Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

Все-таки он – настоящий принц. Один ее кавалер как-то отказался присесть на парковую скамью, чтобы не испачкать новые белые брюки. А она страдала, разнашивая чудовищные босоножки.

– Зайди ко мне в номер, – предложил Марк.

Понятно, что это был всего лишь жест любезности, но с его баритоном каждое слово приобретало дразнящую двусмысленность.

Проходя мимо веранды, Ника заметила, что Таня уже выкладывает пирожные на стол. Ничего, главное – побыстрее привести себя в порядок, и тогда Марк, наконец, вкусит то, ради чего все затевалось, – ее десерты. Черт, надо было все-таки доползти до УЗИ. Завтра – первым делом в больницу. Только бы сейчас проклятый бок хоть ненадолго стих…

– Что-то ты опять бледная, – Марк внимательно изучал ее лицо, пока они поднимались в лифте в его номер. – Это я на тебя так действую?

– Тебе ли не знать, как ты действуешь на женщин! – отшутилась Ника, выходя.

Но Марк не рассмеялся и повел ее к номеру. Отпер дверь, пропустил Нику внутрь.

– Вероника, – мягко позвал он.

– Можно просто Ника, – она обернулась.

Несколько мгновений Марк смотрел на нее своими теплыми коньячного оттенка глазами. Потом взял за руку, тихонько подтянул к себе. Ника прижалась, забыв о боли в животе, о страхах и даже о дегустации. Он гипнотизировал ее, как гаммельнский крысолов, не оставляя пути к отступлению.

Марк дотронулся до ее лица, наклонился к ней. От него пахло одеколоном, лесом и чем-то неуловимо мужским, и ее ноздри расширились, втягивая воздух.

– Ты не против, если я тебя поцелую? – низким хрипловатым голосом спросил он.

Формально это был вопрос, но прозвучало, как утверждение.

– Да, – беззвучно выдохнула она.

И он прижался к ней губами.

Сколько раз Ника представляла себе этот поцелуй? Не факт, что математики изобрели такое число. Иногда даже зажмуривалась, прижимала к губам собственную ладонь, словно это был Веселовский… А иногда так внимательно следила за его артикуляцией, воображая поцелуи, что забывала слушать, что он говорит…

И вот все случилось. Его пальцы легли на ее затылок, дыхание смешалось, и крошечные сантиметры, разделяющие их тела, эта тонкая воздушная прослойка действовала острее прикосновений, заставляла изнывать от невыносимого, почти болезненного нетерпения.

Он поцеловал ее. Мягко, терпко, дразняще. Мастерски. Чуть куснул нижнюю губу, втянул в рот, легонько обвел кончиком языка ее зубы… Щекотал, сводил с ума. И ей захотелось воскликнуть «Маэстро!», если бы она могла сейчас говорить. Только не думать о том, откуда весь этот опыт.

Марк двигался плавно. Крадущийся хищник, незримо приближающий агонию жертвы. И будто прочитав ее мысли, сделал бросок: прижался, вдавил ее в себя, каждым движением языка намекая на продолжение. И Ника ответила, вложила все скудные познания, лучшее, что она могла вынести из отношений с чересчур быстрым Костей и изобилующим слюной Виталиком. И реакция Марка показала, что все было не зря. Красный диплом, никаких сомнений.

Он запустил руку под ее футболку, прошелся ладонью по животу, опустил вниз, между кожей и тугим поясом. И вместо удовольствия живот взорвался феерической болью. Ника глухо вскрикнула в его губы и с ужасом поняла, что желудок судорожно толкает содержимое вверх. Внутренности сжались, она отшатнулась, бросилась, спотыкаясь, в ванную, едва успела закрыть задвижку, уже ощущая мерзкий кисловатый привкус, и рухнула на колени над унитазом. Ее рвало. Громко, унизительно, нещадно. Конечно, отравления случались и раньше, но теперь будто каждый раз кто-то с размаху бил ее ногами в живот. Горло саднило, на глазах выступили слезы, но она никак не могла остановить порывы. Дышала глубоко, старалась найти положение, в котором боль хоть немного бы отступила.

Только бы не упасть в обморок. Не сейчас… А если он зайдет? Выбьет дверь? Мамочки, как же больно… Ника расстегнула джинсы. Лихорадочно спустила воду, попшикала «Морской свежестью», проверила нижнее белье. Мало ли что могло произойти, пока ее выворачивало, нельзя, чтобы Веселовский это видел.

Встать Ника не могла. Попыталась, но кишки толкнули обратно на пол. Проклятый Исаев, не мог сразу отвести в больницу! И терапевт – дура. Тоже мне, ничего страшного! Щадящая диета! Ника со свистом втянула воздух сквозь зубы. Прижала руку к больному месту – так оказалось легче. Словно внутренности хотели выпасть наружу, и только рука удерживала их на месте.

– Ты в порядке? Я зайду! – крики Марка доносились издалека.

Боже, Марк… Если до этого у нее были надежды на фату, уютный загородный дом и двоих ребятишек с лабрадором, то теперь они рухнули безвозвратно. Буквально смылись. Он поцеловал ее… Он собирался попробовать ее пирожные… Он собирался все попробовать… А она? Проблевалась. Вот что она сделала. Теперь ее поцелуи будут ассоциироваться у него с этими горлораздирающими звуками и зеленоватой потной рожей. Интересно, хоть одна из его пантер позволяла себе такое? Наверняка ни разу. Дуры дурами, а медосмотры, видимо, проходят регулярно. У тех же пластических хирургов как минимум. Как же больно, мамочки…

– Марк… – жалобно простонала она. – Кажется, надо вызвать «Скорую».

– Сейчас! Черт, телефон разряжен… – за дверью что-то грохнуло.

Ника аккуратно, чтобы лишним движением не вызвать новую волну боли, вытащила из заднего кармана смартфон. Удивительно, как он выжил после ее падения. А дальше что? Ноль три теперь, говорят, не работает. Что там было? Сто тринадцать? Сто двенадцать? Сто три? Ноль ноль три? Ника отчаянно стиснула зубы, чувствуя, как по щеке стекает крупная капля. Сатанисты эти инноваторы, самые настоящие сатанисты! Что здесь надо потереть, чтобы вызвать врача?

– Едут! – крикнул Марк и постучал. – Ты в сознании? Можешь говорить? Стоять? Ты теряешь ребенка?

Да они издеваются! Ника всхлипнула. Худеешь из последних сил, живешь, как печальная гусеница, на одной зелени, а он опять про беременность! Что с ней не так? Она похожа на человека, который не знает о презервативах? Или у нее что-то где-то распухло?

– Ника! – волновался Веселовский.

– Сейчас, – прокряхтела она, с трудом перенося вес на колени и подползая к двери.

Как только задвижка поддалась, Ника снова опустилась в позу молящегося. Холодный кафель приятно остужал лоб. Марк ворвался и тронул ее плечо.

– Я… не… беременна… – выжала она. – И это не из-за тебя…

– Еще бы! Мы даже не успели… А, не беременна, – выдохнул он.

– Я имею в виду… Наш поцелуй… – Нике было все сложнее и сложнее облекать мысли в слова.

И думать было почти невозможно, в голове вертелось только «Пусть это прекратится!»

– Попробуем добраться до кровати? – предложил Веселовский. – Может, если ты ляжешь, тебе будет легче?