Ирина Оганова - #Иллюзия счастья и любви

– А вдруг что-то случилось?

Она соскочила с кровати, деревянный пол отозвался приветственным скрипом. Лариска нарыла на столе футболку Дениса, недолго думая нацепила её и пошла искать сумку с телефоном.

Сумка валялась в зале, так Денис назвал гостиную, хотя на зал она явно не тянула, в ней тоже застыло время и нежелание хозяйки что-либо менять в своей жизни. Она вспомнила его слова: «Гордая!»

– А я гордая? – Лариса грустно улыбнулась.

На телефоне пропущенных звонков не было, только два вчерашних от Олега и ещё пара незнакомых. Она облегчённо вздохнула и пошла на поиски Дениса. Он копошился на кухне.

– А, это мой заспанный хомячок?

Лора смущённо отвела глаза.

– Иди, обнимать буду. Тебе идёт моя футболка! Я тут пытаюсь печь блины. В интернете рецепт нашёл. Блин! Никогда бы не подумал, что это так сложно!

Он стоял в спортивных шортах и беззаботно улыбался.

– Не знаю, в чём фишка, но они у меня все пригорают и не переворачиваются! Попробуй – они некрасивые, но вкусные! Ну что ты такая серьезная? Что с лицом?

Он нежно прижал её к себе. От него пахло солнцем и подгоревшими блинами.

– Давай всё начнём сначала. Есть другая сковородка? Денис, ну не путайся под ногами! Садись и жди блины!

Он послушно сел за стол, сложив руки, как на уроке. Долго сидеть на месте не мог – вскакивал, тормошил Ларису, залезал под футболку, строил всякие морды, чем очень смешил и немного надоедал.

– Уверена, ты был двоечником! – она переворачивала румяные, тоненькие блинчики.

– А вот ошибаешься! Я был твёрдым троечником и умеренным хулиганом. Кстати, меня все учителя любили, особенно классная. Я ей каждый день конфеты таскал из дома.

– Молодая была?

– Кто? – Денис удивлённо посмотрел на Лариску.

– Классная!

– Неееее, лет 45, наверно…

Лора запустила в Дениса кухонным полотенцем.

– Так я старая, по-твоему? – она не могла разогнуться от смеха.

– Ну нет же! Мне лет-то сколько тогда было! Мне казалось, что это вообще глубокая старость!

– Спасибо за правду! – Лариса поставила тарелку с блинами на стол. – Тебе чай?

– Лор, ну ты что, обиделась?

– На что? Мне что, на время обидеться? У тебя оно тоже не стоит на месте! Тарелки сам помоешь. Я в душ.

Она долго стояла, разглядывая своё отражение в небольшом зеркале. Ей захотелось домой, в привычный мир – там было всё понятно и имело смысл. Здесь она ощущала временность своего присутствия… И счастья, замешанного на иллюзиях и поисках несуществующего.

Лариса скинула футболку и залезла под душ. Тёплая вода успокаивала, хотелось думать о хорошем или не думать вовсе. Дверь ванной бесшумно отворилась, на пороге стоял Денис.

– Ты что, с ума сошёл?! Выйди сейчас же! – она отвернулась, прикрываясь руками. – Это где тебя научили входить без стука!

– Лор! Хватит стесняться меня! Детский сад какой-то… – Денис улыбался, стягивая шорты. – Я к тебе хочу!

– Если ты сейчас же не выйдешь из ванны, я так обижусь! – она почти кричала.

– Сумасшедшая! – Денис выскочил, сильно хлопнув дверью.

– Ничего себе, наглец! Наелся блинов, теперь ему зрелищ подавай!

Она злилась на себя больше, чем на Дениса! Это всё от тупой неуверенности. Лариса предположила возможность подобного с Олегом после 12 лет жизни. Представить было невозможно. Совершить совместный полёт на космическом корабле выглядело реалистичней.

Она нашла Дениса в саду. Он валялся на злополучной плюшевой тахте, раскинув руки, смотрел в одну точку. «Красивый, зараза!» – подумала Лорка.

– Дуешься? – она присела рядом.

– Нет! И хватит изображать из себя маму. Мне одной хватит!

Денис грубо обхватил её и кинул на тахту… Раздался страшный скрежет старых пружин. Лорка засмеялась.

– Сейчас она развалится, и мы рухнем! Удивляюсь, как вчера не развалилась?! – она сделала виновато-хитрые глаза.

– Это всё от вашей бабской гордости! Неужели ты не чувствуешь, как ты мне нравишься? А что такого я сделал? Невидаль какая! Скучно живёте, Лариса! Не знаю, как по отчеству?

Ей стало ещё смешней. Она устроилась поудобней и положила голову ему на грудь.

– Давай поспим немного? Всю ночь не спали.

Лора блаженно закрыла глаза и услышала все звуки тёплого южного утра. Уже сквозь сон тихо нашёптывала:

– Потом на море пойдём. Лаваш с сулугуни хочу… Помидоры… Шашлык… Всё хочу…

Она с трудом открыла глаза. Солнце стояло высоко, тень беседки не спасала от зноя. Денис спал как ребёнок, подложив ладони под голову и, свернувшись калачиком, тихо посапывал. Над верхней губой проступили капельки пота, да и всё тело покрылось влагой, которая ещё больше подчёркивала молодость и свежесть его тела. Она тихонько провела пальцем по его губам, капельки исчезли. Лорка придвинулась к нему совсем близко и тихо стала произносить его имя.

– Денис, Денис, Денис…

Он улыбнулся.

– Я проснулся! Ты что, молитву надо мной читаешь? Или колдуешь? Можешь уже не стараться, я твой с головы до ног. А ты моя! Слышишь, Лариса… Только моя!

– Я не твоя! Я замужем… – сказала Лариса спокойным, но твёрдым голосом.

– А мне это не интересно! По-моему, я не задал тебе ни одного вопроса. Я всегда буду считать, что ты только моя! И ты поймёшь, как нам хорошо вместе, и однажды останешься со мной навсегда!

Она гладила его густые волосы и думала о чём-то своём. «С возрастом становишься прагматиком и скучным реалистом. А жаль!»

– Денис, а поехали к морю на мотике! – она весело вскочила на тахту и по-детски стала прыгать, раскачивая старые скрипучие пружины. Казалось, они поддались её задору, и их скрежет скорее походил на смех, чем на стоны старой рухляди.

– Лора! – он ухватил её за ноги и вернул в горизонтальное положение.

Целовал и целовал, тиская от восторга, как безвольную тряпичную куклу.

– Досталось же твоему любимому лежбищу! А ты всех сюда заманиваешь?

– Конечно! Это особое место, тут ни одна девчонка не может устоять, даже такая вредная, как ты.

«Девчонка» приятно отозвалось в сердце. Вдруг вспомнила, как её впервые назвали женщиной в каком-то местечковом гастрономе:

– Женщина, вам куском или нарезать? – сказала полная, не совсем опрятная продавщица.

Лариска хорошо запомнила тот день и ту панику, точно током шибануло. Она с трудом дождалась, пока толстуха нарежет докторской, и пулей вылетела из магазина. «Может, она имела в виду не возраст? Вон сколько песен про женщину…»

Потом долго не могла забыть тот случай и каждый раз боялась, что кто-то ещё раз бросит ей в лицо это вполне безобидное слово. С тех пор она всех без разбора стала называть девушками. Эффект был ошеломляющим. Любая продавщица, официантка или кассирша явно за 40 расплывались в благодарственной улыбке. Она явно делала их счастливей, хотя бы на один день.