Джон Ирвинг - Мир глазами Гарпа

— Господи, нет конечно! — заверил ее Джон Вулф, и Джилси окончательно согласилась.

Оставалось нанести последний гениальный штрих, чтобы «Мир глазами Бензенхавера» проник в тот странный «полусвет», где лишь отдельные «серьезные» книги порой всеми воспринимаются еще и как «весьма популярные». Джон Вулф был человеком умным и циничным.

И прекрасно знал все не слишком порядочные автобиографические намеки, заставляющие читательскую аудиторию гудеть, точно рой обезумевших пчел.

Много лет спустя Хелен сказала, что успех «Мира глазами Бензенхавера» целиком связан с текстом на клапанах его суперобложки. Аннотация, написанная самим Гарпом, оказалась настолько скучной, что Джон Вулф взял инициативу в свои руки; он сразу перешел к сути дела, какой бы сомнительной она ни казалась.

«Эта книга, — говорилось на клапане суперобложки, — о человеке, который так боится за жизнь своих близких, что создает вокруг себя атмосферу поистине невыносимого напряжения, при которой что-то плохое прямо-таки обязано случиться. И случается.

Т. С Гарп, — говорилось далее, — единственный сын известной феминистки Дженни Филдз». Джона Вулфа слегка передернуло, когда он увидел эти слова напечатанными на супере, ибо, хотя он очень хорошо знал, почему написал их, он не менее хорошо знал и почему Гарп никогда не хотел, чтобы об этом упоминали в связи с его собственными литературными трудами. «Т. С. Гарп — отец, — и тут Джон Вулф даже головой покачал от стыда за им же написанную муть, — у которого недавно трагически погиб пятилетний сын и который еще не успел оправиться от этого удара. Из отчаянного горя и тоски, охватывающих человека после такого несчастья, и родилась на свет эта мучительная книга… » И так далее.

Гарп считал дешевкой подобные способы привлекать внимание к книгам. Он всегда говорил, что на дух не выносит вопросов о том, какая часть его произведения «действительно правда» или какая часть «написана на личном опыте». Причем слово «правда» в данном случае использовалось совсем не так, как, скажем, в оценке Джилси Слопер, а в том дурацком его значении, какое используют дети, говоря с восторгом «совсем как настоящий!». Обычно Гарп с превеликим терпением начинал объяснять, что автобиографическая основа — даже если она и имеется — это наименее интересный уровень прочтения любого романа, что искусство художественного вымысла — всегда акт правдивый, однако, как и всякое искусство, селективный. А воспоминания и личные драмы — «все совокупные травмы и трагедии наших не поддающихся общему запоминанию жизней» — весьма сомнительная основа для художественного творчества. Да, примерно так сказал бы Гарп. «Художественное произведение должно быть построено лучше жизни», — писал он и последовательно не желал, по его же словам, «выезжать за чужой счет» или «извлекать выгоду из личных трудностей», отвергая это и в книгах писателей, которые считались «знаменитыми» уже потому, что в их личных жизнях случилось нечто важное. «На самом деле все на свете уже случалось! — писал он. — И чтобы в романе действительно что-то случилось, нужно найти нечто в высшей степени подходящее для сути этого романа».

«Расскажите мне любую историю из вашей собственной жизни, — сказал как-то Гарп одному интервьюеру, — и я смогу приукрасить ее до неузнаваемости, сделать ее подробности куда более привлекательными, чем они были на самом деле». Лицо интервьюера, разведенной женщины с четырьмя маленькими детьми, один из которых умирал от рака, тотчас превратилось в непроницаемую маску. Гарп, заметив ее решительное недоверие и невероятную важность и боль какой-то личной трагедии, мягко сказал ей: «Если история печальная, даже очень печальная, я могу придумать историю еще печальнее». Но по ее лицу он понял, что она никогда ему не поверит; она даже перестала за ним записывать, так что эти слова и в интервью не вошли.

Джон Вулф знал, большинству читателей в первую очередь хочется узнать подробности личной жизни писателя. И он писал Гарпу: «Для большей части людей с ограниченным воображением сама мысль о том, что реальную действительность можно улучшить, есть пустая болтовня». Так что на суперобложке «Мира глазами Бензенхавера» Джон Вулф воссоздал миф о мнимой важности самого Гарпа («единственный сын знаменитой феминистки Дженни Филдз») и привел некоторые сентиментальные факты, создающие нужную основу для восприятия личного жизненного опыта писателя («трагически погиб пятилетний сын»). Обе информации не имели ни малейшего отношения к художественным достоинствам романа, но Джона Вулфа это ничуть не смущало. Вдобавок Гарп сильно уязвил его своими разговорами о том, что предпочитает богатство серьезному искусству.

«Это не самая лучшая твоя книга, — писал Гарпу Джон Вулф, посылая ему гранки для прочтения. — Когда-нибудь ты и сам поймешь. Но это будет самая популярная твоя книга — подожди и увидишь! Однако ты представить себе не можешь, до какой степени возненавидишь многие причины своего успеха, так что советую тебе на несколько месяцев уехать за границу и читать только те рецензии, которые пришлю я. А когда шумиха пройдет — ибо все на свете проходит, — ты вернешься домой и получишь в банке весьма существенную и весьма неожиданную (сюрприз!) сумму. Можешь также надеяться, что популярность „Бензенхавера“ будет достаточно велика, чтобы людям захотелось вернуться к двум твоим первым романам и прочитать их, ведь именно благодаря тем романам твое творчество заслуживает внимания.

Скажи Хелен, что мне действительно очень жаль, но, думаю, ты должен понимать: я всегда самым искренним образом соблюдал твои интересы. Тем более ты сам говорил, что всякий бизнес всегда попахивает дерьмом».

Гарпа это письмо весьма озадачило. А Джон Вулф, разумеется, и не подумал показать ему текст на клапанах суперобложки.

«Чего ты расстраиваешься? — писал Гарп Джону Вулфу. — Не плачь. Просто возьми и продай роман».

«Учти, „даже дерьмовый бизнес — все-таки бизнес“, это я тебя цитирую», — ответил ему Джон Вулф.

«Уж это-то я знаю!» — написал Гарп.

«Послушайся моего совета», — уговаривал Вулф.

«Но я люблю читать рецензии!» — возражал Гарп.

«Только не такие. Такие тебе будет читать неприятно, — настаивал Джон Вулф. — Поезжай путешествовать, прошу тебя».

Затем Джон послал текст с суперобложки Дженни Филдз: он рассчитывал на ее помощь, чтобы заставить Гарпа на время уехать из страны.

— Поезжай за границу, — сказала Дженни сыну. — Это сейчас самое лучшее и для тебя, и для твоей семьи.

Мысль о путешествии пришлась очень по душе Хелен, которая еще никогда не бывала за границей. Да и Дункану, который прочел «Пансион „Грильпарцер“, ужасно хотелось поехать в Вену.