Э. Дж Пирс - Дорогая миссис Бёрд… [litres]

Я улыбнулась, добавив:

– Миссис Бёрд ей помогать не станет. Слишком уж узколобая.

– Ага, – Банти смотрела куда-то вдаль. – Ты уже говорила.

– Это несправедливо, – не сдавалась я. – У многих сейчас жизнь не из легких.

– Война же идет, – резонно напомнила Банти.

Вот оно.

– Значит, помощь им все же нужна, – оживилась я. – Разве не так? Разве в этом нет необходимости?

– Пожалуй, так. – Банти все еще смотрела в никуда, играясь с локоном. – Но что ты такого можешь сделать, если миссис Бёрд против?

– Кое-что могу.

Банти повернулась ко мне. Я посмотрела на все еще вопивших детей.

– Эмми? – Теперь Банти говорила серьезно. – Что ты там задумала?

Она слишком давно меня знала.

– Ну… у меня все под контролем.

– Я не это имела в виду, – закрыла глаза Банти.

Вид у нее был такой, что я решила не торопить события.

– Ну, – повторила я, – писала нам одна девушка… точнее, несколько. И они напомнили мне Китти. И с ними может случиться то же самое…

Банти медленно открыла глаза, словно боялась увидеть что-то ужасное.

– И я одной из них написала… – буркнула я.

Банти впилась в меня глазами.

– …от имени миссис Бёрд.

Банти раскрыла рот. Одиноко крякнула утка, будто говоря «Боже мой».

– Эм… – выговорила Банти. – Ты же не… Бог ты мой.

Кажется, еще рано было упоминать о письме, которое напечатали в следующем выпуске.

– Все будет нормально, – заявила я. – Я просто должна была им помочь.

– Нет, не должна. – Банти смотрела на меня, как на полоумную, своими огромными, как в мультиках, голубыми глазами. – Эм, это же такой шанс! Ты так близко к тому, чем всегда хотела заняться. По-твоему, ЭТО НОРМАЛЬНО? Ты же все испортишь. Ох, Эмми…

Вид у нее был недоверчивый. Я пустила в ход отрепетированный аргумент.

– Миссис Бёрд ничего не узнает. Она даже не видит этих писем. Я могу отвечать на них, и она даже не догадается.

Не вышло.

– А если догадается?

– Да нет же. Бантс, ты бы видела эти письма. – Я хотела, чтобы она поняла. – В них такая печаль. В них столько тревоги, волнений – ты же сама сказала, что идет война! И все пытаются как-то выживать, но некоторые в тупике. А их вместе с их проблемами просто выбрасывают в корзину для мусора.

– Эмми, я знаю, сделать это нелегко. Но тебе лучше прекратить. Я серьезно.

Она обернулась, глядя через мое плечо, и я вслед за ней.

– Смотри-ка, это же Уильям?

Я никогда еще не была так рада его видеть.

Банти выглядела совершенно равнодушной, что было странно – она смотрела в ту сторону уже очень давно.

– Не меняй тему, – бросила она. – Эмми, пообещай мне.

– Уильям, – я радовалась поводу сделать вид, что не слышу ее. – Это же он? А кто это с ним?

– Никто, – протянула Банти с разочарованным видом. – Все нормально.

– Точно?

– Не знаю, – отрезала Банти чужим голосом.

– Да что случилось? – я чувствовала какой-то подвох и не сводила с нее глаз.

Она покраснела.

– Ничего не случилось. Так, просто. НЕВАЖНО. Эмми, не вмешивайся. Потом поговорим.

Банти строго оглядела меня, поправила шарф, совсем как мама, и нетерпеливо хмыкнула.

– Так, а теперь будь умницей и улыбайся.

Уильям направлялся в нашу сторону. Рядом с ним шагал просто огромный парень в военной форме, таких здоровяков я еще никогда не видела.

