс оф Индиа» традиционно не печатала фамилии женихов и невест, предпочитая конфиденциально скрывать их под номерами, и Ранджит мог адресовать по десятку своих брачных объявлений на одной странице воскресного издания искательницам друга жизни. Секретарь обнаружил, что объявление достигает хорошего эффекта, когда упоминается: «кастовая принадлежность не является ограничением». В то же время было модным называть себя индусским брамином, который «строго придерживается кастовых ограничений, очень религиозен и требует полного совпадения гороскопов с будущей супругой». Итак, одновременно помещая в газете несколько версий объявлений о самом себе, Ранджит широко разбрасывал сети и искал себе лучшую жену, которая могла иметь кастовые или религиозные предрассудки или не иметь их. Почему бы в таком случае не выставлять себя в выгодном свете? Доктор Дарувалла невольно попадал в водоворот брачных объявлений своего секретаря, поскольку каждое воскресенье он с женой читал их в газете «Таймс оф Индиа». Они даже соревновались друг с другом, кто определит все объявления, сочиненные Ранджитом.

Однако телефонное сообщение секретаря не касалось проблемы семьи и брака. Стареющий жених снова жаловался на жену карлика Дипу, испытывая к ней постоянную неприязнь, аналогичную чувствам официанта мистера Сетны. Почему медицинские секретари всегда жестоки к тем людям, которые ищут у него приема? Доктор не раз замечал это. Неужели такая агрессивность исходит из их внутреннего желания уберечь всех докторов от бесцельной траты времени?

На этот раз секретарь оказался прав: Дипа действительно всегда отнимала у него много времени. Теперь она звонила, чтобы договориться об утреннем приеме бежавшей из борделя девочки-проститутки. Жена карлика обратилась к нему еще до того, как Вайнод убедил Даруваллу осмотреть это новое пополнение на конюшне мистера Гарга. Ранджит описал пациентку, как женщину, у которой, по ее словам, нет костей. Несомненно, в разговоре с ним Дипа употребляла цирковой жаргон, назвав девочку «бескостной».

Секретарь демонстрировал свое негодование по поводу слов Дипы, описывавшей девочку-проститутку как «ребенка, сделанного из пластика». Закончил он свое сообщение злобным замечанием: «Пациентка является очередной медицинской сенсацией и, без сомнения, девственна».

Второе сообщение от Вайнода уже устарело — по-видимому, карлик позвонил в то время, когда Фарук сидел в Дамском саду клуба Дакуорт. Информация предназначалась Инспектору Дхару.

— Наш любимый Инспектор, — слушал Фарук голос Вайнода, — говорит мне, что он будет спать сегодня ночью на вашем балконе. Сейчас я просто езжу по городу, чтобы убить время. Если у Инспектора изменятся планы и он захочет найти меня, то он знает номера телефонов в отеле «Тадж Махал» и «Оберой» и может оставить для меня весточку. У меня поздно ночью будут клиенты из «Мокрого кабаре», но в это время вы уже будете спать. Утром я заеду за вами как обычно. Между прочим, сейчас я читаю журнал, в котором написано обо мне!