Холли Мартин - Лето мечтаний [litres]

Ева ждала, что он одумается и вернется, но он не вернулся. Обняв себя за плечи, Ева дрожала, как от холода. Она потерла грудь, чтобы облегчить боль, но сердце продолжало ныть. В нем эхом отдавались слова Тора. Я не хочу, чтобы ты ехала. Я обойдусь без тебя .

Опустившись на кровать, она разревелась, захлебываясь слезами.

Тор смотрел в окно вылетающего из аэропорта Сингапура самолета. Ему удалось попасть на первый же рейс дня, чтобы вернуться с острова Стюарт на Южный остров. Затем его ждал еще один перелет из Инверкаргилла в Крайстчерч и уже оттуда – вылет в Сингапур. С тех пор как ему позвонила мама, прошло пятнадцать часов. Все складывалось хуже некуда – звонок застал его на острове Стюарт, в самой отдаленной от родителей точке, – и до дома было ох как не близко. Хорошо, что рейс из Сингапура был прямым, но пройдет еще тринадцать долгих часов, прежде чем он окажется в Копенгагене, а там предстоит добывать билет до Олборга, на самый север Дании.

С мамой он связывался, узнал от нее, что состояние отца без изменений. Оставалось только надеяться, что это хороший признак. Генри не становилось лучше, но и ухудшения не было.

Тор вздохнул и неожиданно ощутил запах Евы на своей коже. Боже, стоило закрыть глаза, и он представлял ее рядом, вспоминал, какая нежная у нее кожа, ощущал ее вкус, будто и впрямь к ней прикасался.

Много раз он набирал ее номер, но ответа не было, и Тор мог винить в этом только себя. Он отличился на славу, показал себя полным отморозком. Вспоминая боль на лице Евы, смотревшей ему вслед, он каждый раз ощущал болезненный укол вины. Говоря, что не хочет, чтобы она ехала, он имел в виду, что не хочет, чтобы Ева из-за него прерывала поездку. Для нее так важно завершить список матери, а возможности поплавать с дельфинами на Гавайях (следующий пункт в их программе) девушка ждала больше всего. Когда Тор сказал, что обойдется без нее, то имел в виду, что не надо ей прерывать отдых из солидарности. Он считал, что не нужно Еве идти на эту бессмысленную жертву ради его родителей, его отца.

Однако ничего этого он не сказал, а промямлил какую-то чушь, потому что мысли в это время были заняты другим: он лихорадочно соображал, как бы поскорее оказаться дома. Когда у Тора что-нибудь случалось, он всегда отталкивал от себя людей, предпочитая разбираться с проблемами сам. Так же было и после разрыва с Кристел: тогда он сбежал в Лондон. Но оттолкнув Еву, он оскорбил ее и все разрушил.

А ведь на самом деле он нуждается в ней. Не из-за болезни отца. Не потому, что ему требуется кто-то, кто возьмет его за ручку и выведет из ада. Ева нужна ему в принципе, независимо ни от чего, он хотел быть рядом с нею всегда, всю жизнь.

И что он артачился, как осел? Ведь он, конечно же, любит ее. Так почему же не смог обнять ее и сказать, что любит, тем более что она призналась первой? Ева права – он трус . В прошлом, с Кристел, он прошел через ад, но это же не значит, что такое повторится снова. Да и тогда – ну не умер же он, жив остался. Вот и теперь – он переедет, перестроит жизнь, как в прошлый раз.

Потеря работы сорвала их планы. Он растерялся и испугался, что если вслед за работой лишится и жилья, то ему нечего будет предложить Еве. Но это полная ерунда – разумеется, Тору есть что ей предложить. Эта женщина любит его самого, а не блага, которые он может ей дать. В Тадж-Махале она совершенно ясно сказала об этом. Сказала, что ей ничего не нужно, кроме его сердца, а он даже это не смог ей дать.

Надо поговорить с ней и все объяснить. Но потом, потом. Сейчас главное – добраться до дома и убедиться, что отец и мама в порядке.

Ева вышла из здания аэропорта в Олборге и стала искать стоянку такси. В пути она провела около тридцати часов и с трудом держалась на ногах от усталости. Полчаса потребовалось ей, чтобы решить – она должна ехать туда, чтобы поддержать Тора. Он, конечно, психовал, и причина понятна. Известия об отце его привели в ужас, и она хотела помочь, чем может. Что бы между ними ни было, она любит этого человека и не допустит, чтобы он страдал без поддержки – тем более если так случится, что он потеряет отца. Она попала на самолет в Инверкаргилл, но опоздала на рейс до Крайстчерча. Следующего пришлось ждать два часа. Потом на перекладных она совершила несколько перелетов из Крайстчерча в Сидней, оттуда в Дубай, Копенгаген и, наконец, Олборг.

Ева потеряла счет времени, не знала, какой сегодня день и какое сейчас время суток. На улице было темно и холодно, а куртку Ева запихнула на дно чемодана и не хотела сейчас возиться и доставать ее.

Стоило ей помахать рукой, как тут же подъехал таксист. Выскочив, он подхватил чемодан и поставил в багажник. Следом за ним Ева села в машину.

– В больницу, пожалуйста, – сказала Ева.

– В которую? – спросил водитель.

Ева чуть не расплакалась. Она проделала такой путь, обогнула половину земного шара, сменила шесть самолетов, и вот теперь, когда до Тора было рукой подать, споткнулась о последнюю преграду. Она понятия не имела, в какую больницу могли положить Генри. А что, если она в любом случае опоздала? Нет, о таком она даже думать себе запретила.

– Отец моего жениха живет в Скейне, и у него инфаркт. Как вы думаете, в какую больницу его могли отвезти?

– В больницу в Йёрринге, – уверенно сказал таксист.

Ева подумала, что ей ни за что не произнести это так, как он, с четким «ё» и округлым, но раскатистым «р» в середине слова.

Она пожала плечами:

– Ну, давайте попытаем счастья.

Водитель выехал на дорогу, а Ева откинулась на спинку своего сиденья. Какой будет реакция Тора, когда он ее увидит? Девушка даже думать об этом боялась. Что, если он оттолкнет ее, прогонит? Но ведь она приедет не только к нему, Ева хотела поддержать и Софию с Генри и предложить им любую посильную помощь.

Видимо, она отключилась, потому что в следующее мгновение водитель окликнул ее, чтобы сообщить, что они прибыли. Сонно посмотрев в окно, Ева пыталась сообразить, где она. И в этот момент увидела стоящую у одной из дверей Софию. Водитель тем временем выгрузил на тротуар чемодан.

При виде Евы София просияла. Скомкав разговор, который вела по мобильнику, она бросилась к ней, раскинув руки.

– Ева, дорогая моя девочка, как же ты здесь оказалась? – и София сжала ее в объятиях.

От сдерживаемых эмоций горло у Евы сжалось до боли.

– Я приехала узнать, как дела у Генри, – голос Евы, уткнувшейся в плечо Софии, прозвучал приглушенно.

– Ах, милая ты моя. Ему стало лучше, состояние стабилизировалось. Он уже начал вставать, и врачи довольны тем, как он восстанавливается. Конечно, нам предстоит узнать, какой образ жизни ему вести, какие принимать лекарства. Важно ведь не только оправиться от этого эпизода, но и позаботиться, чтобы это не повторилось снова. Но на сегодняшний день опасность миновала. А сейчас он отдыхает.