Я подозревала, что Банти слишком уж тщательно готовится к нашей встрече с утками. Она заставила меня сменить шерстяную юбку с заплатой на другую и надеть весенний мохеровый свитер вместо зимнего.

– Кажется, это Гарольд, – повеселела она.

– Не знаю никакого Гарольда. Банти, ты что, все это подстроила?

Уильям приветственно помахал нам, и здоровяк тоже.

– Не совсем, – виновато ответила Банти. – Ну, вообще-то, да. Уильям сказал, что Гарольд просто душка.

– А раньше ты с ним виделась?

– Нет. Но он такой симпатичный и высокий!

Можно было не продолжать. Если бы солнце все же соизволило показаться полностью, он бы заслонил его.

– Они уже близко, – Банти вовсю махала рукой, весьма оживившись. – Улыбайся.

Сама она скалилась, как безумная, и говорила голосом чревовещателя.

Я улыбалась.

– Смейся, если он будет шутить, – на всякий случай посоветовала Банти. – И похлопай ресницами.

Я ничего не ответила, и она строго посмотрела на меня:

– Моргай чаще!

– Слушай, Бантс, – я все еще улыбалась, как умственно отсталая, согласно инструкции. – Все это очень мило с твоей стороны, но я не хочу ни с кем встречаться. Я собираюсь заняться карьерой.

– Никакой благодарности, – посетовала Банти, – ты же все портишь, Гарольд придется очень кстати. Тебе вообще повезло, что такой шанс подвернулся.

В чем-то она была права.

– И готова поспорить, что он просто божественный, – добавила она.

Банти никогда раньше не использовала это слово. Она все так же говорила неестественно тонким, громким голосом и, верно, сошла с ума.

Мальчики сокращали дистанцию, почти догнав нас. Я не успела ничего ей ответить – нас оглушил голос сзади:

– БОЖЕСТВЕННЫЙ? ЭТО ОНА ПРО НАС? ОТЛИЧНО!

Должно быть, это Гарольд. Вот это сирена.

Бежать было поздно. Как сказал бы мистер Боун, газетчик, «распотрошили селедку».

– Привет, Банти, привет, Эм.

Это был Уильям, который мне, конечно же, нравился и говорил, как все нормальные люди. Я обреченно повернулась.

– ПРИВЕТ! – протрубил Гарольд.

– Привет, – еле слышно откликнулась я в надежде, что они не примут это за проявление взволнованности.

– Это Гарольд, – объявил Уильям.

– ЭТО Я, – гаркнул Гарольд.

– Это Эммелина, – представил меня Уильям.

– Приятно познакомиться, – ответила я, – а это Банти.

Ну вот, представились и даже покричали. Не хотелось грубить Тому Самому Гарольду, но я понятия не имела, о чем теперь говорить.

Гарольд, конечно, производил впечатление. Роста в нем было по меньшей мере шесть футов три дюйма, веса стоунов семнадцать, и он вполне мог бы выступать за нашу сборную по регби. Одет он был, пожалуй, в самую большую униформу, которая нашлась во всей британской армии, и широко улыбался.

К нам потянулся ветчинный ломоть размером с ракетку для тенниса, оказавшийся его ладонью.

– ПРЕВОСХОДНО, – проревел он еще громче прежнего. Я решила, что Гарольд очень энергичный.

Он крепко сжал мою руку, и я попыталась ответить тем же, несмотря на опасность вывихнуть руку.

– Мы с Гарольдом вместе учились в колледже, – пояснил Уильям. – Он сейчас служит в инженерных войсках.

В голосе Уильяма слышалась гордость, и я уважала его за это. Призвали всех его друзей, а его самого – нет. Банти постоянно переживала, что он считает себя неудачником, и хотя я горячо убеждала ее в обратном, мы обе знали, что она права.

И вот теперь он старался изо всех сил, чтобы его друг мне понравился. Гарольд был не так уж и плох – парень видный, опрятный и дружелюбный.